Новые времена
Вернувшись семьей из своего путешествия, мы будто попали из прежней в другую страну. Наше возвращение почти совпало с назревавшими роковыми переменами. Во всяком случае, кажется, прошло не так уж много времени после поездки, и грянул августовский путч, а затем и вовсе контроль над государственным управлением огромной страной со стороны прежней властной элиты был утерян, что привело к распаду СССР. Наступали смутные времена. Страна, как и семьдесят лет назад, опять будто сорвалась с цепей и вступала в полосу безумных социальных экспериментов на простых людях. Но тот далекий катастрофический срыв произошел в годы тяжелейшей мировой войны, подорвавшей во многом институты старого режима, не готового к такому напряжению сил. Это хоть в какой-то мере объясняет, но, конечно, не оправдывает слабость и роковые промахи царского режима, а затем и сменившего его нового «Временного правительства». А теперь катастрофа произошла в абсолютно мирное время и это отдает преступлением власти, властной элиты против своего народа.
Воспоминания о 1990-х гг.
Как сон прошла тех лет армада
Скопленьем зла, сгущеньем ада
И воплощением всех бед,
Где лишь позор и нет побед.
К последней гибельной черте
Страна катилась в нищете.
И в ужасе стенал народ,
И будто шел блокадный год.
Лишь негодяи – нувориши,
Как Будды золотые в нишах
Сидели, гладя свой живот,
Не слыша криков: «живоглот».
Наступившие девяностые были тяжелыми годами для всех, и для меня и моей семьи тоже. Мой институт, где я работал, лишился здания на ул. Мархлевского по соседству с небольшой католической церковью, в котором размещался много лет. Его отдали под католическую французскую гимназию, кажется, чтобы сделать приятный подарок к визиту президента Франции в Россию. Мы вынуждены были спешно переезжать в новое помещение, правда, неподалеку, в Малом Черкасском переулке, где арендовали третий этаж в громадном старом полупустынном здании (когда-то бывшее Купеческое собрание). Первый этаж занимала какая-то антиалкогольная инспекция. Зарплата резко падала, а рубль стремительно обесценивался. Были периоды, когда выплату зарплаты долгое время задерживали, или ее совсем не платили. Институт пустел, сотрудники разбегались, уходили в какие-то фирмы. Я тоже искал подработку, чтобы как-то прокормить семью. Зять предложил мне подрабатывать ночным сторожем с интервалом через день-два в одной багетной частной мастерской, расположенной на Таганке, рядом с садом им. Баумана, и я согласился. Несколько раз в неделю мне приходилось сразу после работы добираться, большей частью пешком, на дежурство, а утром, после ночи проведенной зачастую на полу, на матрасе, опять спешно возвращаться на работу в институт, если график моих дней не совпадал. Добирался я от института до багетной где-то за 30-40 минут: шел мимо Политехнического музея, потом по Солянке, ул. Степана Разина, по Таганской, мимо театра на Таганке и в хорошую погоду это доставляло даже удовольствие. Вечерняя Москва даже в это страшное время настраивала на поэтический лад.
Таганка
Вот старинная улочка, Во дворах спозаранку
Вся в раскидистых вязах, Здесь всплеснет во дворах
Вся кривая, как удочка, То ли свадьба, то ль пьянка,
В подновленных лабазах. То ли драка впотьмах.
День сверкает в июле, Полон прошлых видений
Ослепительно белый, Бродишь особняком
Как сиянье кастрюли Среди новых строений,
При жаре очумелой. Старых особняков.
И сверкают машины, Под церковные склянки
С затемненным стеклом. Я прощаюсь с тоской
Над столицею чинно Со старинной Таганкой
Погромыхивал гром. И Николо-Ямской.
Вот старинной Таганки
Одноногий костыль.
Здесь туристов приманкой
Над рекой монастырь.
Надо сказать, иногда в багетную мастерскую отдавали для оформления весьма неплохие работы современных художников, и даже старинные картины и я имел возможность ночью спокойно их рассматривать.
Я сторож в мастерской, где творчество
Кругом прислонено к стене,
И на картинах одиночества
Печать лежит, как и на мне.
Одна из них особенно запомнилась. На ней, как помню, были изображены каналы Венеции и здания над ними с облупившейся от времени и избытка влаги облицовкой из под которой видны были куски кирпичной кладки.
Полузатопленной Венеции
Застыли мрачные дома.
Они, как темные трапеции,
Сгущается в картине тьма.
Но у меня это сразу вызвало другие, более живописные ассоциации – с Венецией великого Тициана.
Венеция
Вся в золоте роскошная столица дожей.
Под маской прячет лик патрицианка.
Играет жемчуг на атласной коже
Прекраснейшей венецианки.
Владычица морей и островов,
Дитя любви Европы и Востока.
Меж смуглых, резвых скакунов
Редчайший, золотистый локон.
Глядит на вас прекрасная, как сон,
Великой кистью на века согрета,
Глядит из прошлого, из мглы времен,
Из глубины старинного портрета.
Все в прошлом. Обмелел канал
И зданья ветхи на картине.
Собора потемнел портал
И в воду рушится лепнина…
Позже, когда мне посчастливилось, однажды в туристической поездке побывать в Венеции, ее тициановский образ подтвердился в моих впечатлениях от этого фантастического города на лагуне.
И золотом озарены
Морей неведомых просторы,
Где все друг в друга влюблены
И вянет яблоко раздора.
И дышит синева в глазах
Блистательной венецианки
Что смуглою рукой в перстнях
Зовет с подушек оттоманки.
Закатом вся освещена
Венецианская лагуна,
Где кораблей теснится тьма
И сыплют золото со шхуны.
Наряду с этим, после поездки, моему видению все более рисовалась другая Венеция, как некий страшноватый и довольно зловещий символ всеобщего карнавала и маскарада, современного всемирного декадентства и упадка.
Венеция - всемирный маскарад
Венецианская лагуна,
Каналы, дожи и дворцы
И камни те, что знали гуннов,
И полуголые гребцы.
Не туристических буклетов,
Резных соборов и дворцов –
Венеция трущобных склепов
И отсыревших стен домов.
Встречают каменные гости –
Звероподобных морд оскал,
Витой дугообразный мостик
И за углом большой канал.
Глядят фаюмскими глазами
С балконов жрицы красоты
И восхищенья не скрывают
Мужчин разинутые рты
На площади Святого Марка
Разноязыкость, толкотня.
Туристы, голуби под аркой
Пережидают всплеск дождя.
Лагуны синяя эмаль
И гондольеры у причала.
И умирания печаль
Все странным светом пронизала.
Венеция - дворцы, как сказка,
В воде по пояс встали в ряд -
Увядшей куртизанкой в маске
Творит всемирный маскарад.