"Ничего, ничего, Ларисочка-Одуванчик! Я докажу, кто за кем будет страдать больше. Постыдилась моей хромоты, костылей. Разве с самого начала не заметила инвалидность? Понимаю: тогда тебе нужен был "паровоз". Ну, посмотрим, что запоёшь, когда увидишь меня здоровым. Специально, назло, пройдусь по Дерибасовской весь такой из себя шикарный "с иголочки": в костюмчике от Ратнера с Екатерининской. Ещё и под ручку с шикарной блондой, не чета тебе - предательнице", - мечтал Ося.
Сладкие планы мести чередовались одни за другими. Если Ёж что-либо задумал, обязательно доможится. Только не знал, болезный, раз горю суждено случиться, оно и объявится. Эх, коль судьба кривая …
Так велико было желание отомстить, что рискнул, лёг под нож хирурга. Оперировал светило одесской ортопедии - профессор Иван Генрихович Герцен. Травматолог распилил и раздвинул кость на недостающие сантиметры. Всю ногу загипсовали. Стали ждать, когда между двумя срезами начнёт нарастать ткань, которой надлежало со временем затвердеть до состояния здоровой кости.
Прошло слишком много времени. Голень не срасталась, отнюдь. В месте распила нога складывалась, как если бы это было второе колено. Образовался, так называемый "ложный сустав".
Иосиф проклинал себя за гордыню, профессора за наглое враньё, бездарность и фальшивую рекламу. Лихорадочно суетился, разыскивая по-настоящему грамотных в области ортопедии врачей. Да только кто же захочет вешать на себя чужую промашку? Отказались лечить парня. Единственный предлагаемый выход - ампутация ноги. Ося совсем пал духом. Утратил надежду избавиться от обрыдлых костылей.
"Денег не хватает. Разве на смехотворную пенсию "по медицинским показаниям" можно существовать? Была бы своя комната, стал бы надомником. Штамповал бы пластмассовые цветочки, сдавал бы в цеха, в магазины. А так, - эх, беда!" - отчаивался инвалид.
Поплёлся на "родёмый завод". Там ему сразу же отказали, мол больных со второй группой не имеют права принимать на работу. Пенсию получаешь? Вот и радуйся, отдыхай.
Дома родители заели: "Найди женщину с квартирой", - и без слов ясно, что трудно жить с нездоровым человеком в предельно ограниченном пространстве.
И с отцом разругался: "Ты мог получить хоть комнатку для меня, но думал о посторонних людях. А теперь выгоняешь сына-инвалида жениться на ком попало, из-за тесноты".
Стала появляться шальная мысль о конце: "Пора нам распрощаться, страна моя любимая и жизнь моя распрекрасная. Сыт по горло вашими прелестями!".
Знать не время было ему уходить в туннель с райским светом в конце. Случайно попалась на глаза робкая газетная заметочка о некоем ортопеде Гаврииле Абрамовиче Илизарове.
Ухватился Ося за заметку, как умирающий за санитарку. Незамедлительно явился на приём к Ивану Генриховичу.
- Молодой человек, если я не сумел помочь, то вряд ли другой сделает лучшую операцию. Я - профессор Герцен, лечу заболевания подобного рода лучше всех. У нас не получилось, бывает. Нам, хирургам, даётся определённый процент на неудачные случаи. Давайте ампутируем ногу, забудете об этой проблеме навсегда. Я же не отказываюсь, готов довести лечение до конца. Чего Вы ждёте и тянете резину? Вот, и в Ленинграде сказали то же самое. А насчёт Илизарова, правильно решили сначала обдумать и посоветоваться со мной. Я хорошо его знаю, вместе учились в институте, вместе получали дипломы. Обыкновенный выскочка. На самом деле - просто шарлатан, никакой не гений, как он сам себя позиционирует Так, авантюрист от ортопедии.
- У нас не получилось?! Это у Вас не получилось, профессор. Я хромал, но ходил, работал, нормально жил. Вы испортили мне не только ногу, - ты, гад, зарезал мою жизнь! И ещё кого-то называешь шарлатаном. А сам-то кто, и как же врачебная заповедь "не навреди"? Посмотри на своих больных, ты же им всем судьбы калечишь! - кричал и плакал Иосиф.
Огромные слезины катились по впалым щекам часто-часто, проедая солью губы.
********
"Ты ж одессит, Оська, а это значит, что не страшны тебе ни горе, ни беда … ", - вместо молитвы повторял про себя горемыка.
От песни становилось легче. Статья в газете возродила стремление к борьбе. Из двух лягушек оказавшихся в молоке, он оказался той, которая сбивает лапками масло и по нему выползает из кувшина. В силу мужественного характера не мог порешить себя без сопротивления подножкам Судьбы.
Твёрдо решил: "Нужно ехать к нему, к своей единственной, последней соломинке. Вера в благое предначертание, Надежда на светлое будущее, Любовь к жизни, - никогда нельзя расставаться с ними по своей воле. Счастье возможно для каждого, значит и для меня. То, что сегодня кажется трагедией, в будущем может вызвать улыбку. Так уже случалось со мной не раз. Только не опускать руки, необходимо бороться. Кто-нибудь кинет спасательный круг, подскажет дельное. Мир не без добрых людей. А такие, как профессор Герцен не удержат развитие медицины в рамках отсталого средневековья." Так рассудил Иосиф и начал готовиться к поездке в Сибирский город Курган.