Сразу видно, что они вместе, старик и маленькая собака. Сидят и смотрят в одном направлении. Говорят, когда двое смотрят в одном направлении - это любовь. Я присел на соседнюю скамью справа и стал смотреть в ту же сторону, что и они. Лужайка, зелёная трава, сосны. Ландшафт обрывался в океанскую гладь, блестевшую отражениями солнечных бликов. Любовь на троих.
- Ничего не понимаю, - промолвил старик, - вот не понимаю, и всё!
Собака повела правым ухом. Лёгкий ветерок пошевелил гриву её белых волос. Лохматая мальтийская болонка.
- Они говорят - миллионы лет эволюции! - снова нарушил тишину старик.
Собака оглянулась, окинув старика взглядом. Красный язык вывален набок. Отвернулась.
- Миллионы лет охоты на диких зверей! Собирательство, сыроедство, дикие тигры! - не унимался старик. - А непонятно ничего! Где мы там успели научиться кулинарии и ценить её, как мы научились различать оттенки ухоженности? Мой желудок не переносит сыроедства, это он так быстро растерял миллионолетний навык за одну жизнь? И почему, мы, после миллионов лет развития, такие в массе своей идиоты?!
Псина вывернула шею, с беспокойством осмотрела старика выпуклым карим глазом, вернулась в исходное положение.
- Вот ты, чучело, - любовно обратился старик к собаке, и та вновь поворотила голову к нему, - обладаешь волосами, а не шерстью, и помрёшь без меня, или без людей, не выживешь сама, - пояснил старик доходчиво, - ведь даже шерсти у тебя толком нет, а почему, - взял старик ноту повыше, вопрошая, - а потому как вывели тебя, произвели способом селекции, да, - авторитетно окончил старик свой пассаж.
Собака встала на четыре лапы, подошла к старику поближе и заглянула ему в глаза.
- Вот именно, в глаза смотришь, понимаешь, что без меня тебе худо придётся, - наставительно продолжил старик.
Собака чихнула.
- Видишь, правда! - обрадовался старик. - Вот и мы, люди, тоже так, - принялся пояснять старик, - у нас тоже волосы. К чему эти волосы? Почему не идеальная шерсть, после миллионов лет-то эволюции?! Нас тоже кто-то вывел. Не иначе, - вздохнул старик тяжело и уставился на океан.
Собака вдруг отскочила, приняла стойку и зарычала. Из кустов позади скамейки появилась старушка в очках, с улыбкой на лице. Она проследовала прямиком к старику. Тот от неожиданности встал.
- Позвольте Вас обнять! - сразу приступила к делу она, - Я услышала Ваш монолог. Вы очень мудры! Вас сам Бог послал! - заявила старушка фанатическим тоном.
- Бог с Вами, женщина, никто меня не посылал, - пробормотал старик, беспомощно обнимая напористую бабулю и тут же отстраняясь.
- Ох, спасибо Вам, милостивый государь, - не унималась старушка, - ох, просветление на меня снизошло от слов Ваших благодейственных, - сложила старушка ладони вместе и поклонилась.
- Да не надо ничего этого, - слабо запротестовал старик, - тем более, что я неодобрительно высказался о людях!
- Давно пора, ох, давно! – добавила жару бабулька.
Старик засобирался, вспомнив, что куда-то опаздывает, схватил собаку в охапку и скрылся, пробормотав на прощание неразборчивые слова. Собака, выпучив глаза, часто дышала, высунув язык. Старушка растерянно смотрела по сторонам с блуждающей странной улыбкой на лице.
Я держал каменное лицо, продолжая осматривать океанскую даль. Любви на четверых не получилось. Бабулька ушла, продолжая улыбаться и разговаривая с собой.