http://proza.ru/2023/03/27/2061
Антон проснулся от шороха. Было утро. Залу затянуло неприветливой серой дымкой. В окно был виден кусочек неба, такого же неприветливого и серого. На стекле висела стайка маленьких капелек. Лида сидела на корточках и терла пол. На ней были его трусы с красными сердечками и клетчатая шотландская рубашка. Она возила по полу куском пледа, который вчера притащил Бес. Антон смотрел на нее сзади, и ощущал, как возвращается влечение, и думал, как им хорошо было бы вместе. В голове не укладывалось, как он раньше этого не понимал, как не видел. Его трусы расходились по швам на ее атлетичной заднице.
Впервые с того дня, как Бес избил его, Антон почувствовал возбуждение, и ему стало неловко. Он решил, что будет правильнее отвернуться, но в эту секунду Лида увидела его взгляд.
— Доброе утро, — сказала она и улыбнулась.
Она бросила тряпку и выпрямилась. Груди было тесно в завязанной на животе шотландской рубашке, на трусах между ног вдавилась красноречивая складка.
— Я решила прибраться, — сказала она. — На стенах бурые пятна. Это кровь?
Антон кивнул.
— Ужас… Иди умойся, — она наклонилась, чтобы поднять тряпку.
— Тебе идут мои трусы, — пробормотал он, но улыбнуться не получилось.
— Я пересмотрела твои вещи, которые принес этот гад, в основном, трусы и футболки. Не знаю, что надеть, чтобы не привлекать его внимание, — она потянула трусы на бедра. — У нас с тобой один размер.
Лида отнесла тряпку в ванную и вернулась.
— Иди умойся. Что бы ни происходило, нельзя зарастать грязью. Давай, давай… Как же хочется курить, я умру без сигарет.
Вода освежила его. Антон прополоскал рот, дырки между зубов и сколы ощущались теперь привычно.
— Тебе хочется есть? — спросила Лида, когда он вышел из ванной.
— Ну, что ты! Конечно, нет! — сострил Антон, она от души засмеялась.
Она сидела на матрасе, привалившись спиной к стене, сложив по-турецки ноги, а Антон - напротив.
— Ты бы чего сейчас хотел съесть? — спросила она.
— Всего. Я бы съел сейчас что угодно! Были бы мучные черви, я бы их съел. Всю китайскую кухню с их сверчками и тараканами.
— Фу! Я бы — картошки жареной с луком. Я бы сейчас целую сковородку съела. — В одну секунду мечтательное выражение на ее лице поменялось на грустное. — Лучше о чем-нибудь другом поговорить.
— Ты очень изменилась после нашей последней встречи, — сказал Антон.
— Просто похудела.
— Теперь ты выглядишь как представительница какого-нибудь крутого спорта, а была… такая пампушка.
— Все говорили, что я толстая, вот и решила похудеть. Записалась в зал к персональному тренеру, стала заниматься, и вот— за два года минус восемнадцать килограмм.
— Никогда бы не подумал, что тебя может увлечь фитнесс.
— Сама не ожидала, но мне понравилось; сначала фитнесс, а полгода назад вообще на кроссфит перешла.
— Кроссфит? — удивился Антон. — Это серьезный спорт.
— Считается, что кроссфит мужской спорт, а мне пришелся по душе. Вообще, понравилось тягать железо, понравилось ощущение прилива крови к мышцам. Когда я качаюсь, у меня эндорфины зашкаливают, чувствую, как становлюсь красивее и как будто даже моложе… Либидо подскочило. Правда, — Лида смущенно улыбнулась.
— Прикольно выразилась, — Антон тоже улыбнулся. — Предположу, что на данный момент у тебя никого нет.
— Если бы был, я бы не повелась на этого козла. Признаюсь, он произвел впечатление. Как же нас легко обмануть. Уверенный в себе, и ботинки надраены — что еще нужно, чтобы девушке вскружить голову?
— Неужели за два года тебе никто не встретился?
— Встретился. Мне даже казалось, что я влюбилась.
— И что?
— Все шло хорошо, я думала, мы поженимся. Он меня любил, это точно. К сожалению, у него был минус, который оказался роковым, он садился пьяным за руль, и меня сажал, даже настаивал, чтобы я села. Он был мент, гаишники его отпускали. Полгода у нас была любовь, а потом мы разбились. Я вылетела через лобовое стекло, а он остался в машине и сгорел. Не могу его простить, му..ка.
— Ты серьезно?
— Если бы не гонял пьяный, у нас бы все было хорошо. Угробил и себя, и наше счастье. Не понимаю людей, которые садятся за руль нетрезвыми. Неужели так трудно понять, что ты ставишь на кон все, буквально все! Рискуешь жизнями всех, кому ты дорог, всех, кто от тебя зависит, чье счастье от тебя зависит. Такие люди считают: ну, не повезло, не успел затормозить или руль вывернуть. Нет, не повезло — это другое, а когда ты разбиваешься пьяный — ты полный му..к, который сознательно поставил на себе крест.
— А что было с тобой?
— Я легко отделалась. Два перелома и сотряс, — она поднялась, сделала несколько шагов и остановилась возле стены. — Если б он трезвый разбился, я бы горевала, а так — не хочу! Просила, умоляла не садиться за руль пьяным. Трезвый обещал, а когда напивался, все повторялось… Не хочу больше об этом. Давай лучше ты. В твоей жизни тоже много всего произошло?
Антон поводил глазами по комнате, раздумывая.
— Я получил наследство от отца. Лучше б оно досталось другому.
Он глянул на Лиду. Она стояла, прислонившись спиной к стене и согнув ногу в колене.
— Почему?
— Если б не куча денег, которая свалилась на мою голову, я бы не оказался в этой клетке. — Он опустил глаза и продолжал: — Отец занимался бизнесом, и когда неожиданно умер, все досталось мне, как единственному наследнику. И этот дом тоже. Будь он проклят. – Замолчал, задумавшись, и вдруг отчаянно засмеялся. - Я неправду сказал, что купил его. Он перешел ко мне по наследству. Я сделал ремонт, приобрел крутую аппаратуру, чтобы слушать музыку, занялся спортом, набил татух, отпустил волосы. Отцовские тачки показались мне лоховскими, и я поменял их на «Ягуар». Закончил в доме отделку…
— Вот! Теперь я не удивляюсь, что это твой дом, — Лида подошла к решетке. — Здорово получилось, оригинально, необычно. И портреты твоих рок-кумиров прикольно смотрятся.
— Теперь мне на них насрать, — вздохнул Антон.
— Почему? — она вернулась на матрас и села рядом с ним.
— Теперь, — он усмехнулся, — я бы послушал Магомаева.
Они засмеялись. Антон смеялся впервые с того дня, как оказался в клетке.
— Еще послушаем, — она погладила его по плечу.
Улыбка исчезла с его лица.
— Теперь удивляюсь, как можно быть таким беззаботным и тупым! Настал момент, когда я решил, что мне нужен водитель. Так я нашел на свою голову этого демона. Таскал его по клубам, по девкам, все за свой счет. Пустил пожить в квартиру на Якорной; приличную зарплату платил. В общем, создал ему курортные условия. И вот в один прекрасный день хожу я здесь по дому, разговариваю с ним, не помню, о чем… и вдруг — он нажимает на кнопку и опускает решетку. А сам исчезает. Просто уходит и — нет его. Я был в шоке, бесился… Он вернулся на следующий день, поднял решетку и… так меня отделал, — Антон проглотил комок.
— Зачем твоему отцу понадобилась решетка? — спросила Лида.
Антон пожал плечами, отвернулся и сидел так с минуту, закрыв глаза ладонью и немного покачиваясь, он раскачивался все сильней, Лида даже отклонилась от него.
— Что с тобой? — пробормотала она.
Антон поднялся, не выпрямившись до конца, сделал пару шагов и повернулся к ней. Его лицо исказилось, как будто он хотел крикнуть от боли.
— Знаешь, я ведь только сейчас понял… я такой же, как он. Отличие только в том, что он сильный, а я слабый. Я ведь пикапом занимался. Даже преподавал его недоумкам вроде себя. Выучил пару подходцев, прибарахлился на отцовское бабло и, так как девчонки мне не отказывали, решил, что поймал Бога за бороду. А когда Бес размазал меня, и я барахтался на этом полу в собственной крови, все сокрушался, почему мне так не повезло. Я считал, мне не повезло… И только теперь понял, в чем дело. Когда ты спросила про решетку, я понял: я такой же, как он. — Антон выпрямился, посмотрел на Лиду и закричал, срываясь на фальцет: — Я сделал эту проклятую решетку! Я собирался посадить сюда девчонку и насиловать ее!
— Замолчи! — крикнула Лида, вскочив с матраса. — Здесь одной бабы хватит! Я рада, что ты это понял, только не обязательно истерику закатывать… Боже, я умру без сигарет…
Антон сделал несколько шагов и привалился плечом к стене, словно неожиданно обессилев.
— Правда?.. Как ты мог, Антон?
— Вот мог, представь себе! — он повернулся к ней и выпалил на одном дыхании, со слезами: — Даже жил этой идеей, лелеял ее… Это я!
— Стоп! Все! Меня осенило, как можно поднять решетку, и я собираюсь немедленно это проверить, — она взяла из вороха вещей свои лосины и в верхней части завязала узлом. — Если мои наблюдения верны, за углом на стене находится кнопка, которая приводит решетку в движение.
— Обыкновенный выключатель.
Лида взяла лосины, просунула в решетку, взмахнула и шлепнула по стене. Узел едва достал до края стены, а должен был захлестнуть за него. Она просунула руку дальше и хлестнула еще раз.
— На какой высоте выключатель? — спросила она.
— Метра полтора.
Лида продолжала хлестать лосинами, но не попадала по выключателю.
— Дай я! — Антон выхватил у нее лосины.
Он начал хлестать, прицеливаясь, и был уверен, что попадает по выключателю, но щелчка не было. Пару раз показалось, что раздался щелчок, но решетка не двигалась. Антон вжался в нее и в отчаянии хлестал по стене перекрутившимися лосинами, пока Лида не оттащила его. Они повалились на матрас, Антон заплакал, уронив голову ей на плечо.
— Ничего, мы снова попробуем. Ты отдохнешь, и мы снова попробуем. Попробуем, ведь? – шептала она и гладила его по голове.
— Да…
В таком положении их застал Бес. Они не слышали, как откатывались ворота и въезжал автомобиль. Антон и Лида отсели друг от друга и молча наблюдали за ним. Он прошел на кухню, повозился, брякая посудой, но на этот раз не запахло ароматным кофе. Он направился к клетке и, пока шел, смотрел только на Лиду, целую минуту не сводил с нее глаз, прежде чем нажать на кнопку. Антон и Лида увидели, что он нетрезв. Бес по обыкновению хранил молчание, но и без слов было видно, что в нем произошла перемена. Антона он не замечал, словно того не было. Его взгляд был прикован к Лиде. Он нажал на кнопку, и решетка привычно поползла вверх. Бес подошел к девушке, она поднялась и встала к стене. Бес уставился на ее грудь.
— Ты принес сигарет? — дрожащим голосом спросила она.
— Раздевайся и ложись, — сказал он, будто не слышал.
Лида покрутила головой. Антон ушел в ванную, чтобы ничего не видеть, и вдруг, оказавшись за стеной, осознал, что бросил ее, оставил один на один с этим чудовищем. Что-то повернулось в его душе, и он вышел в дверной проем.
— Раздевайся, — повторил Бес.
Антону показалось, что на этот раз в его голосе чего-то не хватает; того, откуда произрастал его страх перед этим человеком.
— Дай нам еды, — пробормотал он.
Бес не обратил на него внимания. Он смотрел на Лиду своим немигающим взглядом, на углубление между бедер. Антону показалось, что в его взгляде какая-то мука.
— Не трогай меня, — сказала она.
— Я принес еды. Раздевайся.
Лида покрутила головой. Бес поморщился, схватил ее шотландскую рубашку на груди, дернул и оторвал карман.
— Больно же! Что ты делаешь? — крикнула Лида.
Бес схватил ее внизу и стал рывками стягивать с нее трусы.
— Оставь ее! — крикнул Антон.
Он не взглянул, но услышал.
— Оставь ее, — повторил Антон, вытащив из себя слова, словно ноги из топкой грязи.
Бес повернулся.
— Что?
На большее у Антона не осталось духа. Бес приблизился и ударил его по щеке; это оказался не удар, а пощечина, которая только обожгла. Он снова вырос в глазах Антона до огромных размеров.
— Я попросил тебя не трогать ее.
— Тебе только и осталось просить, — Бес ударил его под дых.
Антон сложился пополам и упал; он не мог вдохнуть. Бес вернулся к Лиде.
— Я не хочу тебя бить, ты знаешь, что мне нужно. Разденься сама, — сказал он.
— Своим шлюхам это говори!
— Ты и есть моя шлюха.
— Пошел ты!
Лида врезала ему по щеке, и по другой. Это встряхнуло его, не обращая внимание на град ударов, он схватил ее и повалил на матрас.
— А ты мне нравишься в этих трусах! — прохрипел он.
Бес заламывал ей руки и не скупился на пощечины; привстав, он за два рывка стянул с нее трусы, сбросил с себя рубашку и приспустил брюки.
— Встала раком!
— Пошел на х…
Зазвенела пощечина.
— Я сказал: встала раком!
Лида не подчинялась, она закрывала лицо руками, но он убирал их и бил по щекам своими тяжелыми ладонями.
— Я долго могу на тебе сидеть, а вот сможешь ли ты это долго терпеть? — приговаривал он.
Давясь рыданиями, Лида перевернулась и встала на колени и локти. Он погладил ее роскошный зад, взял за талию и вставил член. Он насиловал ее, упиваясь своей страстью, оскалившись и выпятив подбородок. Антон еще не видел его таким. Бес поднялся и, придерживая брюки, опустил решетку и удалился наверх. Лида, согнувшись, поплелась в ванную.
Антон пришел в себя; было не так больно, как до этого, Бес бивал его и посильней, и, как оказалось, даже те удары можно если не вытерпеть, то пережить.
Приняв душ и переодевшись, Бес преобразился, он как ни в чем не бывало принес пакет с продуктами и поставил возле решетки. В пакете были хлеб, копченая колбаса, сыр, двухлитровая бутылка кока-колы. Пока Лида находилась в ванной, Антон разложил на полу продукты. Бес на кухне готовил кофе.
Мимо Антона промаршировала голая Лида с красным от пощечин лицом и, не обращая на него внимания, наклонилась, выбрала из вороха одежды спортивные штаны и футболку, натянула на себя и легла на матрас. Взгляд Антона привлек ее симпатичный лобок с начавшими отрастать волосами.
— Поешь немного, — сказал Антон.
— Он сигареты принес? — спросила она.
— Нет, — Антон показал пустой пакет.
— Сволочь, — процедила она сквозь зубы.
Антон взял хлеб и колбасу и стал есть.
— Дашь мне тоже? — попросила она.
Он отломил ей хлеба и копченой колбасы.
— В следующий раз чтобы пива принес! — крикнула она с набитым ртом, адресуясь к потолку.
Антон обрадовался ее задиристости, которой она показывала, что не собирается сдаваться.
— Когда выйду отсюда, не буду есть такую колбасу, — сказала она Антону.
— Почему?
— Смахивает на его член. Такая же вонючая.
Она сидела, привалившись спиной к стене и положив локти на колени. Постепенно краснота сходила с ее лица, а еда подкрепляла, но Антон видел, что еще секунда — и она расплачется.
— По-моему, ты как-то назвал его Бес, или мне показалось? – спросила Лида.
— Это его спецназовская кличка.
— Да уж. Он ее заслужил, – сказала она и крикнула. — Толик, пора с Антона швы снимать! Дай ножницы!
Антон ждал, что Бес проигнорирует просьбу, но вскоре он появился и бросил ножницы через решетку.
Антон стянул штаны и закрыл себя между ног. Черные нитки торчали в разные стороны. На каждом шве Лида поддевала петлю, перерезала и вытягивала за конец. Было больно, но терпимо. Вытащив нитки, она осмотрела его.
— Наклони голову.
Антон почувствовал, что Лида стрижет его. Закончив, она отправила его в ванную. Он мыл голову, ощущая, какой шишковатой она стала.
— Наконец-то я тебя узнаю, — сказала Лида с улыбкой, гладя его короткие мокрые волосы.
Антон не ожидал, как остриженная и мытая голова может влиять на настроение, ему стало намного лучше.
Незаметно, словно из тьмы, появился Бес.
— Наверху, в соседней комнате со спальней, за книжным шкафом есть сейф, — сказал он, обращаясь к Антону.
Тот смотрел на него и молчал.
— Я сказал, сейф, ты оглох, что ли?
— Сейф, да, есть, — пробормотал Антон.
— Мне нужен код, — немигающие глаза Беса высасывали из него последние остатки воли.
— Зачем?
— Затем, что, если я его не открою, ты мне сам его откроешь.
Антон протолкнул в горле комок.
— Дата рождения Курта Кобейна. Английскими буквами курт и цифры: двадцать ноль два тысяча девятьсот шестьдесят семь.
Бес поднял с пола ножницы и пошел наверх.
— Ну что я мог сделать? — промямлил Антон.
— Там деньги? — спросила Лида.
— Нет там денег.
Вскоре появился Бес, в руках у него было несколько папок. Он проследовал в прихожую, взял ключи и ушел.
— Ну вот, куда-то понес мои документы, — вздохнул Антон.
— Какие документы?
— В папках документы на все мое имущество, сведения о счетах в банках, —бормотал Антон, уставившись на дверь в прихожую.
— Ты так спокойно об этом говоришь? — удивилась Лида.
— А что я сделаю?
— Ты сам ему все отдал! — крикнула она. — Антон, ты в своем уме?
Его удивил такой тон.
— Ты считаешь, я мог не дать ему код?
— Мог бы! Придумал бы что-нибудь, если б захотел. Если б в тебе осталась хоть капля воли.
— Ты прекрасно знаешь, на что он способен, он может пытать нас сутками напролет, и тебя вместе со мной!
— Ты просто не понимаешь, что наделал, — она вздохнула и закрыла лицо руками.
— Наши жизни висят на волоске, и я не могу думать о деньгах и каком-то барахле! Черт с ним, с сейфом, и со всем, что в нем было, лишь бы выбраться отсюда.
Лида подняла мокрое от слез лицо.
— Ты понимаешь, что нам теперь грозит? Если б ты сразу задал себе вопрос, зачем он держит тебя здесь, никуда не перевозит, ничего не предпринимает, стало бы очевидно, что ты ему для чего-то нужен. Теперь понятно для чего: он хочет присвоить твое добро! Понимаешь? — крикнула она с отчаянием. — Он все заберет, и тогда мы станем не нужны!
Лида была права. Внутри у Антона все оборвалось. Лида плакала. Чтобы не дать воли нервам, Антон стал ходить вдоль решетки. Смерть еще не казалась неминуемой, но приблизилась. Лида плакала, а Антон продолжал беспокойно ходить.
— Мамочка, родненькая, что с ней будет! — бормотала Лида.
Антон опустился на матрас и уронил голову. Его-то мать не станет убиваться, еще выскажет что-нибудь по типу: «Сам виноват». Он уставился в потолок, как будто это было небо со звездами. Лида лежала рядом, только лицом вниз, и плакала. Антон погладил ее по спине.
— Знаешь, о чем я жалею больше всего? — спросил он.
— Ну?
— Что не женился на тебе.
— Ты говоришь это, чтобы меня успокоить, — она всхлипнула и вытерла нос.
— Нет. За эти дни я многое понял. Понял, что, несмотря на кучу бабла, не жил настоящей жизнью, гонялся от одной иллюзии к другой и принимал их за настоящее. Вспоминать тошно. Я понял, что счастье — это возвращаться домой, где тебя кто-то ждет.
Лида села и вытерла глаза.
— Типа посидел здесь и прозрел? Так я тебе и поверила!
— Когда все потеряешь, понимаешь, что главное. Теперь я удивляюсь, как это люди не могут определиться, ради чего жить?
— Знаешь, ты мне тогда понравился. Я не видела в тебе каких-то особенных достоинств, но ты показался мне милым. Я могла бы тебя полюбить, если б ты захотел.
— Лида, если бы нам повезло, и мы вышли отсюда, могло бы у нас что-то получиться? После всего…
— Теперь, Антон, ты совсем не тот прикольный парень. Извини, это невозможно.
— Понимаю, я заслужил презрение.
— Я не презираю тебя, мне тебя жаль… Может, тебе больно слышать, но я считаю, что в такой момент нужно говорить правду.
— Я тоже скажу сейчас правду: ты лучшее, что я видел в жизни.
— Да брось…
— Повторяю: ты лучше всех! Самый лучший человек, который встретился мне. К сожалению, тогда я этого не понял.
— Жизнь не кинопленка, неудачный кадр не вырежешь и не склеишь концы. Есть только «сейчас». Как в песне, помнишь? Есть только миг…
Антон поднялся, подошел к решетке.
— Ты обиделся? — спросила Лида.
— На что? Я и сам знаю, что я ничтожество.
— Всегда можно попытаться что-то изменить.
— Зачем? — Антон повернулся к ней и закончил, собравшись с духом: — Зачем что-то менять, если… уже всё?
— Чтобы пройти то, что осталось, — ее слезы высохли, она сдвинула колени и посмотрела прямо перед собой. Антона удивило ее спокойствие.
— Не понимаю, ты же сказала, что нам ничего не осталось?
— Чего тебе не понятно? Распускать сопли и просить пощады — недостойно, а достойно — сказать ему в лицо, что он тварь.
Страх смерти объял Антона. Будто она стояла за углом, где находится кнопка; казалось, он кожей ощущает ее присутствие. Он знал, что Бес может убить, но до этого дня не видел в нем такого стремления. А теперь стало ясно, что у Беса есть реальная цель завладеть его состоянием, из чего стопроцентно вытекало, что он не понадобится ему живым, и, конечно, Лида, как свидетель. Страх забрал последние силы. Да еще Лида ввиду приближения неминуемого конца требовала продемонстрировать какое-то дурацкое достоинство. Он же не скажет Бесу в лицо, что он тварь, но признаться в этом Лиде было стыдно. Антон чувствовал неизвестный новый стыд, родившийся из признаний, которые он сделал.
Он сидел, уставившись в пол, и обдумывал эту мысль. Лида ушла в ванную, вернулась с умытым свежим лицом и даже нашла в себе силы улыбнуться, когда он взглянул на нее.
— Антон, встань, пожалуйста, — сказала она.
Он поднялся. Лида встала перед ним вплотную, почти касаясь грудью.
— Поцелуй меня. Только поцелуй и все, больше ничего, хорошо? Не хочу, чтобы он остался моим последним мужчиной.
Антон застыл в нерешительности, как перед чем-то роковым. Лида обвила рукой его шею и притянула к своим губам. Она прижалась к нему всем телом и страстно поцеловала. Он обнял ее и отвечал на поцелуй, но не мог закрыть глаз, смотрел на ее дрожащее веко. Она отстранилась, открыла глаза и заплакала. Антон взял ее за плечи и притянул к себе, она плакала, положив голову ему на плечо. Он тоже не мог сдержать слез.
Они расцепили объятия и сели на матрас на некотором отдалении. Она успокоилась, вытерла слезы и сказала, что хочет есть. Они доели колбасу и сыр, которые еще оставались в пакете.
На следующий день утром Лида вышла из ванной в свободной синей футболке и спортивных штанах Антона. Ее лицо светилось улыбкой.
— Неужели у тебя приподнятое настроение? — спросил он. — С чего?
— Вчера у меня было плохое предчувствие, а сегодня оно улетучилось. Я проснулась и поняла, что рано отчаиваться, жизнь продолжается!
Антон отправился умываться и, когда вышел из ванной, снова увидел ее улыбку.
— Теперь ты стал ничего, — сказала она.
— А ты… ты просто прекрасна… Знаешь, мне иногда здесь казалось, что это должно наконец закончиться, как сон. Просто надо проснуться, да, надо проснуться. Проснуться два года назад… А я не могу проснуться! — крикнул он в отчаянии.
— Не живи иллюзиями, живи тем, что реально сейчас, — Лида стала серьезной.
Антон хотел обнять ее.
— Не надо, — она взяла его за руки.
— Хочу постоять с тобой хотя бы минуту, — он мягко преодолел ее сопротивление и обнял.
Положил руки ей на плечи. Он никогда не ощущал с женщиной ничего подобного. Это не возбуждало, но воздействовало гораздо сильней, как то, о чем сказано: да соединятся — и будет одно.
— Ну, все, — Лида сняла с себя его руки и увидела слезы в его глазах.
— Неужели, я не сполна заплатил за свои грехи?.. – пробормотал он.
Донесся скрип откатывающихся ворот. В окнах шевелились силуэты деревьев, трепетала листва. Бес вошел в дом, прошел на кухню, потом наверх, спустился на первый этаж и снова поднялся на второй. Было непонятно, чем он занят, и вел он себя не так, как обычно.
Прошло полчаса, прежде чем Бес подошел к решетке. Он смотрел только на Лиду. Она сидела на матрасе, натянув на колени футболку. Бес нажал на кнопку и, когда решетка поднялась, подошел к Лиде.
Антон снова удалился в ванную, но в дверях обернулся. Лида сжалась в комок, ее фигура была пронизана одиночеством. Бес не сводил с нее глаз. Антон предчувствовал, что насилие повторится, и не мог на это смотреть. Он прижался затылком к стене и закрыл глаза.
— Посмотри на меня, — хрипло сказал Бес.
Она плакала.
— Посмотри на меня, пожалуйста.
Антон впервые услышал от него это слово, но оно не было похоже на просьбу.
Лида выпрямилась и отвернулась. Ее большая грудь с проступающими через футболку сосками трепетала.
— Почему ты плачешь? — спросил Бес. — Я еще ничего не сделал.
— Ничего? Ты правда так считаешь? — она повернулась к нему и продолжала, пересиливая слезы. — Я испытываю к тебе только ненависть, а ты суешь в меня свое тело, от которого мне так мерзко, что хочется блевать. Ты действительно думаешь, что ничего мне не сделал? Когда ты засовываешь в меня член, у меня такое ощущение, будто в меня лезет крыса. Даже от крысы я не чувствовала бы себя так мерзко!
Бес ударил ее ладонью. Лиду качнуло, но она выпрямилась и посмотрела ему в глаза. Он схватил ее за плечи и надавил, заставив опуститься на пол.
— Оставь ее! — крикнул Антон и не узнал своего голоса.
Бес не слышал. Он расстегнул ширинку и взял Лиду за лицо.
— Соси.
— Оставь ее! — Антон не справился с нервами, и вместо окрика из глотки вырвался визг.
— Соси, бл..дь!
Не помня себя, зная только, что нельзя останавливаться, Антон вышел из своего укрытия и направился к Бесу, ощущая в ногах, руках и даже в лице полную онемелость, как будто его когда-то натренированные мышцы превратились в вату. Бес не замечал его, но, когда Антон приблизился, тот неожиданно повернулся и нанес удар в челюсть. Антон увидел плоскость сжатого кулака за мгновение до того, как он обрушился на его подбородок.
— Ты ведь бл..дь? — Бес дернул Лиду за подбородок и, сдавив ей пальцами челюсть, заставил открыть рот. — Будь послушной девочкой, сделай так, чтобы он встал. Ты это умеешь, ты ведь делала это много раз, правда? Стоит тебе дотронуться языком, и у любого встает, да?
Он расстегнул ширинку и потянул ее за подбородок, но она отдернула голову и, подняв на него глаза, глухо произнесла:
— Если ты сделаешь это, клянусь, я укушу тебя.
— Не укусишь.
— Клянусь!
— Соси, не то я изуродую тебе лицо!
— Я сказала, укушу!
Дурман в голове Антона рассеялся, и очертания предметов вновь стали четкими. Он видел, как Бес тянул Лиду к своему члену.
— Нет! — заорал он и ринулся на Беса.
Тот даже успел схлопотать тумака, пока убирал член. Он сбил Антона с ног и ударил ногой лежачего. Лида успела подняться, но Бес снова возник перед ней, схватил и стал мять ей грудь, причиняя девушке боль, но она терпела, не издавая ни звука. Он взял ее за плечи и вновь заставил стать на колени, вынул член и притиснул к ее лицу. Член встал.
— Давай, — пробормотал он.
Лида стояла на коленях. Бес провел членом по ее губам и прижал его к ним. Она подняла на него глаза и открыла рот, Бес всунул в него член. Он держал ее за волосы, но это не остановило ее, она сжала зубы.
Бес издал глухое рычание, изогнулся и сделал несколько конвульсивных движений; пересилив боль, он ударил ее. Уставился на свой окровавленный член, опавший, как спущенная резина. Лида выплюнула кровавую слюну и вытерла рот. Бес издал странный, несвойственный ему возглас, и убрал член. Лида встала с колен, и в этот момент он ударил ее ногой. Его стопа в итальянском ботинке впечаталась ей под грудь. Лиду отбросило к стене, она сложилась пополам и упала. На трясущихся ногах Бес подошел к кнопке и опустил решетку.
Антон слышал голос Беса, который говорил по телефону. Это было впервые, когда его голос дрожал.
— …мне нужен врач. Помнишь, ты говорил, у тебя есть? Мне срочно нужна помощь, срочно, понимаешь?
Едва переставляя ноги, Бес покинул дом. Только закрылась дверь, Антон услышал дыхание Лиды. Она лежала, скорчившись, словно что-то прижимала к себе локтями и коленями. Антон подполз к ней, взял за руку.
— Нет, нет, — прошептала она.
— Лидочка, потерпи, сейчас пройдет. — бормотал он. — Такое бывает от удара в живот. И со мной это было. Надо потерпеть несколько минут, и пройдет.
— Тихо, молчи! — ее губы дрожали.
Антон гладил ее по волосам, сжимал руку, но Лида давала понять, чтоб он не беспокоил ее. Шли минуты, а ей не становилось лучше. Антон был уверен, что у нее сбито дыхание, как было с ним, но за это время он совершенно оправился, а ей по-прежнему было плохо. Лида затихла, ему показалось, что боль отступила. Он подсунул под нее руку, и она застонала, приподнял ее и переложил на матрас. Лида свернулась, согнув колени.
Ей не становилось лучше, она так дрожала, что стучали зубы, на лбу выступила испарина. Антон понял, что дело серьезно.
— Лида, что с тобой? — пробормотал он. — Может, тебе воды?
Он ринулся в ванную, но налить было не во что, он принес в ладонях и смочил ей сухие губы. Лида облизала их. Антон с ужасом отметил, каким бледным стало ее лицо. Увидел, что ее руки и ноги также стали неестественно бледными. Бросился к решетке и стал трясти ее.
— Толян, ты где? Ты где? Ей плохо! Слышишь? Вызови скорую!
Лида сделалась белой как простыня, дрожь не отпускала ее, капли пота скатывались по лицу. Антон догадался, что она теряет кровь. Принялся осматривать ее, но ничего не нашел. Ее взор помутнел, и веки закрылись.
— Лида, не уходи! Не уходи, слышишь? Лида!
Но она не слышала, перестала дрожать, повернулась на спину и вытянула ноги, левая рука упала на матрас, правая осталась на животе. На глазах у Антона ее грудь перестала подниматься. Лида замерла, лицо ее обрело новое выражение, полное покоя. Губы приоткрылись, и было похоже, что она спит, вот только грудь не поднималась. Он дотронулся пальцами до ее шеи, где всегда билась жилка, и ничего не почувствовал, взял руку, чтобы проверить пульс — ничего. Он закричал.
Антон вспомнил, как они сидели ночью на лавочке, пили вино и спорили о музыке, и заплакал. Оказалось, что она единственная, с кем его жизнь имела бы смысл. Он потянул вниз футболку на ней. Лицо было белым, как мел, и спокойным. Сквозь застилавшие глаза слезы ему казалось, что оно светится. Почему она? Если из них двоих кто-то и должен был умереть, то, безусловно, он. Очевидным стал факт, что без Лиды единственным выходом для него была смерть.
Антон стал бродить вдоль решетки, но видеть тело боковым зрением было невыносимо. Сел спиной и почувствовал внутренний укор за неуважение к ней. Повернулся лицом. Он смотрел на неподвижное тело, и ему хотелось кричать: «Нет!» Еще полчаса назад Лида была жива, и теперь этот страшный покой на лице!
Антон доканывал себя нытьем, попутно ломая голову, как быть с телом.
Он закрыл глаза. Как его убьет Бес? Страх смерти теперь не казался непреодолимым. Способ, которым это сделает Бес, больше не являлся преградой. Он может задушить, зарезать, забить насмерть — или еще как-то. Скорей всего, задушит: возьмет в захват и сдавит, простая механика. Минута — и конец. Такого варианта Антон вообще не боялся. Поскорей бы уж.
Лида лежала, словно египетская царица, устремив в потолок умиротворенное лицо. Стало темнеть. Антон не мог находиться с телом, его неподвижность и тишина были невыносимы. Он вспомнил, что принято закрывать лицо умершего человека. Снял с матраса покрывало и накрыл Лиду, спрятав лицо и оставив непокрытыми ноги до колен.
Антон всю ночь не сомкнул глаз. Он либо сидел в углу, либо лежал, но сон не приходил. Утро встретил с тяжелой головой, отупев от ночного бдения. Когда услышал, как открылась дверь, не испытал ни страха, ни тревоги. Он сел, обхватил колени и следил за Бесом из своего угла. Тот возился на кухне, брякал ложкой, насыпая кофе и сахар.
Наконец Бес вспомнил о своих узниках. Он приблизился, глянул на тело, поднял решетку и подошел.
— Что ты с ней сделал? — спросил он.
— Ты ее убил! — крикнул Антон. — Она умерла от удара в живот!
Бес поднял покрывало. Осмотрел тело, поворачивая и приподнимая его с одной и с другой стороны, задрал футболку. Антон зажмурился.
— Я не знаю, почему она умерла, но это было из-за твоего удара! — кричал Антон. — Она лежала, свернувшись ничком, покрылась испариной и стала совсем белой. А потом умерла. Ты убил ее, сволочь!
— Заткнись! — Бес схватил его всей пятерней за лицо и толкнул в угол. — Бледнела — значит, теряла кровь. Раны нет, значит, внутреннее кровотечение. Скорей всего, разрыв селезенки, — он поправил на теле футболку и накрыл с головой.
Бес был серьезным и хмурым. Опустив решетку, он вышел на улицу. Его не было часа два. Все это время Антон просидел в углу. Из-за пасмурного дня за окном все углы в доме наполнились густой серой мглой. Антон ненавидел свой дом, безучастные физиономии, взирающие со стен. В эту минуту он хотел, чтобы Бес покончил одновременно с этим проклятым домом и с ним. Заложил бы под него взрывчатку и разнес все в пух и прах.
Бес вернулся без рубашки, с голым торсом, блестящим от пота, налил из крана воды в стакан и, не отрываясь, выпил. Потом поднялся на второй этаж и вернулся с комплектом постельного белья. Подняв решетку, он подошел к телу и тщательно обернул его простынями. Взял на руки, вынес в залу, положил на пол, нажал на кнопку, снова поднял и вынес на улицу.
На матрасе осталось откинутое покрывало, словно Лида сбросила его с себя перед тем как встать. Антон лег на матрас и почувствовал запах ее волос. Поцеловал это место, опустил голову и закрыл глаза...
Он пробудился от боли в боку, Бес пнул его ботинком.
— Подъем.
Антон сел. Бес благоухал туалетной водой, ее аромат показался Антону приторным до тошноты. Бес сел на свою табуретку и уставился в бесконечность немигающим взглядом. Темно-бордовая рубашка была только что из химчистки, уложенные волосы блестели, легкая небритость чернела под носом и на подбородке. Прямо икона мужественности и стиля. У ног лежал пакет «Пятерочка». Бес вынул батон и упаковку колбасы.
— Похавай. Может, больше не придется, — он швырнул батон и колбасу на матрас, открыл бутылку водки, наполнил до краев пластмассовый стаканчик и принес Антону, вернулся на табуретку и налил себе.
— Выпьем за нее.
— Я не буду с тобой пить за нее, — сказал Антон.
Бес перевел на него тяжелый взгляд.
— Я не собирался ее убивать. Так получилось… Это ты виноват. Из-за тебя я стал относиться к бабам как к шлюхам, а она такой не была. Я никогда не раскаиваюсь, сделанного не воротишь. Просто она не заслужила такой участи.
Антон не притронулся ни к еде, ни водке. Бес выпил и унес на кухню бутылку. Вернулся с небольшим портфелем и достал из него несколько папок, в которых Антон узнал свои документы. Бес сел и положил их на колени.
— Я собирался сделать это вчера, но девчонка, которой мы сдаем документы, взяла выходной. Сегодня она работает.
— Ты о чем? — спросил Антон.
— Пришлось найти парня, похожего на тебя, потренироваться, чтобы ставить твою подпись. Я продаю этот дом и квартиру на Якорной. Потом займемся тем, что у тебя на счетах. «Ягуара» уже нет. Извини, я разбил его и загнал то, что от него осталось, можно сказать, задаром. В таком состоянии за него дали всего пол-лимона.
— Это и был с самого начала твой план? — спросил Антон.
— Отжать у тебя все? Нет, план появился потом. То, что ты оказался в клетке, было — как это называется? —импровизация. Ты на самом деле меня достал. Я всегда ненавидел мажоров, как ты. Я выливал на тебя свою ненависть.
— Лекса — тоже проявление ненависти?
— Нет, с Лексой — это развлечение. Я так развлекался. Вообще твое пребывание в клетке выглядело очень забавно. Было весело: ты сделал решетку, мечтал, как посадишь сюда ту девчонку. Кстати, я трахнул ее. В жопу не дает, а в остальном ничего, станет кому-то хорошей женой, — его губы растянулись в улыбку. — Клетка была предназначена ей, а угодил в нее ты. Смешно. Я видел, как тебе херово, все ждал, когда ты попытаешься выкарабкаться отсюда. Но твое безволие разозлило меня еще сильней. Поэтому я не испытываю к тебе жалости.
— Выкарабкаться? — удивился Антон. — Ты так говоришь, словно знаешь какой-то способ.
— Не знаю, но, если б оказался на твоем месте, нашел бы. Это не каземат в подвале с железной дверью и кандалами. Можно найти выход. А ты не нашел. Не знаю, то ли ты настолько не приспособленный к жизни, то ли просто не заслуживаешь, чтобы жить. Наверное, не заслуживаешь. А Лидке не повезло, с самого начала. Вот, теперь ты все знаешь.
Антон долго молчал, потом спросил:
— Ты меня убьешь?
Бес убрал папки в портфель, взглянул на Антона и ухмыльнулся углом рта.
— Посуди сам, ну зачем тебе жить?
Антон не почувствовал, как земля ушла из-под ног, не было даже привычного тягостного ощущения в животе, которое всегда приходило со страхом.
— Где ты ее похоронил? — спросил Антон.
— Во дворе. Если б ты оказался на воле, сразу бы нашел. Рядом с гаражом такой аккуратненький холмик. — Бес следил за реакцией Антона.
Антон выдержал его взгляд.
— Пора. Еду в «Мои документы» оформлять куплю-продажу дома, — сказал Бес. — Сегодня вернусь.
— Ты пока оставляешь меня?
— На всякий случай, вдруг что-то пойдет не так. Но вообще не надейся, это только отсрочка. — Бес взял портфель с документами и нажал на кнопку, решетка опустилась, стукнув о пол. — Не волнуйся, я не забуду про тебя.
http://proza.ru/2023/03/31/1136