С пушкой под подушкой

               
   За воротами раздался пронзительный гудок клаксона. Через минуту ещё один, более требовательный. Мы с сыном переглянулись. 
- Вот, крутизна, - проворчал сынок, - и из машины лень выйти. Видать, залётный какой-то. Сходи, батя, погляди, а то задолбает сигналить.
Я прошёл через двор, приоткрыл калитку и встал в проёме. Перед воротами стоял приличный джип серебристого цвета. За рулём сидел крепенький молодой парень. Лицо показалось, вроде бы, знакомым, но точно вспомнить не мог, так как отблески солнца на лобовом не давали окончательно рассмотреть. Я стоял, он сидел, тоже разглядывая меня. Наконец, он вылез из машины.
- Серёга, а ты чего здесь?
- Чего-чего? Живу я здесь, вот чего!
   Да, это был Вован. Особо знакомы мы не были, но сталкивались прежде, когда я ещё работал сторожем на автостоянке. Он был боксёр, из тех, крутых спортсменов, что в лихие девяностые как-то скоренько превратились в очень уж предприимчивых деловых людей. Чем занимались, сказать трудно, но по тем временам появилось множество всяких фирмочек да предприятий с конторками и офисами, где восседали эти молодцы-качки. Ещё тогда было написано у меня такое стихотвореньице:

Пусть мозг растрясён
И не густо понятий,
Но, если боксер,
Значит – предприниматель.

Других уже смыло
С их честным стараньем,
А эти – то мылом,
То – детским питаньем,

То – воздухом просто,
То – пылью от чая…
И, вроде, не просят,
А всё получают.

Куда ни зайди –
Всюду краткое «Здрасьте!»
Здесь тоже сидит
Кандидат или мастер.

Приплюснутый нос,
А привстанет – так в стойку.
Да, вырастил бокс
Деловую прослойку!

Ни горестных дум,
Ни сомнений, ни скуки…
Пусть короток ум –
Зато длинные руки.

- Прослышал я от друганов, Серёга, что здесь хорошо прокачивают стойки на   иномарки. Вот и приехал. Мои-то совсем прохудились, сопливят да постукивают на колдобинах. Ремонта требуют, однако.
- Ну, это тебе к сыну моему надо, он этим занимается. Заходи в гараж.
Мы зашли. Сын, стоя у верстака и, не прерывая работы с зажатым в тисках амортизатором, выслушал и сказал: «Запусти его, батя, на яму. Сейчас здесь закончу и будем посмотреть».
   Я запустил джип в гараж. Вован вышел из машины с бутылкой коньяка и копчёной курицей.
- Расслаблюсь маленько, а то с утра уже закрутился. Лавчонку свою проверил да кафешку, порядок навёл. Одного чморика и подучить пришлось. (Он потёр правый кулак с небольшой ссадиной). Народишко совсем развихлялся. Глаз да глаз за ним нужон. А у вас тут спокойно, хорошо…
   Он налил коньяк в стакан. Предложил и мне. Я отказался, сославшись на то, что много работы, а день ещё только начался.
- Ну, дело хозяйское. А моё дело - предложить… Вот ты, Серёга, парень вовсе не глупый, однако даже с институтом, а будешь тут мою тачку лизать, ковыряться по локоть в мазуте. Как-то не совсем понятно… Я и школу-то толком закончить не смог, а живу намного лучше. Лавчонки да кафешка, и тачка эта не единственная. Правда, забот да проблем хватает, а как иначе в наше-то время. Кручусь… Ну, и оттянуться не забываю. Вон на лодочной станции у меня мало что не дворец отгрохан, где с братвой и тёлками зависаем. Знаешь, как весело бывает. А вечерами рестораны да тусовки. Завидуешь, поди? Или, как говаривал Чубайс, в рынок не вписался?
 - А чему завидовать? Мне моя работа нравится, - это я уже из ямы, куда полез осматривать стойки. – А что в рынок не вписался – так в нём у каждого своё место.
   Тут ко мне присоединился и сын, закончив свою работу у верстака. Он покачивал машину за крыло, чтоб определить, где стойки постукивают. Мы были заняты осмотром, а клиент всё подливал коньячок да хвалился своей кучерявой жизнью.
   Выводы были сделаны, машину предложили оставить до завтра, так как работы было не на час. Вован почти допил бутылочку и оприходовал курочку.
 - Серёг, братан, до дому подбросишь? А то я расслабился маленько, да и по жаре идти не хочется.
   Я завёл свой «жигуль». Ехать было недалеко, до «китайской стены», как назывался длиннющий кирпичный дом. Подъехали.
 - Серёга, будь другом, зайди в подъезд, поднимись до третьего этажа, погляди, нет ли там кого…
   Просьба меня, конечно, удивила, но что спорить с человеком, уже порядком захмелевшим, да и считающим себя новым «хозяином жизни». Я вышел и заглянул в подъезд. До третьего этажа, правда, подниматься не стал, а чуток притормозил на первом. 
 - Никого, Вован. Над всей Испанией чистое небо. А чего ты так боишься-то?
 - Да, знаешь, жизнь неспокойная стала. Врагов и завистников хватает. Сталкивался уже. Вот и остерегаюсь. И сплю теперь только с пушкой под подушкой.
Он нетвёрдой походкой направился в подъезд, а мне как-то подумалось: «Э-ка, с пушкой под подушкой. И чему тут завидовать?!»