В воскресенье к Маркелову заехал Бровко Леонид. Он сейчас работал старшим агрономом, но тянул работу и за бригадира, и за семеновода. Работой был загружен по полной, с утра до вечера ежедневно, без выходных. Гена, его приезду очень обрадовался, ведь друзьям толком посидеть и поговорить до сих пор не удалось.
- О, какие люди и без охраны! Героическим труженикам села, мое глубочайшее почтение и уважение – дурашливо приветствовал друга Гена – Какими судьбами?
- Привет зажравшимся москвичам – улыбнулся Леня – Ген, сегодня у меня типа отгула, вот собрался в Арсеньев по делам проскочить, в милицию нужно….
- К ментам…? Знаешь карефан, если честно, как-то не очень хочется…
- Да не боись, я на пару секунд… Мне только узнать, как дела по моему Заявлению…
- Тогда не вопрос! Но давай и к Наталье тогда подскочим. Посмотрю, как она поживает и когда собирается переезжать в новую квартиру…
- Соскучился по сестренке?
- Конечно! Я же после Москвы к ней буквально на день заехал. Думал, что еще успею подольше повидаться… А тут так складывается, что уже и уезжать надо…
- В смысле уезжать? – искренне удивился Бровко – Так мы с тобой тоже даже не поговорили… Вот надо было тебе ехать в этот Влад? – чертыхнулся Леня – целую неделю потеряли…
— Это так… Но Изольде отказывать не удобно было… Да и хотел тачку у нее по легкому срубить… Обещала Тойоту…
- Ну и где она?
- Пока в Японии – засмеялся Гена – Зато вон Ниву по дешевке мне сдала.
Гена оглядел старенькую четверку Бровко – Да машина, уже на ладан дышит – подумал он. Наверное, нужно свести с Изольдой, пусть поможет с машиной карефану.
- Леня, а ты машину менять не думаешь?
- Рад бы, да финансы поют романсы. Это ты в своей Москве стал богатым буратино. А у нас тут много не заработаешь… Да и потом, где ее взять то машину, у нас по совхозу давно уже ничего не предлагали…Раньше, помнишь, почти каждый года на совхоз четыре-пять машин выделяли, и Москвичи, и Жигули, и даже Волгу. А сейчас давно уже этого нет. Ладно садись полетели.
Погода стояла теплая сухая, пыль по грунтовке пошла столбом. Пыль набилась и в салон автомобиля. В горле запершило. Леня, увидев недовольство друга, рассмеялся
– Вот так Гена живем, забыл видать за эти три года.
- Да разве такое забудешь – засмеялся Гена – сам пыль глотал, когда работал агрономом. И на своем Уазике, и на перекладных… Вот как ты думаешь, а почему наши не могут додуматься установить кондиционер в машине, как на иномарках?
- Ну ты брат загнул, кондиционер … Тут хотя бы вентилятор нормальный был бы…
В Арсеньеве они пробыли до самого вечера.
Вначале они поехали в милицию. Бровко вызвали по заявлению, которое он написал на избивших его постовых.
А дело было так.
Однажды вечером, а это было в начале марта, Леня только приехал с райцентра и собирался ужинать. На столе уже дымилась горячая жареная картошечка, соленые огурчики и тонко нарезанный лучок в масле. Проголодавшийся Леонид уже был весь в предвкушении вкусного ужина и уже подумывал, а не принять ли стопочку другую так сказать с устатку. Но не получилось.
К Леониду прибежала тетя Поля, с верхней улицы. Она слезно просила отвезти мужа в больницу. У него было сильное воспаление легких, народные средства уже не помогали. Григорий Сергеевич, муж Полины, был настолько плох, что Леня даже за переживал: успеть бы до больницы довезти. До районной больницы шестьдесят километров, до города Арсеньева двадцать. И Леня решил везти Григория Сергеевича в городскую больницу.
Несмотря на тяжелое состояние больного, врачи в приемном покое категорически отказались принимать его, мотивируя тем, что сельских жителей обслуживает районная больница. Такой же позиции придерживался и дежурный врач. Никакие доводы на них не действовали.
И только когда Леонид буквально насел на врача, обещая в случае отказа самые страшные кары, вплоть до прокуратуры, тот нехотя согласился и принялся равнодушно оформлять больного. Санитары положили Григория Сергеевича в коридоре на раскладушку и, по-видимому, собирались его здесь и оставить. Лене опять пришлось ругаться, кричать, и к совести призывать. В общем пока больного устроили, Бровко был уже весь на нервах.
Домой возвращался в расстроенных чувствах. Вновь переживал и бестолковость врачей, и неорганизованность и разгильдяйство и главное, их бессердечие.
- Куда же все подевалось – доброта, сочувствие, сострадание, милосердие. Ну ведь советские ведь люди…, а с другой стороны, давали же они клятву Гипократа… Не понимаю таких людей, хоть убей не понимаю – внутренне возмущался Леонид.
Уже было далеко за десять вечера, поднялся ветер, пошел снег. Леня собирался поскорее добраться до дома, но почувствовал, что дорога подморозилась и ему пришлось сбавить скорость.
Ближе к выезду из города Леню тормознули два гаишника и попросили предъявить документы. Леонид удивился, до поста ГАИ, что на выезде, еще километра два-три, но как законопослушный гражданин, открыл окно и уже собирался было подать документы на проверку, как на него сильно пахнуло спиртным. Эти люди были изрядно выпившими. В грубой форме они потребовали выйти из машины.
Глубокая ночь, фонарей практически нет, темно, ветер, снег и вдруг эти люди в форме гаишников, непонятно откуда здесь взявшиеся. А в последнее время в районе участились нападения бандитов на водителей. Их останавливали под различными предлогами, в том числе и с использованием милицейской формы, и под видом проверки документов выкидывали из машины, избивали, грабили, и угоняли автомобиль. Понятно, что сомнение закралось.
Леня решил, что рисковать не стоит.
Он быстро закрыл окно, дал задний ход, развернулся и погнал обратно в город. Его мыслью было добраться до первого милицейского поста и там найти защиту. Милиции, как назло, нигде не было и он рванул до райотдела. Там они его и нагнали. На глазах у сотрудников райотдела, вытащили из машины и сильно избили, а затем бросили в обезьянник. Оказывается, это действительно были гаишники. Там, уже ближе к вечеру, и нашел его Федосеевич. Он рассказал, что Григорий Сергеевич скончался уже к утру.
Возмущению Федосеевича, действиями врачей, а еще больше сотрудников милиции, у него не было предела.
Когда Лене сделали рентген, оказалось, что у него сломаны два ребра. Как Леня держался почти сутки, он сам не может понять. Но в больнице ему пришлось поваляться, да и дома еще, наверное, месяц ходил в гипсе.
Они подали заявление на противоправные действия милиционеров. Заявление приняли только благодаря Федосеичу. Принять то приняли, но до сих пор никакого наказания те сотрудники не понесли, и также продолжали служить.
И сегодня поездка в райотдел оказалось также пустой. Более того, с Леней «беседовали» очень долго. Как рассказал потом Леонид, его настоятельно просили забрать заявление. И не просто просили, а буквально прямым текстом намекали на определенные для него негативные последствия если он этого не сделает.
— Вот гады – возмутился Гена – записать бы это все на диктофон да в прокуратуру…
- Да толку… Они здесь все повязаны…Тут, как бы из потерпевшего обвиняемым бы не сделали…
- Леня, я говорю про краевую прокуратуру…
- Ген, ну туда тоже ходы надо иметь…
- Давай я кое с кем во Владе переговорю, может и получится… Но оставлять таких уродов в милиции нельзя… Неизвестно, что они еще с такими методами натворят…
У Натальи посидеть долго не получилось. Она работала старшей медсестрой в поликлинике и собиралась на вечернюю смену. Но ужином ребят накормила. Она жила в общежитии со своим маленьким сыном. Но скоро должна была переехать в двухкомнатную квартиру.
В прошлый приезд из Москвы, Генка решил помочь сестер купить квартиру. Наталья нашла интересное объявление и они вместе ходили смотреть выставленную на продажу квартиру. Продавал ее вышедший в отставку военный, лет сорока пяти. Свою семью он уже отправил к своим на Украину. И поэтому ему нужно было срочно до отъезда продать свою двухкомнатную квартиру. В силу срочности он много не просил, но в городе у людей даже таких денег не было.
Хорошо отремонтированная, с большой кухней квартира Наталье очень понравилась. Поэтому, недолго думая сразу стали договариваться о цене.
Станислав Сергеевич, так звали продавца, назвал свою цену. Цена была гораздо ниже рыночной, что очень удивило Генку. Но следуя привычке торговаться, он стал усиленно давить на Станислава Сергеевича, чтобы сбить цену еще ниже. И он, под напором, стал уже сдаваться.
Но тут, вдруг, за него вступилась Наталья и сказала, что цена и так не высокая и нечего здесь торги устраивать. Гена опешил от такого поворота событий, и даже внутренне вспылил, ведь деньги его, не Наталья же тратит свои. Гена уже собирался высказать свое возмущение, как вдруг увидел потухший и обреченный взгляд Станислава Сергеевича. И весь он был, в этот момент, какой-то жалкий.
Наталья толкнул в бок брата и взглядом показала на комнаты. Да они были чистые, просторные…, но пустые и сиротливые. И веяло от них почему-то нищетой.
И Геннадий понял, что это не тот случай когда нужно жестко выстраивать рыночные отношения. У хозяина видимо какие большие проблемы и именно этим вызвана такая срочность продажи квартиры и ее невысокая цена. Тем более, что Гена, перед этой встречей, имел для себя ввиду гораздо более высокую цену этой квартиры. Поэтому, он медленно сбавил свои обороты и согласился с первоначальной ценой. И добавил еще сотню долларов сверху, так сказать за скорейшее оформление сделки.
Уже потом Станислав Сергеевич рассказал, что военную пенсию не выплачивали уже несколько месяцев. Все деньги, за проданные вещи и мебель, он отдал семье, с надеждой, что будет получать пенсию и быстро продаст квартиру.
И сейчас, Наталья со дня на день ждала переезда в новую квартиру и грозилась устроить грандиозное новоселье.
На обратном пути, чтобы меньше глотать пыль, друзья решили ехать помедленнее. За окном мелькали брошенные, заросшие рисовые поля. Грустная картина.
- О чем задумался москвич? Наверное, об этом - и Леня кивнул за окно автомобиля.
- Конечно, о чем же еще… Честно говоря больно все это видеть… Ведь сколько труда было в них вложено. Каждый год как на бой, помнишь наши лозунги - битва за каждую пашню, битва за посевную в агротехнические сроки, битва за высокий урожай… И куда все это делось? Что тут у вас товарищ агроном происходит? Вот и оставь вас, совсем без меня работать разучились…
- Обидные слова говоришь Ген – засмеялся Бровко – А вообще-то карефан, давай вертайся назад, работу найдем и даже зарплату будешь получать…, иногда…
- Нет карефан, на такую зарплату, которая иногда, я не согласен…
Леня хотел было что-то еще добавить, но осекся, притормозил и стал внимательно всматриваться в дальнее поле.
- Лень, что тормознул-то? Что-то случилось?
- Да вон, смотри Ген… Кажется наше сено воруют… А ну поехали – И Леонид решительно повернул руль влево и ударил по газам.
Вблизи уже было хорошо видно, как два мужика грузят сено в бортовую машину, а наверху, подросток лет шестнадцати, раскладывает его по кузову.
- Кажется, не наши – внимательно всмотревшись в лица сказал Маркелов.
- Да, не наши – подтвердил Леонид, видать Сергеевские…Ну что Ген, шугнем расхитителей социалистической собственности?
- Пошли, поговорим– согласился Маркелов – Только ты Леня не сильно геройствуй. Имей в виду, они вооружены, у них вилы. Брюхо пропорют и не задумаются…Можем и нам монтировочку взять или еще что-нибудь… для самообороны – вспомнил Гена свое беззащитное состояние при нападении бандитов В Техасе.
- Да ладно тебе… Что же они совсем дураки, не понимают, что это подсудное дело?
- Ну ты как знаешь… А я, хоть вот это возьму, что ли – и Маркелов поднял с поля какую-то палку.
Мужики, увидев приближающихся ребят, остановили погрузку. Вид у них был достаточно агрессивный. Особенно у бородатого, угрюмого, болезненного, в грязной зеленой рубахе. Второй, видимо водитель, выглядел чуточку моложе, получше, да и одет был почище.
- Мужики, и что это мы на чужом поле делаем? – подошел к ним Бровко.
- А тебе то что? Твое что ли поле?
- Да поле мое, и сено тоже мое… Я агроном совхоза Бровко Леонид Николаевич
- Нам с того, что агроном…Иди агрономь в другом месте…
- Вы не поняли мужики… Вы же совершаете кражу совхозного сена. Я говорю давайте разгружайтесь по-хорошему.
- Да пошел ты… - вдруг взъелся бородатый мужик – а ну валите отседова, пока вилами не закололи…
- Ты отец вилами то не маши - спокойно сказал Бровко, - давайте открываем борта и по-быстрому разгружаемся. Без скандала, без протокола. А то сейчас сюда подъедет наш управляющий – Федосеич, с трактористами, и тогда, сами понимаете разговор будет другой. Вы же его знаете…
- Ты, паря, нас на понт не бери – встрял другой – Мы твоего Федосеича и видеть не видели, и знать не знаем. Пока он приедет мы уже того..., только нас и видели…
- Ага, жди, так мы Вас и отпустили…А ну пацан – обратился Бровко к пареньку на кузове – давай сбрасывай сено…
- Федька не сметь… - взревел бородатый.
- Да что же ты дядя такой непонятливый – вмешался Маркелов – Тебе же русским языком все объяснили… Чего добиваешься, под суд захотел?
- Под суд я паря не хочу… И он не хочет - кивнул бородатый на своего напарника – Мы выжить хотим… - набычился он.
- Неврастеник, психопат или алкоголик – попытался поставить ему диагноз Маркелов.
- У вас вон совхоз еще держится…, работа есть…, зарплата… А нам как жить? У нас уже второй год почитай, как совхоза нет…, работать негде, люди выживают как могут.
- Так что теперь, воровать – взорвался Бровко – так мы далеко зайдем… Тогда и грабежам оправдание будет, и бандитизму…
- Мы в бандиты не собираемся и грабить тоже – остановил Леню водитель – Может мы и не полезли бы сюда… Да вон дожди сильные объявляют, а у вас все поле сеном забито. Все равно ведь не вывезете, зачем пропадать добру…
- Слышь начальник, у меня вон с этим мальцом – бородатый кивнул на парнишку - дома еще четверо, а у коровы сена совсем нет. Как перезимуем, ума не приложу. А она, сегодня, одна у нас кормилица. Раньше совхоз кормами помогал. Сейчас некому… А я сам накосить не в силах, вот смотри – и подняв левую брючину, показал свою культю – Уж извиняй товарищ агроном…
Маркелов, увидев этот самодельный протез, невольно содрогнулся. Его пробила жалость к человеку, который покалеченный, тянет, в таких условиях, многодетную семью.
- Леня, может отпустим мужиков – тихо проговорил Маркелов.