В природе всё изучено, всё на своих определённых местах. У животных тоже свои категории, отряды, семейства. Определено, кому оплодотворять, кому оплодотворяться. Не без конфуза. Я знал петуха, который с курами нёс яйца.
Что это? Индивидуальность курицы кукарекать? Или это индивидуальность петуха с яйцами?.. И только человек определяет – кукарекать ему или яйца нести. А определялись мы с детства. Бегали по крышам, висли на деревьях, а у забора выясняли кто выше написает. Котлой ходили в кино, где переживали за наших и люто ненавидели врагов. Безголовыми не были,знали, что хорошо, что плохо, и повсеместно утверждали себя.
Приехал модный оркестр. Бомонд ломанулся туда, я тоже. У них костюмы, штиблеты, парфюм. У меня тоже – галстук и валенки. Зима ж на дворе! Но фурор произвёл, я это видел.
Ну, а по-честному, не хотел я удивлять, кукарекать и яйца нести. Жил незатейливо – учился, работал, матерел. Но для утверждения хотел большего, влюбиться без памяти. Не раз обжигался и вот опять.
Она кротко представилась Милой. Смущалась, но глаза искрили подтекстом. А уж ямочки на щёчках?! Я запал на неё и чтоб породниться душами пригласил интриганку в кафе. Без кокетства она согласилась... Сидела, улыбалась, сосала трубочку коктейля. Момент подходящий, и я с трепетом читать стал Овидия Назона.
Вензеля стихов рвали душу, кружили голову, уводили в любовные кущи. Сам не рыдал, но визави пронял. Она вдруг застонала, закатила глаза. Это был не диабет, и в процесс я не вмешивался.
А как очнулась, поправила причёску и благодарно мне улыбнулась. Стало очевидно – мы искали друг друга, и воодушевлённые, рука об руку отправились в большой розовый мир. Читали стихи, от восторга летали, а приземлились у её дома. Она пригласила. Я не протестовал. Пёс тоже. Обнюхал в том самом месте и вильнул хозяйке хвостом. Статус мой был оприходован.
Огляделся. Обстановка располагала к неге, и я по-свойски плюхнулся в кресло. Мила, одарив улыбкой, исчезла в местах откровений. Выпорхнула обновлённой и принялась варить кофе. По ходу действа мы общались. Говорили ни о чём. Нам важны были интонации, жесты, улыбки. Эти символы утверждали светлое будущее, и без кокетства мы им прониклись.
Но мы понимали и то, что истина таится в буднях. И не только сахар там будет, а перец и соль. Что нужен такт, юмор, ирония и знать определённо, что мы хотим.
Мила – сангвиник, в облаках не витала, и мне полагалось быть соответственным. Получку на стол, гвоздь в стену, мусор в контейнер, рюмку по умолчанию вместе. Под контролем еженощная импаза, а по средам ещё и молочная клизма... Я условие принял, а пёс меня застолбил.
На прогулках он был предоставлен себе. Рыскает везде, с собаками дружбу заводит, а я приглядываю, жду положенных семи испражнений. Число счастливое, но сам процесс?! Он это делает там, там, там и однажды он меня застолбил... Я стал прописанным, что в лишний раз подчеркнуло мой статус и чем я был польщён.
В доме тоже всё ладушки, жили с умиротворением, наслаждались друг другом, удивлялись похожести взглядов на мир. Строили планы, а на перспективу посадили даже капусту – это проще чем аиста ждать.
Кстати, того петуха с яйцами сочли оборотнем и свернули ему шею. Но я не петух, да и Мила не курица. У нас инсайт, счастливый случай и общая установка. – Ne bыtь durakami. Что с древнегреческого. – Да здравствуем мы!
И конечно же всегда помним о главном – еженощно импаза, а по средам ещё и молочная клизма.