Сегодня был жаркий день...Август как-никак.
Окна были приоткрыты и тихое, ленивое движение тёплого воздуха по комнате создавало иллюзию дружелюбной прохлады.
Но с тёплым воздухом в окно ворвался аромат моего детства.
Непредсказуемо, бесцеремонно и взбаламошно.
Сознание просто подпрыгнуло от ласково и неожиданно ущипнувшего его счастья.
Сердце включило форсаж и кровь безудержно понеслась по артериям, венам и капиллярам, завихряясь на поворотах.
Мозг включил свой неубиваемый жёсткий диск, полез в кладовую памяти и давай там всё ворошить на ветхих, пыльных полках.
Запах был такой сочный, что его можно было брать в руки и мять, как мягкий пластилин.
Этим запахом можно было наесться.
Он опьянял безумно.
Запах тащил тебя с собой туда, назад, в моё детство.
Запах жареной картошки.
Я с удовольствием окунулся в него и возвратился туда, в то время, когда моя жизнь только начиналась, пройдя какой-то небольшой отрезок своего пути...
Бабушкина кухня.
Массивный стол-шкафчик, на котором стояла силуминовая керосинка с тремя фитилями.
Такие сейчас не делают. Их только в музее увидеть можно.
На ней всегда что-то варилось, тушилось, жарилось, пеклось, кипятилось или разогревалось.
Помню тяжеленную чёрную, чугунную сковороду, закопчённую, наверное, снизу и зажаренную полностью внутри.
Нынче от такой стыдливо отводишь взгляд.
Сейчас такую сковороду затюкали бы словами " канцерогены", "антисанитария"...
Но тогда это был волшебный предмет из лавки магического старьёвщика, на котором бабушка могла приготовить самую вкусную картоху на свете. Никто, нигде и никогда не смог её в этом затмить.
Сковорода ополаскивалась от несуществующей пыли, вытиралась тряпкой, а то и кухонным фартуком и громко водружалась на слабо горящую керосинку.
Фитили выкручивались до того максимума, когда ещё небольшая прибавка могла создавать копоть.
После этого сковорода быстро нагревалась, и брошенный на неё кусок сливочного масла, скользя, шипел и быстро таял, наполняя запахом предвкушения чуда кулинарии кухню.
Масло пенилось и растекалось по гостеприимному, но обжигающему дну сковородки. Появлялся лёгкий сизый дымок и тут же исчезал, засыпанный заранее нарезанной сырой картошкой.
Никогда в начале жарки сковорода не накрывалась крышкой. Сначала должна была образоваться корочка на той стороне картошки, которая прилегала ко дну, потом деревянной лопаткой масса перемешивалась так, чтоб ещё раз образовалась корочка на других ломтиках, которые были до этого сверху.
Далее термообработка продолжалась под крышкой. Жаренная картошка слегка размягчалась от пара и наполняла весь объём кухни своим новым, аппетитным запахом.
Это просто сводило с ума, мозг не думал ни о чём, кроме еды, которая готовилась. Время текло безумно медленно, слюна текла быстро и непрестанно.
Соль, крупная, сыпалась за пару минут до готовности, всё перемешивалось и почти готовая картошка томилась на среднем огне. Добирала вкуснейшее масло, хвастаясь румяными боками, маня своей красотой и обещаниями доставить несказанное удовольствие.
Бабушка доставала из холодильника пирамидку молока (0,5л) и отрезала верхушку. Отламывала кусок лаваша. Клала на тарелку перья зелёного лука, цицмати, кинзу и несла всё в комнату, на стол. Там уже на тарелке ждали едока солёные огурцы и помидоры, квашенная капуста и - в блюдечке - ткемали или сацебели. Именно в это время я умудрялся выхватить голыми пальцами самую прожаренную дольку, обжигающую губы, нёбо и язык и прожевать, проглотить через слёзы)))
Это был гастрономический оргазм. Это вам - не картошка фри в Макдоналдсе, одинаковая на вкус во всех странах и в любое время. Это - воистину! - восьмое чудо света!!!!
У кого не было такой бабушки в детстве, кто не сходил с ума по жареной картошке, тому меня трудно будет понять.
Помнится, меня нельзя было вызволить со двора ни уговорами, ни угрозами кар небесных, но спокойно можно было завлечь домой только одной фразой: "Иди скорее, картошка готова!".
Я мчался на крыльях любви к этому волшебству, обгоняя муз и Пегасов, быстро мыл руки, ибо никогда не пустили бы за стол с грязными руками и непрестанно сглатывал слюну. Её выделялось неимоверное количество, и можно было просто захлебнуться.
Конечно, передо мной ставилась или уже лежала тарелка, куда я мог ложкой, лежащей в сковороде, накладывать необходимое мне количество картошки. Но мне необходима была ВСЯ сковородка!!!
Глаза пожирали картофель жадно и быстро. Желудок уже теребонькал пищевод - скоро ли там? Пищевод посылал запрос зубам и языку, а те просили мозг поторопить руки...
Кооперация органов и конечностей никогда не давала сбоев))
Я принимал это «топливо» жизни и лёгкая нега начинала обволакивать меня, убаюкивая сознание чувством насыщения.
Жизнь начинала сверкать, радовать непонятно чем и хотелось петь. Но я просто отваливался от сковородки, откуда была выбрана вся амброзия и, с осознанием себя сыном Бога, довольно смотрел на блёстки жизни. Их хоровод завораживал и убаюкивал, круговерть заставляла улечься на тахту, как после тяжёлого трудового дня и сладко сомкнуть очи.
Сны были быстрыми и глубокими. Полчаса такой сиесты восстанавливали все мои жизненные силы. Горн трубил общий сбор, сердце заявляло о полной готовности всех мобилизованных органов и те весело подтверждали свою дееспособность. Жизнь наполнялась каким-то, неведомым мне смыслом и неясные устремления толкали меня во двор, на улицу, на море. Я был готов сразиться с суперменом (благо, в ту пору таковых и не было!).
Я становился полновесной единицей общества, компании, семьи.
А ведь я просто съел корнеплод, подверженный термической обработке.
Жареная картошка...
Ну, разве это не чудо?
Сможете такое представить сейчас?
Попробуйте!