Лысый с черной бородой

               
Конец мая, последний школьный день перед началом весенних каникул, суббота. Миша учится в четвертом классе. В школе успехи неважные, поведение отвратительное, учителя жалуются все, как один. Почти каждый день что-нибудь случается.

Спасает, как может, положение  Мишина классная руководительница Вера Николаевна, она же учитель немецкого, она же Верунчик. Мы с ней знакомы с детства, она в свое время преподавала немецкий и мне тоже.

Уроки должны  закончиться в час дня. Мише строго настрого  велено сразу же отправляться домой.  Накануне мы с Верунчиком  созванивались, она продиктовала мне четвертные оценки на случай, если Миша вдруг совершенно случайно (!)  потеряет дневник. 

Время подходит к часу, я собираюсь с силами и думаю о том, как бы мне решить извечную родительскую задачу с запятой: казнить нельзя помиловать. На ум ничего не приходит.

В пятнадцать минут второго звонит  Верунчик и докладывает, что лично пронаблюдала, как Миша садился в трамвай. Остановка была у самой школы, а мы жили в двух остановках.

«Ладно, сориентируюсь, что-нибудь придумаю. В конце концов,  не убивать же его теперь!»

Однако к половине второго Миша не пришел. Не появился он и к двум.

«Наверное, все-таки решил погулять с мальчишками, а то ведь с такими оценками, пожалуй,  запрут дома заниматься, так на улицу и нос не высунешь!» — подумала я.

В четыре часа я начинаю  волноваться и обзванивать всех знакомых родителей одноклассников. Никто ничего не знает, Миши нигде нет.

К шести вечера впадаю в психоз и начинаю обзванивать больницы и морги нашего района. Информации нет.

В слезах звоню мужу, собираюсь бежать в милицию.

— Спокойно, бесстрастным голосом отвечает муж. Заявление о пропаже примут только через три дня. Фотографию пока приготовь Мишину.

Три дня? Я в ужасе. Маме не звоню, будет только хуже: Миша — ее любимчик.
В семь часов вечера приезжает муж, я в невменяемости. Муж спокойно садится есть. Звонок. Истерический голос сквозь плач:

— Мам, я там, меня там, метро, в метро ….я… 
 
Обрыв связи. У меня от волнения пропадает голос, так случается иногда со мной при сильном  стрессе. Через пару минут опять раздается звонок.

— Мам, я в  метро «Елизаровская», срочно приезжай!

Я хватаю листок, ручку и пишу мужу:
— Миша на Елизаровской, едем на такси, скорей!

 Муж невозмутимо доедает ужин.

— Успокойся, я доем, и мы поедем, причем не такси, а на метро.

«Ну, конечно,— обливаясь слезами,  думала я, глядя с ненавистью на мужа. Был бы это твой сын, я бы посмотрела, как бы ты тут невозмутимо ужинал!»

В общем, на Елизаровскую мы действительно приехали на метро. Нас ждала чудная картина: Миша стоял в верхнем вестибюле  и напоминал  бетонный столб. Рядом находился  дежурный.

— Приехали, наконец. Забирайте ваше сокровище! Уже хотел милицию вызывать, — обрадовался он.

Миша был весь в какой-то грязной бетонной коросте, лицо в черных разводах и без очков.

«Жив, жив, жив», — тупо повторяла я про себя.
Дальше моя мысль не простиралась.

Муж обернул Мишу разорванными полиэтиленовыми пакетами, запас которых всегда был у него в сумке (да здравствует порядок!), и мы в зловещем  молчании отправились домой. Впопыхах отсутствие портфеля никто не заметил.

Дома обнаружилось, что очки и ключи были заботливо спрятаны во внутреннем кармане куртки. Муж подмигнул мне. Он еще дома все понял, все-таки знал  Мишу не первый год.

Сын был тут же,  в прихожей  раздет до трусов;  всю остальную одежду пришлось выбросить. Восстановлению она не поддавалась. Рука тянулась к кобуре!

— Миша! — начали мы одновременно.

— Давай, рассказывай, что все это значит?
 
Наш мучитель стоял на коврике перед входной дверью со скорбным видом.

— Как ты вообще оказался на Елизаровской? Вера Николаевна звонила мне и сказала, что лично проследила, что ты сел в трамвай.
 
Ура, ко мне вернулся голос!

 — Ну да, сел в трамвай, — уверенно начал Миша, потому что в этой части  действительно не было обмана.

— Ну, и что же тебе помешало выйти у дома?

— На меня напали!

— Кто?

— Какой-то дядька.

— Так, Миша!—  дальше уже солировал муж, потому что все мои силы уходили на то, чтобы не смеяться.

— Что за дядька? Приметы? Нужно будет подать в розыск! Возможно он — опасный преступник, а преступник должен сидеть в тюрьме!

— Ну, я от страха не очень хорошо запомнил, — закатил глаза Миша, но он был такой... такой лысый... с черной бородой!

— Так почему же ты не звал на помощь? В трамвае ведь были еще люди?!

— Я не мог, потому что он посадил меня на колени и закрыл мне рот рукой. Он был такой огромный, что из-за его спины меня вообще было не видно!

— Ну, хорошо, куда вы ехали, что ты запомнил, глядя в окно?

— А я от страха закрыл глаза и ничего не запомнил!

Я тряслась от смеха, укрывшись за углом нашего коридора. Муж был абсолютно спокоен. Миша осмелел.

— Потом мы вышли в каком-то незнакомом месте, там была стройка. Лысый с черной бородой потащил меня туда.

— Мне удалось вырваться,  и я побежал. Лысый гнался за мной! Портфель мешал ужасно, и я его выбросил! Мне удалось спрятаться за какой-то деревянный ящик. Было очень страшно! Хорошо, что он не нашел меня, он очень сильно ругался и в конце концов ушел. Выбираясь со стройки, я упал в яму с каким-то раствором. Он очень быстро высох прямо на мне, но идти стало очень тяжело. Потом я нашел маленький магазинчик и попросил разрешения позвонить маме. Там одна бабушка в магазине сказала, что рядом есть метро «Елизаровская»,  и она меня туда отведет. Миша тяжело вздохнул.

— Миша, ты уверен, что все было именно так?

— Ну, да! То есть я, конечно, все подробности не рассказываю, ну,  чтобы вы не волновались (!)  лишний раз!

На часах было почти одиннадцать.

— Так, Миша, ты ведь понимаешь, что этот человек очень опасен. Тебе вот просто повезло убежать, а ведь какой-нибудь ребенок не так быстро бегает! Мы должны заявить в милицию, они приедут и устроят следственный эксперимент.

— Как это?

— А вот так: милиционеры приедут подробно запишут приметы, потом мы поедем на милицейской машине искать эту стройку, и ты там все покажешь, как было. Миша напрягся.

— Так я же не знаю точно, где эта стройка!

— Миша, так ведь ты сам сказал, что там близко метро, найдем уж как-нибудь. Ты готов?

— Ну, да…, — неуверенно протянул Миша.

— Мамочка, неси нам телефон!

— Миша, послушай, если ты обманываешь, то нас оштрафуют за ложный вызов. Милиционеры же очень опытные люди, они сразу поймут, говоришь ли ты правду или нет.

— А штраф это сколько, много?

— Ну, довольно внушительная сумма! Велосипед точно не получится купить….

— Так что, Миша, звоню? — уточнил муж (вот ведь нервы железные!).

— Звони.

Муж набрал наугад пару цифр.

— Ну ладно, ладно, не звони, я все расскажу! Время близилось к двенадцати.

А дело было так.

Мишина одноклассница Маша, очень самостоятельная девочка, предложила Мише отправиться вместе с ней в гости к ее бабушке и дедушке. Ехать было очень просто: четыре остановки на злополучном трамвае до метро, потом до Елизаровской, а на выходе кто-то из стариков всегда встречал. По части всяких завиральных идей Мише до Маши было далеко!

— Так ведь Верунчик при мне звонила маме, что проследит, как я сажусь в трамвай! — сомневался Миша.

— Ну, так мы же и на самом деле сядем в трамвай! А твоя мама подумает, что ты решил погулять. А моим скажем, что тебя отпустили,  а папа приедет за тобой  вечером.

Поехать к Маше было заманчиво, тем более  что дома ничего кроме скандала не намечалось, а у Маши была приставка!

В гостях  дети прекрасно проводили время, бабушка периодически кормила их всякими вкусностями, а с дедом они погуляли в парке.

Часы пробили шесть.

— Машка, мне конец! — прошептал Миша.

— Что такое?

— Я должен был быть дома в половине второго, а уже шесть!!!!

Маша задумалась на целых пять (!)  минут. Во дворе сигналила машина.

— Спокойно, у меня есть план. Одевайся быстрей!

— Бабуля, дедуля, это за Мишей папа приехал, я его провожу?

— Хорошо, но из двора — ни шагу!

 Дети выскочили на улицу.

— Что ты придумала?

— Быстрей, быстрей! — подгоняла Маша. Здесь совсем недалеко есть стройка. Скоро они оказались возле емкости с раствором. Маша предусмотрительно проверила глубину палкой.

— Прыгай! — скомандовала она. А портфель выбросим! На радостях, что ты нашелся, про него никто не вспомнит. А там дневник….

 Прыгать не хотелось, но разбор полетов дома страшил еще больше!

— Отлично! Теперь подождем немного, пусть подсохнет!

— Бежим, здесь рядом есть магазинчик, там бабулина подруга работает. Позвонишь родителям, чтобы они тебя из метро забрали.

— Клавдия Петровна, заныла Маша жалобным голосом. У нас в гостях был вот этот мальчик, мы гуляли, и он случайно упал в грязь. Можно он родителям позвонит, у нас телефон сломался?

— О,  Господи, как же это тебя так угораздило-то? Ну, звони, конечно! Она принесла телефон и ушла.

— Что говорить-то? — спросил Миша, совершенно парализованный Машиным напором.

— Да ты ничего особо и не говори, кроме того, что ты в метро «Елизаровская».

— Маша, а что я потом-то буду говорить?

— Да, ерунда, твои родители так обрадуются, что ты нашелся, что и не будут расспрашивать, скорее всего. А если что, так придумаешь что-нибудь по ходу дела!

 Выбора не было. Они вышли на улицу.

Тем временем Машины старики в панике бегали по микрорайону.

— Бежим скорее  в метро! — закричала Маша, я вижу деда!

Миша остался в метро, а Маша побежала к деду.

— Машенька, ну как же так, мы же договорились!

— Ну, дед, ну извини, пожалуйста, я же нашлась! Ну,  очень погулять захотелось!

Тем временем Миша попал в руки дежурного метро. Ну, а дальше, вы знаете.

— Поговорим завтра,— гаркнула я, — а сейчас марш в ванную!

«Не самый плохой вариант», — подумал Миша, удаляясь в детскую.

На следующий день мы с Мишей опять поехали на Елизаровскую, теперь уже  за портфелем, а по дороге состоялся тщательный разбор полетов.