Глава 29
У меня было плохое настроение в день свадьбы Марии. Да, согласен, это я посоветовал ей это замужество, но в те годы я ещё был настолько молод, что позволял себе столь глупое чувство, как ревность. Да, можно любить и ревновать, или любить и не ревновать. Любовь имеет множество красок и оттенков. Быть может, кажется странным любить женщину и советовать ей выйти замуж. А что мне оставалось? Я встретил её, когда она уже была замужем. Это не помешало нашим отношениям, это не смущало ни меня, ни её. Теперь она стала вдовой, но это не создало никаких радужных перспектив для нашего ещё большего сближения. Я был недостаточно знатен и уж точно недостаточно богат для того, чтобы жениться на ней, даже в том случае, если бы я этого захотел. Но я не захотел бы этого, поскольку убедился, как легко Мария обманывает людей, которых уверяет в своей к ним любви и преданности. Я не хотел оказаться одним из них. Не верить её ни в чём, или почти ни в чём – вот единственный способ не оказаться ей обманутым, хотя я не поручился бы за его надёжность. Мария умудрялась обманывать даже тех, кто не верил ни единому её слову, каким был, например, Людовик XIII. Действительно, если вы знаете, что вам не верят никогда и ни в чём, то вы можете обмануть, например, говоря время от времени чистую правду. Я предпочёл бы носить ядовитых пауков и скорпионов в карманах, нежели жениться на Марии. Разумеется, я не был приглашён на свадебное торжество, наше знакомство мы не афишировали.
В то самое время, когда по моим предположениям Мария должна была удалиться со своим новым супругом на брачное ложе, я услышал осторожный стук в свои двери.
— Входи, Базен, ты же знаешь, что дверь не заперта! — ответил я.
— Это не Базен, господин мушкетёр! — ответил обворожительный женский голосок, которого я раньше не слышал. — Вы позволите мне войти?
— Обладательница такого чудесного голоса может входить ко мне, не испрашивая разрешения! — ответил я, надеясь, что и внешность посетительницы меня не разочарует.
Двери открылись, и она не разочаровала мне.
— Сударыня! — воскликнул я. — Ещё ведь так далеко до Рождества. Почему же случаются такие чудеса?
— Что вы называете чудесами, господин мушкетёр? — игриво спросила незнакомка.
— Разве не чудо, что обворожительная фея посещает комнату аббата-мушкетёра, составляющую что-то среднее между казармой и монашеской кельей? — спросил я.
— И в какой же это церковной школе послушников обучают искусству комплиментов и лжи? — спросила посетительница со смехом.
— Называя вас феей я почти ни на йоту не солгал, ибо вы столь же милы, сколь и обходительны, столь же прекрасны, сколь и молоды, и столь же стройны, сколь отважны, — ответил я.
— Если вы считаете меня отважной только по той причине, что я зашла в дом холостяка без приглашения и без свиты, то я знаю заранее, что в этом доме мне ничего плохого не угрожает, — беззаботно ответила незнакомка.
— Итак, стало быть, вы знаете меня настолько хорошо, что осведомлены, что я не сделаю вам зло, либо настолько плохо, что считаете меня схимником, — предположил я. — Какое же из двух предположение верное?
— Я знаю вас, господин д’Эрбле, по рассказам моей кузины, — ответила она.
— Ах, ну да, конечно, — ответил я с рассеянным видом. — Если ваша кузина обо мне рассказывала, стало быть, вы прекрасно осведомлены обо мне, ведь кузины, обычно, ничего не утаивают друг от друга.
«Долго мы ещё будем играть в эту игру, где надлежит угадать имя посетительницы? — подумал я, начиная испытывать досаду. — Хотя бы она назвала имя этой её кузины, чтобы я мог знать, чего от неё ожидать!»
— Сударыня, но я не принимаю исповедей на дому, — ответил я. — Наш устав строго это запрещает. Не лучше ли вам подойти в исповедальню в то время, когда я буду там?
— Ах, я вовсе не на исповедь к вам пришла! — воскликнула незнакомка. — С чего вы это взяли?
— В таком случае я не вполне понимаю, — пробормотал я.
— Камилла Буа-Траси, кузина Марии де Люинь, которая с сегодняшнего дня прозывается герцогиней де Шеврёз, — представилась, наконец, прекрасная посетительница.
— Я чрезвычайно польщён и чрезвычайно удивлён одновременно! — воскликнул я с искренним удивлением и гордостью. — Я, действительно, несколько знаком с вашей кузиной, как вы, по-видимому, знаете. Мы сходимся с ней во взглядах на некоторые вопросы, поэтому иногда беседуем на эти отвлечённые темы.
— Вот оно как теперь называется? — с самым серьёзным видом сказала Камилла, после чего заглянула мне в глаза и расхохоталась с самым весёлым видом.
— Простите меня, сударыня, я не привык к визитам знатных дам и мой дом не приспособлен к приёму столь высоких особ, поэтому не лучше ли нам будет избрать более достойное место для беседы, которую вы, по-видимому, пришли составить со мной? — сказал я, прикидывая, сколько у меня денег, и какой из ближайших трактиров больше соответствует для беседы с супругой господина де Буа-Траси.
— Послушайте, я вовсе не намереваюсь беседовать с вами! — воскликнула Камилла. — Я пришла для того, чтобы удовлетворить своё любопытство!
— Что ж, удовлетворили вы его уже? — спросил я холодно.
— Да не дуйтесь вы так, вам это не идёт! — сказала со смехом Камилла. — Дело в том, что у Марии не было от меня секретов. Никаких или почти никаких. Ровно до того момента, когда, как я поняла, она познакомилась с вами.
— Как же вы это поняли? — спросил я.
— О, далеко не всё можно скрыть, но дело не в этом, — ответила Камилла. — Я подумала, что, если Мария не рассказывает мне о вас, следовательно, вы – очень интересный человек.
— Понимаю, — сказал я. — Это причина для того, чтобы взглянуть на меня.
— Разумеется! — воскликнула Камилла. — Меня разбирало любопытство, кто же вы? Таинственный заговорщик, наподобие Отца Жозефа, этакий иезуит, окутанный тайной, или же наоборот – герой-любовник, обходительный и галантный, которым Мария дорожит настолько, что боится, что я его у неё уведу.
— И кого же вы во мне нашли? — спросил я с усмешкой.
— Знаете что? — проговорила Камилла задумчиво. — Я ожидала, что найду таинственного иезуита, но после первой вашей реплики я решила, что нашла всё-таки искусного любовника.
— Думаю, вы ошиблись, сударыня, — отмахнулся я с улыбкой. — Я ни являюсь ни тем, ни другим, а Мария просто решила, что знакомство со мной – это не такое событие, которым следует хвастаться, или о котором вообще имеет смысл вспоминать при ком-либо другом.
— Если бы вы этого не сказали, я бы ещё некоторое время сомневалась, но теперь я знаю точно! — воскликнула Камилла. — Вы, действительно, ни то, и ни другое, поскольку вы одновременно и то, и другое!
— Ну, знаете ли! — воскликнул я, огорошенный её умозаключением.
— Да, вы – таинственный иезуит, который одновременно является и лучшим любовником, которого только смогла найти Мария, а у неё на этот счёт исключительная интуиция! — ответила Камилла тоном, не допускающим возражений.
— Я не смею спорить с вами, сударыня, но и не могу согласиться, — пробормотал я с показным смущением, гадая от том, что дало ей повод для столь далеко идущих выводов.
— Ах, оставьте вы эту «сударыню», ради Бога, — сказала она с видом утомлённой слушательницы, как будто бы я продекламировал ей первые пятьдесят стихов Илиады Гомера. — Камилла. Я же сказала, что меня зовут Камилла. А вас, кажется Анри?
— Анри, или Рене, как вам будет угодно, — ответил я.
— Анри, не кажется ли вам, что вы впустую тратите время на никчёмные разговоры? — спросила она.
После этих слов она решительно вошла в комнату, скинула свою шляпку и перчатки, мгновенно определила, где находится спальня и решительно вошла в неё.
Так началось моё знакомство с Камиллой де Буа-Траси.
Эта встреча была незабываемой, причём отнюдь не вследствие этого смелого и неожиданного диалога, который я только что описал.
(Продолжение следует)