Довелось мне в начале двухтысячных работать на опасном производственном объекте. За опасные условия труда нам доплачивали 12%. Объект этот представлял технический комплекс холодильного, компрессорного и криогенного оборудования для получения жидкого и газообразного кислорода и других продуктов разделения воздуха. Взрывы, пожары, несчастные случаи со смертельным исходом – все это существовало априори, как вторая реальность, как расплата за снижение бдительности и невыполнение правил безопасности. Сырьем служил атмосферный воздух, который первоначально сжимался компрессорами до 200 килограмм на сантиметр квадратный (представьте, что будет с пальцем, если вам на ноготок поставят двухсотлитровую бочку?!). Далее в цепи аппаратов получали основные жидкие составляющие воздуха. Жидкий азот, кстати, имеет температуру минус 196 градусов по Цельсию. Одним словом, может тебя разорвать, расплющить, обварить, заморозить.
Однако работа интересная, случайных людей нет, коллектив сплоченный профессионально подготовленный. Система безопасности многоуровневая, включая инспекции Ростехнадзора. Казалось бы, исключены случая безалаберного отношения к работе. Но читая рассказики-трэш, сводки о ЧП, припомнился один примечательный эпизод.
Пускали воздухоразделительную установку звеном из трех человек. В ходе пуска надлежало по неукоснительному алгоритму открыть/приоткрыть/закрыть/открыть более сотни арматуры (это вентили, краны, задвижки разных габаритов и диаметров). Я тогда исполнял обязанности старшего мастера. Ответственность, вплоть до уголовной, за соблюдение персоналом правил безопасности лежала в большей мере на мне. Бр-р!
Я прохаживался по машзалу в духе афоризма академика Сергея Капицы: «Руководить — это значит не мешать хорошим людям работать». А мне, получается, следует развивать и укреплять «хорошесть» работников. Поэтому краем глаза зорко наблюдал за персоналом, чтобы все было «чики-пуки». Точнее, чтобы соблюдались как технологические регламенты, так и требования системы охраны здоровья и безопасности труда. Во как!
В определенный момент пуска одного из аппаратов воздухоразделительной установки рабочему необходимо было открыть вентиль, расположенный на высоте 3 метра. Для открытия подобной арматуры имелись в наличии передвижные монтажные площадки, лестницы-стремянки. Смотрю, рабочий этот выбегает в машзал из помещения центрального щита управления. Далее он по ярусам рядов арматуры, затем по трубе диаметром 150 мм вскарабкался достаточно умело и быстро к вентилю, открыл его и начал было спускаться, как другой работник начал стравливать сжатый воздух в атмосферу.
Вой струи был такой, что у постороннего создавалось ощущение, что попал на аэродром, где раскручиваются турбины реактивного самолета. Естественно, первый оглянулся и увидел сначала меня, потом с трехметровой высоты узрел инженера по охране труда, по какой-то надобности зашедшего к нам на участок. Попался!
Если я спокойно наблюдал, зная что даже канатоходца, исполняющего смертельный трюк, можно обрушить своей несдержанностью, то инженер по охране труда погрозил нарушителю пальцем. Что взыграло в работнике: совесть? страх? досада? В итоге он чуть было не потерял равновесие, ухватившись за трубу пусковой линии с температурой порядка минус 70 градусов по Цельсию. Сумел удержаться. Медленно спустился.
На отметке 0, т.е. на бетонном полу, самопального альпиниста поджидали мы: ответственный руководитель работ и лицо, способное наложить взыскание на нас обоих. Инженер по охране труда негромким голосом, едва слышимым в производственном шуме, начал красиво и проникновенно говорить о культуре безопасности.
Красный взъерошенный работник брякнул в паузе между его словесными опусами: «Блин, двадцать лет работаю и двадцать так открываю этот вентиль. А выше на полтора метра еще два предохранительных клапана, их в момент пуска надо перехлопывать. Пятиметровую лестницу, как всегда, забрали электрики. И так двадцать лет забирают лестницу в нужный момент».
Конечно, инженер по охране труда провозгласил нам, что здоровье и безопасность превыше всего, что лучше ничего не сделать, но соблюсти технику безопасности. Работник благоразумно промолчал. Я же, покачав головой, сказал рабочему в приказном тоне: «Значит так, Вячеслав. Будем выметать дурь. После того как завершите пуск установки, твой сменный мастер оформит распоряжение, по которому ты сделаешь небольшое усовершенствование. То есть, тот вентиль, что на высоте 3 метра перенесешь на отметку 0. Чертежик я тебе сделаю. А к рычагу предохранительных клапанов закрепишь тросик, длиною до отметки 0. Когда надо будет «перехлопывать» клапаны или произвести их проверку, будете дергать за тросик, как в сортире за веревку смывного бачка. Задача ясна?»
Вячеслав заулыбался. Инженер по охране труда оттопырил большой палец. Парень он был неглупый и быстро сообразил, что одно правильное действие лучше, чем тысяча красивых слов с довеском в виде наложения взыскания. Я добавил: «Все это оформим рационализаторским предложением, а на вознаграждение за реализацию этого рацпредложения купим подарок любимой женщине, каждый своей, разумеется!»
Сердце возликовало! И не у меня одного.