Я любил рассказы Владислава Даниловича.Он замечательно знал и чувствовал поэзию и литературу,а я буквально болел поэзией.За это он называл меня родственной душой.Во второй половине дня мы часто сидели во дворе на лавочке под липами.Там был наш литературный кружок.Самым старшим у нас был старенький профессор математики Константин Николаевич писавший замечательные стихи на немецком, в прошлом чемпион по пулевой стрельбе и страстный охотник.Тогда ему было уже девяносто четыре.Был Владислав Данилович,поэт,полковник в отставке,был Миша,учитель истории и автор двух десятков исторических романов и я .Как то мы пришли раньше всех и чтоб скоротать время Владислав Данилович начал привычно рассказывать о кусочке своей жизни .
-Не зря делят время на десятилетия. Совсем не зря. У каждого отрезка времени свой запах и вкус, свой стиль, свои манеры. Все вещи тридцатых годов имеют общие черты. Флаконы духов и галифе, юбки в пол и этажерки, фарфоровые фигурки и туфли лодочки, лётные шлемы и громоздкие фотоаппараты все эти такие разные вещи неуловимо похожи друг на друга,как будто несут на себе незримое клеймо одного мастера. И люди. Люди несут на себе точно такое же клеймо. Мы все продукт своего времени.Оно въелось в нас.Вросло,как осколок врастает в живое мясо.И оно иногда двигается,доставляя боль,как тот же осколок по весне. Мы,дети войны, отличаемся от вас ,поколения рожденного в шестидесятые. Мы настойчивей и большего добились ,мы тверже и в то же время ранимее. Мы острее чувствуем несправедливость, но медленнее вас воспринимаем новое .
Мы не любим меняться,это не относится к мелким бытовым изменениям облегчающим жизнь. Мы против перемен в принципе. Лучше по любому не станет. Это диктует нам наш опыт. А серьезные перемены грозят уничтожить ту жизнь,к которой мы привыкли. Только только всё вроде наладилось. Не надо,не лезьте,не трогайте.Ведь всё сломается и рухнет к черту.Как рухнуло на нашей памяти в 90-х. а виноват не иуда Горбачев и не маразматик Брежнев. Началось всё с этого косопузого Хрущёва,с Никитки плясуна. И всё рухнуло к чертовой матери. Многолетний труд миллионов ,лишения наши и подвиги, кровавая революция, братоубийственная гражданская война, голод общий до тридцать пятого года карточки на хлеб....всё это зря. Всё просрали...А не трогали бы так,постепенно все само по себе наладилось бы. Это закон природы. Все улучшается и совершенствуется. Даже законы добреют.В средние века за воровство рвали ноздри и на дыбу вздымали,а сейчас дадут два года условно и гуляй по Арбату.
Но одно надо было менять совершенно точно. Ту извращенную атмосферу двойственности в которой мы жили.Я с детства чувствовал что-то ненормальное в окружающей меня жизни. Какую -то скрытую черную тень,распростершую свои крылья над маленькой ,яркой и весёлой картиной реальности... В том, как отец пытался добиться закрытия шахты из-за опасности аварии,а его обвинили в трусости и близорукости,сломали и заставили публично каяться. В том,как плакала мама ,когда на шахте погибли люди и это старались замолчать,скрыть.В том, как молчал отец, когда забрали старого мастера шахты,его друга с гражданской войны,оказавшегося японским шпионом и подпилившим крепления .
Какая то зараза проникла к нам и исказила нашу жизнь и наши души. Её привезли из-за границы вместе с тюками подпольных газет, она проникла вместе с толстыми книгами немецких экономистов. Прилипла к подошве вернувшегося из иммиграции Ленина.Она завладела людьми не сразу...сперва её и видно не было, она появилась после партконференции ,после расправы над её участниками. Потом её щедро кормили людским страхом на Соловках и мертвечиной Бутовского полигона.Она мучила людей,пропитывала гнилью их жизнь и открывала возможность для безграничной подлости доносительства. Многие никакие люди,так бы и остались никакими,если бы эта власть не дала им возможность стать подонками. А большинство как всегда искренне одобряло эту заразу . Это странно,но большинство всегда искренне поддерживает откровенных мерзавцев. И друзья начали предавать,жены писать доносы и сыновья отказываться от матерей по идеологическим соображениям. Всё было искажено, вывернуто наизнанку. Таинство покаяния превратилось в самокритику- сладострастный акт публичного мазохизма, к которому принуждали поголовно всех. Любовь к Родине потребовала доносительства,желательно на самых близких,на свою семью
Бог потребовал От Авраама сына в жертву себе. А кесарь потребовал у нас отца. Сдать по доносу.А взамен он великодушно нас простил...Сказал исполненную глубокого гуманизма фразу: "Сын за отца не отвечает." Если поверит что отец враг и подтвердит это отказавшись от него..Ему даже предоставят в замен другого отца правда одного на всех,но зато какого красавца и мудреца и стратега и знатока всех наук на свете.
Люди с пустыми сердцами,холодными ногами и трясущимися руками были объявлены безгрешными.Любое сомнение в них ,в том,что они делали было предательством.А правы они были просто потому,что их было много.Большинство же не может ошибаться.
Тому, кто думал неприятно стало жить. Простым то было легче и веселее,простым всегда весело.Они просто стремятся быть хорошими.Хорошо учиться,получать пятерки. А от кого они пятерки получают неважно.От народного комиссара или от штурбманфюрера, главное что они хорошие. И таких большинство.
Мне повезло,я только только стал взрослым человеком когда умер Сталин.Всё стало мягче,как будто пропала железная рука с загривка,рука безжалостно прижимающая к полу и куда- то волочащая мордой по коридору,прям по не оструганым доскам. Все как-то выдохнули и переглянулись. И я ничем не запачкался.не успел,чиститься и расскаиваться мне не надо.Я видел тех,на ком была кровь невиновных,кто ломал судьбы и отправлял людей на смерть. Нет,не палачей и следователей. Тех всех самих приговорили и убрали .Мало кто ушел.Следственный аппарат смолол их в пыль за прежние заслуги,только ордена хрустнули. Я про тех,кто писал доносы,про тех,кто ставил на голосование исключение из партии, а это был приговор, и все голосовали За! Все всегда голосовали За! А потом приходили и за ними. про тех,кто писал анонимки и статьи в газеты,а все читали и верили . Они продолжали жить рядом с нами,и с теми кто выжил и вернулся. И зачастую, бывшие репресированные,а ныне реабелитированные шли к ним с просьбой о выплате компенсации, о путевке в санаторий или о матерьяльной помощи.Шли и кланялись и улыбались и протягивали бумаги на подпись этим подонкам и шестеркам палачей. Как тогда шутили - Культа больше нет,а служители его остались.
Сперва они перепугались до усрачки и дристали в тридцать три струи,не считая мелких брызг. Затаились. Спрятались под камнями. Потом немного успокоились.Поняли,что справедливой расправы не будет и повылезали и уже покрикивают на субботниках и отсвечивают лысинами на партсобраниях. И продолжили свое служение. Продолжили давить все новое и свободное,что как хрупкий саженец пытается пробится сквозь вязкий асфальт их окостенелости. Они плотно закрыли все окна и заткнули щели вонючими тряпками пытаясь удержать в стране смрадную атмосферу своего всевластия. И противостоять им,профессионалом подковерной борьбы ,клеветы и лживых доносов, бороться с ними, было невыносимо тяжело и противно.
Был такой и у нас, в нашей части,где я молодой лейтенант принял свой первый взвод. Звали его полковник Фрумкин Борис Георгиевич.Начальник политотдела...А я был секретарем комсомольской организации одной, из пешек на его стороне поля.Это был пятьдесят шестой год,к комсомольской работе тода относились не так как в семидесятых и уж совсем не так ,как перед распадом СССР,когда идея выродилась совершенно и комсомольские вожаки разделились на два типа...снулые люди с рыбьими глазами и шустрые молодые чернявенькие,кучерявенькие комиссарчики лихорадочно регестрирующие кооперативы.Нет.Для нас комсомол был действительно делом настояшим. Личный состав у меня был сложный. Половина из средней азии из глухих аулов,треть горцев,плохо говорящих на русском, да дикие рагули,как говорили еще не покончившие с людоедством. Но я знал,чем больше труда вложишь,тем больше отдачи получишь. Я организовал футбольную команду, шахматную секцию и поэтический клуб. Ребят надо было чем- то занять, а то онидичали окончательно в дикой безводной степи за пятьсот верст до ближайшего города. У них даже увольнений не было,а были жуткие пьянки и черный мордобой два раза дошедший до поножовщины.
Я взял учебник по шахматам и учился по ночам играть,потом учил своих солдат,тех,кто записался в шахматный кружок. Мы читали биографии поэтов Демьяна Бедного,Михаила Кольцова, Маяковского и обсуждали стихи в поэтическом клубе. Я даже начал писать ,подражая своему любимому Маяковскому..к моему искреннему удивлению меня напечатали в многотиражке...правда напечатали лирику,которой я и внимания не придавал,считая что стихи должны нести политическую нагрузку.
А в небе, в закатном розовом небе
Встают на крыло журавли,
и облаков небесные степи
их в даль зовут от земли.
Но это был успех!! Мы азартно гоняли в футбол,учась играть друг у друга и обыграли всех, кроме спортивной роты. Это была настоящая комсомольская работа, а не как потом конкурс плакатов и смотр песни и пляски,совершенно фиктивные мероприятия для галочки,отворачивающие активных хлопцев от комсомола. Мне это дало очень много по жизни. Я получил первый разряд по шахматам, квалификацию судьи третьей категории в футболе и мини - футболе и к концу жизни издал сборник стихов в серьезном издательстве " Прометей" тиражом в пять тысяч экземплров.
Но замполит все это называл лишней суетой. Ему и была нужна работа для галочки.И личные осведомители. Лично мне стукачи неприятны,но я понимаю,что они полезны и иногда без них никак.Но вот только хорошим солдатом стукач не станет уже никогда.Солдат - это товарищество . Сам погибай,а товарища выручай. А стукач никого выручать не будет.Он уже выбрал свою шкуру, согласившись доносить.
Часть стояла далеко от населенных пунктов и семьи офицеров жили в военном городке в длинном бараке и двух десятках маленьких домиков,а холостые в общежитие. Замполит активно интересовался кто с кем шашни крутит. Шашни обычное дело в гарнизонах.А заполучив компромат получил и влияние на офицерских жён. Это было не принято. Лезть в семью. Ну без крайней необходимости. Такого даже особист не делал. Не заставлял жен стучать на мужей.Библиотекарша наша Таня странно очень умерла, повесилась,после нескольких бесед с Фрумкиным.Но точно не установили.У неё с мужем не ладилось,с капитаном Казакевичем. Тогда еще много фронтовиков служило, и если б делишки замполита вскрылись, прощения бы не было.
Я знал,кто стучит из моих солдат.Чаще всего они признавались сами.Но обстановка от этого лучше не становилась. Исчезло доверие и солдатский коллектив начал разлагаться.Не было легкости общения ни с солдатами ни с офицерами.
Замполит обожал стравливать между собой офицеров,особенно друзей.Перекраивал графики отпусков и нарядов, мешал направлению на учебу в Академию или давал такую характеристику,что легче самому застрелиться. Наушничал.
Захотел замполит солдатика посадить из автороты,в дисбат отправить.Солдат стучать отказался.А перед этим надо было его из комсомола исключить.Ну и приказал секретарю комсомольской организации автороты вопрос на собрании поставить об исключении солдата этого.А в автороте секретарь тоже солдат.Он указания не выполнил.Не испугался.Вынес водителю строгий выговор,значит никакого дисбата. На следующий день замполит отвез секретаря на гарнизонную гауптвахту,перед этим сняв с секретарей. Я его забирал с губы. У него носки сапог начисто стёсаны были,на штанах на коленях дыры.Под ними кровавое мясо.Его там две недели на карачках гоняли.Ходить не давали.По просьбе замполита.Секретарь бывший как меня увидел,заплакал.Ну он солдат,хоть и секретарь.А я офицер,со мной так нельзя,за это меня замполит и ненавидел.
Как-то Товчко,капитан из автороты пригрозил по пьяни переехать замполита машиной туда и обратно,а потом помыть колеса и выпить за упокой его гнилой души. Об этом донесли,но капитана не назвали. И надо же так случиться,что недели через две газ-51 потеряв управление въехал в забор части метрах в трёх о замполита. Он заорал про теракт.Автомобиль проверили. Была явная неисправность. Но он загнобил водителя,похоронил его в нарядах. Снимал за два часа до конца наряда и ставил снова.Врачу пришлось мальчишку прятать в госпитале. Он уже шатался и заговаривался.А трёх офицеров автороты в том числе и Товчко замполит сослал туда,где и летом солнце не светит.Все уволились лысыми и беззубыми капитанами. Служить стало противно. На службу не хотелось идти.Тем,что он делал,он утверждал всесилие и безнаказанность зла.Запугивая и развращая людей.То,что фашисты на нас перли во время войны,это плохо,но не страшно.Страшно что в тылу,за спиной такие замполиты и доносчики были.Из-за них пропадала вера в наше дело,в нашу Родину.
А тут я получаю газету Правда, я как секретарь комсомольской организации получал газету и замполит получал одну, а в ней,в Правде, на первой полосе стихи. Стихи о Сталине и культе личности. Такие стихи! Какие давно надо было написать, только я и не надеялся такие увидеть в газете,тем более в Правде. Читаю я их,стихи эти и как будто светлее становится,как будто спина у меня распрямляется.Значит и вправду всё меняется и закончится эта подлая несправедливость и заживем мы как люди нормальные,не боясь и не оглядываясь.
Отрезал я страницу со стихами,чтоб всю газету не тащить.Собрал своих солдат у пустого бассейна,расселись они по краям а я стою и им читаю. Прочитал,они хлопать стали,просят ещё раз.Я второй раз читаю,громко читаю с чувством. Вдруг кто-то сзади лист вырывает.Оборачиваюсь,это замполит подкрался.Газету вырвал,красный весь,глаза выпучил и орет:"Ты с ума сошёл ,щенок. Да я тебя раздавлю " Потом рвет газету и кидает мне в лицо, поворачивается и уходит.
У меня в душе всё как заледенело. Я обрывки собрал.Солдатам сказал что б не расходились,посмотрел,что замполит к КПП пошёл и бегом к себе в общагу,перчатки прихватил кожаные,а потом штаб к нему в кабинет.Там у него на столе вторая газета правда.Я обрывки аккуратно сверху положил и вторую газету так же разорвал.Потом некоторые обрывки обоих газет местами поменял,чтоб и там и там его отпечатки были.Может это и лишнее,но на всякий случай. Потом от второй газеты обрывки в ведро сунул, а свои забрал. Пришёл к себе, наклеил их на ватман ,а места обрыва красным карандашом обвел.И красиво и сомнений не останется. На ватмане написал число и время когда была разорвана газета Правда основное ежедневное печатное средство массовой информации КПСС,основанная лидером РСДРП (б) В. И. Лениным в 1912 году и заставил всех солдатиков расписаться.Все три взвода. Потом отнес ватман особисту и сказал,что волнуюсь за второй экземпляр,как бы и его не осквернил замполит. Особист обрадовался,аж ручки свои маленькие потер. Взял он своего зама и дежурного по штабу прапора казаха и в кабинет к замполиту.А там газета Правда в ведре.Поруганное врагом слово родной коммунистической партии.
В общем,вопросы возникли к замполиту. Он,конечно и не понял,что Правду рвал и я ему верю.Он даже ляпнул,что допустить не мог,что Правда такую хрень печатает.За это ему тоже предъявили. Убрали его из армии. Комиссовали через дурку. Потому,что нормальные замполиты главную партийную газету не рвут,газеты наши коммунистические рвут враги,демонстрируя бессильную злобу.Так что очень легко замполит отделался.Лет на пять бы пораньше,уехал бы тайгу пылесосить. А меня с той поры по разведке двигать стали,как надежного товарища и дослужился я до полковника ГРУ ГШ ВС СССР.
-Ну ,как тебе рассказ ?
-Рассказ хороший,Владислав Данилович,все Ваши рассказы интересные.
Он хмыкнул довольно.
-Только ведь Вы,Владислав Данилович,с культом боролись,с затхлостью,а поступили точно в рамочках того времени. По тем лекалам,так скажем.
Он долго смотрел на меня,потом сказал.- Да, ты же этого ничего не видел. Ты родился при Брежневе,того времени не застал,откуда же тебе понять. Ты и поверить не можешь,что бывает по другому,не так как ты привык. А я часть того времени,оно в меня вросло,как пуля в рану и оно во мне и откуда мне быть другим.Я про это в самом начале распинался.Да видно зря.