«Наша свобода напоминает светофор,
у которого все три огня горят сразу».
Михаил Жванецкий
Меня всегда удивляло, почему среди наших интеллектуалов так много приверженцев либерализма и демократии. Знакомишься иной раз с человеком, беседуешь и восхищаешься: какой же он умный, образованный, культурный, а потом выясняется, что он махровый либерал. После этого желание общаться с ним как-то пропадает.
Как же так, недоумевал я, как умный и образованный человек может быть либералом; да в придачу ещё и демократом, ведь оба эти направления приводят к деградации общества?
Известно, что либерализм рассчитан на эгоистические чувства, поэтому первым объяснением возникшей загадки стало то, что среди интеллектуалов преобладают эгоисты. Но это тоже как-то странно.
Тогда я решил, что интеллектуалы поддались на ложный либеральный тезис, что якобы только они изобрели правовое государство. Но и это не объясняло загадки, потому что неправового государства не может быть априори. Классик правовой науки ХХ века Г.Кельзен подчёркивал: «всякое государство есть правовое государство». Да и саму юриспруденцию разработали древние римляне, понятия не имевшие о либерализме. Не могут ведь интеллектуалы этого не знать!
Тогда подумалось, что интеллектуалы, уподобившись простолюдинам, поддались тезису о власти народа как высшем благе. При этом они посчитали за народ людей, подобных себе, а о том, что недалёких простолюдинов в десятки раз больше, не подумали. Видный теоретик ХХ века Г.Моска считал, что всеобщее избирательное право приводит к упадку правящего класса, поскольку на политическую сцену выходят малообразованные массы. Ещё более резок был Мопассан, заявивший, что «демократия – власть дураков, поскольку их всегда больше, чем умных».
«Если народ – лишь сумма индивидуумов, а индивидуум вполне может ошибаться, то сумма ошибочных мнений без всяких проблем ведет к общей ошибке», – заметил Сергей Кара-Мурза.
Аристотель считал, что при демократии страной управляют демагоги вместо лучших людей. Лучшие граждане подвергаются преследованиям. Подобная демократия напоминает тиранию. Что мы и наблюдаем в современном мире, и очень странно, что интеллектуалам так нравится «власть народа».
После всего этого в голову пришла мысль, что интеллектуалы, всецело отдавшиеся либеральной демократии, чего-то не додумали. Вероятно, ход их рассуждений таков: если мне от прав, свобод и демократии хорошо, то значит и всем хорошо. И эта мысль многое объясняет, возможно, она и убеждает человека принять либерализм в душу.
Однако если немного подумать, то сразу возникает два вопроса: 1) а всем ли хорошо, если мне хорошо? 2) а хорошо ли обществу, когда всем его отдельным членам хорошо?
На первый вопрос есть теоретический и практический отрицательный ответ. Начну со второго. По многочисленным социологическим опросам более половины населения нынешней России недовольны предоставленными правами и свободами, многие и вовсе хотят вернуться к социализму.
Тут, конечно, последует возражение: «А где ты видел в России права, свободы и демократию?» Поэтому не будем задерживаться на опросах и перейдём к мнению авторитетных теоретиков.
Вот что написал в одной из своих книг психотерапевт Андрей Курпатов: «Иерархический инстинкт в нас есть биологически – и не важно, в какую эпоху мы появились на свет. Нам комфортно, когда существует понятная иерархия – кто сверху, кто снизу, кто справа, кто слева. Некоторый дискомфорт, конечно, возникает, потому как кто-то на тебя «давит», но этот минус компенсируется наличием определенности, ощущением стабильности, надежности. Ты занял свое место в системе, и тебя элегантно со всех сторон подпирают. Да, в какие-то моменты, может, чуть давят, но зато не упадешь. Это в любом здоровом обществе есть. Есть общество, должна быть структура».
Обязательно найдутся те, для кого Курпатов не авторитет. Поэтому обратимся к известному на весь мир Эриху Фромму, который, между прочим, был приверженцем и демократии, и либерализма. Однако вот что он писал в книге с весьма характерным названием «Бегство от свободы»: «мы гордимся, что в своём образе жизни человек теперь не зависит от внешних властей, уже не диктующих ему что делать и чего не делать. Но не замечаем роли таких анонимных авторитетов, как общественное мнение и «здравый смысл», которые так сильны именно потому, что мы готовы вести себя в соответствиями с ожиданиями остальных, что мы внутренне боимся как-то отличаться от них».
Эрих Фромм подробно изучил психологию обычного среднего человека в «свободном» мире. Она мало радует: человек приобретает свободу «вместе с активной и независимой ролью, какую ему приходится играть в новой системе, – но при этом освобождается от связей, дававших ему чувство уверенности и принадлежности к какой-то общности. Он уже не может прожить всю жизнь в тесном мирке, центром которого был он сам, мир стал безграничным и угрожающим. Потеряв своё определённое место в этом мире, человек потерял и ответ на вопрос о смысле его жизни, и на него обрушились сомнения: кто он, что он, зачем он живёт? Ему угрожают мощные силы, стоящие над личностью, – капитал и рынок. Его отношения с собратьями, в каждом из которых он видит возможного конкурента, приобрели характер отчуждённости и враждебности; он свободен – это значит, что он одинок, изолирован, ему угрожают со всех сторон. Не имея богатства и власти, потеряв чувство общности с людьми и миром, человек подавлен ощущением своей ничтожности и беспомощности. Рай утрачен навсегда, индивид стоит один, лицом к лицу со всем миром, безграничным и угрожающим. Новая свобода неизбежно вызывает ощущение неуверенности и бессилия, сомнения, одиночества и тревоги».
Что касается обозначенного выше второго вопроса, то и на него существует отрицательный ответ. Человеческое общество является открытой системой, подчиняющейся общей теории систем. Известно, что система – нечто большее, чем сумма её составных элементов. То есть в нашем случае, «всем хорошо» совсем не значит хорошо самой системе. А если системе не очень хорошо, она теряет устойчивость и распадается. Что мы на практике и наблюдает в либерально-демократической Западной Европе, где хорошо всем – от законопослушных граждан до разного рода меньшинств, заключенных и мигрантов. Но государства гибнут, всё меньше коренных европейцев, всё больше народов других рас, которые вовсе не собираются развивать европейскую культуру и которым гораздо ближе месть за своё колониальное прошлое.
«Усредненный западный социум превратился в аморфную массу и становится абсолютно беззащитен против архаичного общества», – пишет Михаил Веллер. – Потому что архаичное общество – это система жесточайших императивов и табу. И, когда тысяча чеченцев переселяется в Берлин, они делают с Берлином все, что хотят. Потому что они храбрые, наглые и сплоченные. И у них жесткие представления о том, что можно и чего нельзя. А западные гуманисты лишь разводят руками».
Блестяще высказалась Кимма на сайте «Проза.ру» в эссе «Свобода, Демократия и Лезвие Бритвы»: «Разумность и красота – это есть нечто жестко связанное, «несвободное». Атомы графита не так жестко связаны, как атомы алмаза. Но именно алмаз сияет великой ценностью и поражает своей силой. Силой, в которой скрывается вечность».
Эксперт сообщества на «Яндекс Кью» Александр С. подметил ещё одну причину приверженности интеллектуалов к либерализму: «право на свободу слова и свободу совести, причем под этими правами всегда понимается возможность противоречить власти в каких-то вопросах. Всё это ложится как бальзам на душу постсоветского интеллигента. Свобода поносить любую власть и не нести никакой ответственности за это. Свобода думать о себе как об источнике любой власти».
Став приверженцами либеральной демократии, интеллектуалы стали копать под самих себя, ведь такому порядку они не нужны. «В современном обществе умные люди становятся отщепенцами, – говорит профессор НИИ морфологии человека РАМН Сергей Савельев. – Чтобы посредственность чувствовала себя более успешной (а посредственностей всегда большинство), наиболее умных изгоняют из любых коллективов. Мы становимся все более глупыми, зато более социализированными».
Итак, либеральная формула «Если мне от прав и свобод хорошо, значит и всем хорошо» неверна в принципе. Она не работает, иначе не разрушались бы семьи и мигранты не замещали европейцев в их же странах. А не работает потому, что ложен изначальный либеральный посыл, зафиксированный во Всеобщей декларации прав человека: «Все люди рождаются честными и порядочными, но общество их портит». Обращение «Все» может иметь отношение только к общественным животным, но только не к людям, потому что первые живут по заведённым правилам, а вторые стараются их обойти. Среди людей преобладают те, для кого «своя рубашка ближе к телу», поэтому в любом обществе нет всех.
Если опять же вспомнить о том, что мы живём в системе, то в ней принцип «мне хорошо, значит хорошо всем» также не действует и подозреваю, тому должно быть математическое подтверждение (законы системы достаточно точны). Системе в первую очередь требуется устойчивость и стабильность, а либеральный принцип дробления целого на отдельные не связанные между собой атомы никак не может этому способствовать.
«Ну и что же ты предлагаешь взамен? – непременно последует вопрос в расчёте на то, что предложить автору совершенно нечего. Ошибаетесь, господа! Если б нечего было предложить, то и нечего было браться за эту статью.
Согласно принципу бритвы Уильяма Оккама, не нужно усложнять то, что можно объяснить просто; не нужно вводить дополнительные понятия и категории, если для доказательства какой-либо истины можно обойтись без них. Этот принцип великий философ придумал как будто специально про либеральную демократию. В самом деле, зачем городить огороды, разделяя власть на независимые ветви, создавая многочисленные конкурирующие между собой политические партии, зачем устраивать сложные и дорогостоящие всеобщие выборы и ещё десяток подобных «зачем»? Всё можно и нужно сделать гораздо проще и эффективнее.
Деление власти на независимые ветви – антисистемный и антиприродный принцип. Ничего независимого в природе не существует, сам Бог вынужден подчиняться изобретённым им же законам Вселенной.
Все самые великие древнегреческие философы от Пифагора до Аристотеля утверждали, что наиболее разумным и справедливым государственным строем является аристократия, а именно власть лучших из лучших (между прочим, интеллектуалов!). Это в наибольшей степени соответствует природному принципу. Они же считали государство не продуктом некоего общественного договора, как придумали позже, а единым организмом. Данный тезис нашёл дальнейшее подтверждение в работах Канта, Гегеля и других философов. Оба тезиса укладываются в понятие «консерватизм», обстоятельно разработанном Жозефом де Местром. Вот что является разумной альтернативой либеральной демократии!
От себя могу лишь добавить, что ряд мыслителей увёл консерватизм куда-то в стороны, отчего он распался на ряд течений, что в принципе неверно, так как опорой консерватизма являются вечные ценности, а они неизменны. Настало время свести отдельные ручейки в цельную реку. По аналогии с глубинной экологией предлагаю «глубинный консерватизм», имея в виду приоритет законов Мироздания над человеческими законами. Последние могут мыслиться только как адаптация первых к условиям конкретной страны.
С подробностями можно ознакомиться по ссылкам: http://proza.ru/2021/12/29/1441 и http://proza.ru/2016/10/29/1983.
Но тут возникает другой вопрос: интеллектуалам, отравленным правами и свободами, мои предложения точно не понравятся, знаю по опыту. Ну, а коли не понравятся, живите в своей любимой либеральной демократии! Боюсь только, что в полном соответствии с теорией естественного отбора, она не выдержит конкуренции со здоровым авторитаризмом и канет в небытие.