- Пусть предстанут перед Судом! – громогласно скомандовал солдат в блестящем доспехе.
Двери Трибунального зала распахнулись, и в помещение вошли два стражника с оружием наперевес, каждый из которых вёл под руку девушку. Пленниц, одетых в грязную и потрёпанную одежду, провели в центр зала, освещённый лишь сочащимся с витражей на стенах лучами, в которых была видна каждая пылинка, витающая в воздухе. Юные преступницы не отличались крепким телосложением и были коротко пострижены, одна – шатенка с неестественно зелёными глазами, глядевшими куда-то в пустоту, другая – голубоглазая блондинка со шрамами на щеках и носу. Её взор, казалось, выжигал пространство вокруг себя, и в нём можно было прочитать злобу, смешанную со странной целеустремлённостью. Она смотрела по сторонам, будто освещая голубыми прожекторами собравшихся на трибунах круглого зала людей.
Девушек почти синхронно ударили под колени, заставив их осесть на пол. Тут же на балкон в другом конце зала вышел человек в белом балахоне и огромной шапкой на голове.
- Именем Верховного Совета – громогласным скрипучим голосом заговорил он – вы, как одни из лидеров повстанческого движения, обвиняетесь в несогласии с государственным режимом, разжигании революции и гражданской войны, убийствах, ограблениях, мародёрстве…
Человек всё говорил и говорил, озвучивая многочисленные обвинения, а девушки стояли молча, приковав к себе внимание всех присутствующих. Одна смотрела куда-то в пустоту, будто безмерно сожалея о чём-то, а другая продолжала, словно закованный в цепи дикий зверь, пожирать глазами своих мучителей. Тело и лицо блондинки оставались неподвижными, но глаза её, казалось, жили собственной жизнью.
…и каннибализме, – закончил человек в балахоне. – Как Великий Канцлер и доверенное лицо Императора, я приговариваю вас обеих к смертной казни. Вас казнят почетнейшие палачи Империи на этом самом месте. Достойная смерть достойных людей, – Канцлер ухмыльнулся, посмотрев на девушек сверху вниз. – Есть что сказать, юные преступницы?
Блондинка со шрамами медленно поднялась. Девушка оказалась довольно высокой, когда встала посреди зала во весь рост, чем неслабо удивила присутствующих. Наконец она заговорила. Её громкий голос заполнил весь зал, и на мгновение людям на трибунах показалось, что от него задрожали вековые витражи на стенах. Поднялся тихий гул.
- Я была рождена в Империи. Моя семья была приближена к Императору. Не прикрывайтесь его именем, Канцлер, ведь все мы знаем, что власть сейчас в руках Коалиции. Как только Император под влиянием обмана передал вам бразды правления, мой отец стал одним из лидеров повстанцев, борющихся с режимом Коалиции, – ее руки сжались в кулаки. – Ради чего мы сражаемся, Канцлер? Ради чего мы, бывшие имперцы, готовы идти на верную смерть от рук своих же соотечественников? Я отвечу, – она уже почти кричала, но лицо её оставалось непоколебимо серьёзным, а взгляд таким же пронзительным. – Мы сражаемся за правду! Чтобы с каждым убитым ребёнком, с каждым зарубленным стариком, с каждой повешенной на площади женщиной, ваши солдаты думали о том, что и ради кого они делают! Да, может быть, у Сопротивления и нет большого количества оружия и техники, но я даю, слово, Канцлер, я даю слово, что когда последний солдат Имперской Армии направит на вас своё оружие, вы вспомните и обо мне, и о каждом повстанце в отдельности. И тогда вы, продажные коалиционные ублюдки, ответите за каждую загубленную вами душу!
Крик её повис в зале набатным звоном, а присутствующие в помещении солдаты, члены знати и простые обыватели перестали переговариваться и застыли, словно статуи.
- Эта девчонка с тобой… - спросил Канцлер, откашливаясь, словно чем-то поперхнувшись. – Кто она?
- Моя сестра, – уже спокойно ответила девушка и снова опустилась на колени. – Ваши солдаты несколько недель держали её под стражей в восточном редуте… Я вытащила её оттуда лишь недавно. Впрочем, вам это и так известно.
Всё это время другая пленница стояла, преклонив колени. Её лицо по-прежнему не выражало ничего, кроме безразличия. Казалось, она даже не моргала.
- Палачи, войдите! – внезапно проревел Канцлер.
С лестниц по двум сторонам зала спустились два человека – молодой юноша и женщина средних лет. Оба были закованы в сверкающие парадные доспехи с латными воротниками, скрывающими нижнюю часть их лица.
- Вы будете казнены Дланью Правосудия, – прохрипел Канцлер, поправляя съехавшую набекрень позолоченную шляпу. – Из перчатки палача вам в голову будет выпущена игла, которая убьёт вас на месте. Я мог бы повесить вас, как позорных бандитов, но дарую вам почётную смерть, как бывшим имперским аристократам. Именем Императора, старшему палачу я поручаю казнить говорливую светловолосую даму, подмастерью – её сестру. Приступайте. – Канцлер хотел было развернуться, но на половине оборота остановился. - Но светлую казните первой. Я хочу, чтобы младшая сестра видела, как умрёт старшая. Во славу Империи! Всем покинуть зал!
Люди в спешке и с шумом разошлись, и в этой суете прослеживалось только одно желание – убраться подальше от Трибунального зала, Канцлера, и девчонки с завораживающим голосом. Солдаты также вышли, бряцая оружием. Исчез, зашуршав подолами балахона, Канцлер. В зале, освещённом лучами лунного света, осталось четыре человека - два палача и две девушки, приговорённые к смерти. Женщина-палач медленно подошла к девушке, стоящей на коленях и сняла с пояса весьма объёмную и начищенную до блеска железную перчатку.
- Как же так, - тихо произнесла она, надевая перчатку, словно доктор, готовящий инструменты к операции, – приличная девушка из семьи, которая была на хорошем счету у Императора, оказалась в Сопротивлении и загубила свою жизнь. Для чего всё это? Да, при Коалиции живётся несладко, но подвергать себя такой опасности ради мнимого успеха – довольно глупый поступок.
- Ещё ребенком я видела, как ты купалась в лучах славы, Патриция, - тихо промолвила блондинка, и на лице женщины отразилось нескрываемое удивление, когда она услышала своё имя. - Ты ловила и уничтожала опаснейших преступников, когда состояла в императорской гвардии. Ты была примером для многих из нас, особенно девчонок. Все мы, от потомков знати до детей бедняков, хотели быть похожими на тебя. А теперь ты вырезаешь своих вчерашних союзников и близких, потому что тебе так приказали. Я сочту за честь погибнуть от твоей руки и надеюсь лишь на то, что когда-нибудь, Патриция, твой разум снова станет светлым и чистым… - спокойно произнесла девушка, не отводя взгляд от пола.
Удивление на лице Патриции сменилось на недоумевание, она опустила взгляд, будто задумавшись о чём-то, но потом перчатка на ее руке щёлкнула, зарядив иглу. Это словно вернуло её в реальность.
- Это будет быстро, я обещаю, – тихо сказала женщина-палач, кладя руку в перчатке на макушку юной преступницы. Та лишь кивнула в ответ и закрыла глаза.
- Прости меня, отец, – прошептала она, и чистейшая слеза пробежала по её белоснежной щеке.
Раздался громкий щелчок, похожий на выстрел из арбалета. Поток сжатого воздуха с силой выбросил иглу из перчатки, и та пронзила мозг девушки, мгновенно лишив её жизни.
Другой рукой Патриция нежно придержала убиенную спереди, не позволив её бездыханному телу упасть на холодный пол, и с её стороны это было знаком глубочайшего уважения к казнённой.
Юноша – палач неотрывно смотрел на эту ужасающую, но при этом завораживающую сцену с очень смешанными чувствами. Из маленького отверстия на голове мёртвой девушки, обагряя белые волосы, стекала струйка крови. Но самым удивительным было то, что взгляд её, казалось, оставался таким же пытливым и пронзительным, как и при жизни.
Подле молодого палача на коленях стояла сестра убитой. Глаза её были мокрыми от выступающих слёз, но выражение лица оставалось всё таким же бесчувственным.
Женщина взяла бездыханное тело казненной на руки и направилась к огромной двери, ведущей к выходу в город.
- Она будет захоронена на городском кладбище рядом с лучшими воинами империи. Я прослежу за этим, ибо эта девушка была достойна даже большего – сказала она перед самым выходом то ли юноше, то ли самой себе. Дверь скрипнула, с гулким грохотом захлопнулась, и в зале осталось только двое.
Судорожно сглотнув, молодой палач стал надевать свою перчатку.
- Боишься? – спросил он вдруг девушку, даже не надеясь получить ответ.
- Нет, – тяжело дыша ответила пленница, и это было первое, что она сказала с тех пор, как её привели в этот зал. – Мне уже нечего бояться. Моя сестра мертва, а в Сопротивлении нас уже давно считают мёртвыми. Все же лучше получить иглу в голову от почётных палачей, чем быть до смерти забитой зверскими стражниками лагеря Коалиции… - прошептала девушка. Лицо её впервые дрогнуло, но потом вдруг снова стало невозмутимым. – Сочту за честь погибнуть от твоей руки. Такую смерть, наверное, можно считать благородной.
- Какие цели преследовала твоя сестра?
- Такие же, какие преследует и все Сопротивление. Убедить Имперскую Армию в том, что то, что они делают – неправильно. Всем солдатам и воинам псы Коалиции промывают мозги своей агитацией и россказнями о светлом будущем. Они заставляют вас убивать тех, с кем вы буквально вчера делили дом, постель и пищу. Задача Сопротивления – напоминать вам, кто вы есть на самом деле. И мы будем делать это до тех пор, пока последняя пушка не будет направлена в сторону слуг Коалиции, или пока последнего из нас не повесят на главной площади.
Юноша медленно положил руку в перчатке на голову преступницы. Даже сквозь пластинчатые щитки он почувствовал приятную шероховатость ее коротких каштановых волос. Парень смотрел на девушку сверху вниз, и его начало слегка подташнивать от чувства безграничной власти над ней.
Это чувство было ему противно.
Раздался щелчок, и сознание девушки померкло. Она провалилась во тьму.
***
Очнулась она от того, что рядом громко шумела вода. Её лицо обдувал свежий воздух, а голова жутко болела.
- Я уже… - спросила было она.
- Нет. Не волнуйся, ещё нет – раздался рядом знакомый голос. Преодолев нахлынувший на неё приступ головной боли, девушка встала и огляделась. Она стояла по щиколотку в воде на краю огромной трубы. Слева от нее во тьму уходил тоннель сточной трубы, справа простиралась долина, разрезанная напополам рекой. Звездное нёбо сказочным полотном висело над долиной, а звезды отражались в реке, освещенной лунным светом. Звезды… Она так давно их не видела.
У другой стены трубы стоял парень-палач, смотревший на нее взглядом, полным растерянности.
- Ты… Ты пощадил меня? – спросила она тихо.
- Мне пришлось. Я не смог. Если Канцлер узнает…
- Он не узнает.
- Надеюсь. – он помолчал и продолжил – Я помню тебя ещё девчонкой. Мы жили в одном районе. Я часто ходил на парады и демонстрации и видел тебя там… То, что ты делаешь сейчас – это невероятно. Невероятно, потому что я прочувствовал это на себе. За свою пока короткую жизнь, я уже успел обагрить руки в крови насильников, убийц, воров. Но я не собираюсь убивать невиновных. Не собираюсь проливать кровь своих соотечественников. Та женщина казнила твою сестру потому, что не могла иначе. Невыполнение приказа для нее – хуже смерти. Вот только она давно забыла, кому она служит. Первая женщина-генерал, верой и правдой служившая Императору, порабощена Коалицией. Я не хочу повторить ее судьбу. – Он на секунду отвел глаза, но затем снова посмотрел на спасенную девушку. – Ты... Переживаешь из-за смерти сестры?
- На самом деле она не моя сестра, - вздохнула девушка, - я едва её знала... В Сопротивлении мы часто называем друг друга братьями и сёстрами, так нам проще привыкнуть к сотрудничеству на заданиях и быстрее научиться ладить между собой… Знаешь, несмотря на это, за то непродолжительное время, что мы работали вместе, она несколько раз успела сказать мне, что я не должна горевать, если она умрёт. Я ещё не встречала таких бесстрашных людей – тихо сказала девушка, глядя в бездонное звездное небо. Слёзы тонкими струйками бежали по её щекам. – Я стараюсь принять её смерть как можно спокойнее, хоть это и трудно…
Минут десять они стояли, не проронив ни слова. Юноша глядел то на бывшую узницу, то на долину, простирающуюся впереди, а она не отрывала взгляда от звезд, будто подпитываясь их энергией. Наконец, юноша произнес:
- Судя по свежим донесениям разведки, за этой долиной один из лагерей Сопротивления. Там тебя встретят, дадут пищу и кров. Тебя не схватят, поскольку всё войско сейчас переброшено на восток. Вот, держи, пригодится – он достал из-за пояса сверкающий армейский нож.
- Благодарю – ответила девушка.
- Плавать умеешь? – спросил юноша, посмотрев на быстро текущую вниз воду.
- Да.
- Вот и хорошо. Выплывешь из стоков и пойдешь через долину. Отсюда где-то часов пять пути спокойным шагом.
Девушка медленно подошла к нему.
- Спасибо тебе. За спасение. И за то, что доказал, что действия Сопротивление не напрасны. Ты – живое доказательство правоты всех нас
- Я не могу разглашать своего имени. Но как зовут тебя?
- Ева – ответила она. – Меня зовут Ева.
Молча они смотрели друг на друга, после чего Ева поцеловала юношу в щёку.
Она спрыгнула солдатиком в воду, мощным брасом переплыла на левый берег реки. Девушка повернулась, взглянула на своего экс-палача в последний раз, помахала ему рукой на прощание и пошла по темно-зеленой траве долины, освещенной ярким светом луны.
Молодой парень смотрел Еве вслед, стоя на самом краю трубы, а звезды приятно улыбались им сверху, освещая пространство вокруг своим мистическим сиянием.