Это случилось в далёком уже 1987 году. Я тогда не был уверен что проживу так долго.
И тем паче не знал что соберусь написать об этом правдивый во всём рассказ.
Было начало мая. Мы стояли в устье реки Свирь, перед Ладожским озером. Ждали
ледокол "Капитан Зарубин". Ладога была ещё крепко покрыта льдом. Судов набралось
с десяток на рейде, напротив посёлка Свирица. Днём, по рации сговорившись,
организовали на берегу, где посёлок, шашлычок. Народа много заинтересовалось.
После железных, душных кают, и зимней работы в южных морях, по весенней полянке
потоптаться, поговорить о жизни, о флоте, с встреченными случайно старыми
знакомыми, и с новыми, одной плавсоставской масти, было очень радостно.
Даже бы и без шашлыков и спирта.
Торопиться в тот день было некуда. Ледокол где-то, отсюда не видно, лед ломал
нам на встречу. А наши пароходы, крепко зацепившись якорями, дремали на
распухшей от половодья Свири.
Суда эти, "смешанного плавания", специализированные, делались крепко, на все
20 лет хватало корпуса коррозировать в морской воде. Шторма выдерживать и
быть маневренными для прохода сложных речных фарватеров.
История их эксплуатации началась в Каспийском морском пароходстве, в середине
50-х годов с головного танкера "Инженер Пустошкин" и сухогруза "Инженер Белов".
Габариты были обусловлены Единой Глубоководной системой от Белого и
Балтийского, до Чёрного и Каспийского морей. Выносливость гарантировалась -
Морским Регистром СССР.
Судоводители на них на порядок искуснее чем на больших танкерах и балкерах.
А механики везде молодцы.
Мало кто в курсе что большинство атомных подводных лодок строилось, в советское
время, в Горьком, на заводе "Красное Сормово". А потом, в специальных доках,
накрывались брезентом, от дурного глаза, и по этой системе переправлялись в
морские базы.
Идея безперевалочных, в морских портах, перевозках река - море понравилась и
стала развиваться морским и речным министерствами. Почти все грузопотоки с
Ближнего Востока, северной Африки и Западной Европы были перенаправлены на
этот флот. Такая транспортировка грузов в центральные промышленные районы
была выгодна всем. Кроме хозяев больших судов, которые до сих пор с обидой и
желчью относятся к этому флоту, из-за потери выгодных рейсов и прибыли.
На пикнике этом я встретил старого друга своего, Мишу Никитина, с теплохода
" Дмитрий Глухов". 3-го механика, с которым мы раньше возили из Антверпена
в Калининград яркие капроновые ковры. За них в комиссионках давали сразу
сумасшедшие деньги. И мы их раздавали по кабакам официанткам и музыкантам.
Вспоминать это до того было здорово и весело, обжигаясь шашлычком.
И майский воздух румянил лица. Дымок костра приятно мутил сознание. И
родной Питер впереди ждёт нас ни дождётся... .
Какая красивая оказывается, иногда, жизнь.
Весенний вечер холодил.
Уже костёр, за ненадобностью, мигал остывающими угольками. Кому-то на
вахту. Кто-то поспать захотел. Начали заводить мотоботы и разъезжаться.
Разъехались и мы с Мишей.
Ночь звёздами рассыпалась над мачтами. Круто сваренным и просоленным
желтком угрюмо поднялась полная Луна. Птица закричала вдруг, и заглохла.
Где-то за пару часов до полуночи позвонил вахтенный штурман и сказал что
меня вызывает на связь "Дмитрий Глухов". Дружище мой сообщил, что они с
электромехаником опять спускают мотобот и едут в посёлок, хотят и меня по
пути с собой забрать. Я отпросился у капитана, нормально оделся, взял денег,
они в любой ситуации пригодятся, и по шторм-трапу спустился, в довольно
фыркающий водяным охлаждением, Мишин мотобот.
Настроение опять начало подниматься. Прилив - отлив, это ведь и в природе так.
Отошли от борта на лунную дорожку. Миша перекрикнул дизелёк:
- Сейчас у населения купим всё что надо и под Луною будем греться у костра!
Никогда, вы слышите меня? Никогда не говорите так уверенно о не свершившимся.
Никогда моряк не скажет: " Мы придём в порт в 2 часа ночи"
Скажет: " Мы полагаем придти в порт к такому-то времени."
И Бог и черти слышат нас постоянно и морщатся от излишней самоуверенности,
будто всё в нашей власти.
Двигатель мотобота заглох внезапно.
Начали заводить. Саня, электромеханик, и Миша, 3-й механик. Это как раз их
хозяйство.
Стартёр крутил бойко.
Стартёр крутил долго.
И подкачивали и свечами грели, замеряли баки с солярой - не схватывает!
Вода журчала вдоль бортов, и мы неслись по стремнине чёрт знает куда.
- Да он и не схватит! Аккумулятор-то не тянет!
-Так не хрен крутить было не разобравшись! Ты его и посадил! Шесть пусков он
обязан, по Регистру, делать.
- Ни одного пуска не было.
Ситуация задрожала на высокой ноте!
Тут кто-то сказал самое разумное и давно готовое на языке.
- Хватит вам лаяться! Надо грести к берегу! Иначе нас вынесет чёрт знает куда!
Вёсла в мотоботе есть, и уключины, которые, кстати, хрен вставишь в
сплющенные от ударов о борт гнёзда. Вёсла в руки и греби как на каяке!
К левому берегу! На нём посёлок!
Далеко далеко там мигал нам лукаво, единственный огонёк маяка.
Свирица стоит на высоком берегу. И от крайнего дома и маяка начинается болото.
До самой Ладоги.
Вот километров за десять от того сухого места мы и ткнулись в берег.
Привязали за куст наш молчаливый мотобот. Помощи ждать неоткуда. Ночь глубокая.
Рации нет. Подмораживало. Болото покрылось ледком. Так, на глаз, миллиметра 3
толщиной. Потом это оказалось самым страшным фактором.
Праздника не получилось.
Пошли на огонёк.
Сначала пытались прыгать с кочки на кочку. Много не напрыгаешься.
Сначала выливали воду из сапогов. Что толку?
Задача ясная, идти вдоль берега на огонёк маяка. Долго шли. Уткнулись в протоку.
Сунулся в брод её перейти. По горло зашёл. Дальше плыть в сапогах и фуфайке не
решился. Пошли уже вправо, вдоль протоки. После нескольких попыток брод нашли.
Маячок наш приближаться не хотел. Особо холодно почему-то не было, когда в
напряге идёшь. Стоит остановиться - холод тут же схватывал мокрое тело и лез в
самое нутро. Была мысль что можем не выбраться. Выдохнемся и замёрзнем.
Чаще стали спотыкаться. Падаешь - голову вверх инстинктивно, и льдом режет
горло и лицо. Рукой мокрой погладил - вода розовая. Стал падать прижимая подбородок,
лбом пробивать, или если успеешь - развернуться и затылком. Шапка шерстяная тёплая
была, намокла - хуже нету.
Цепочка наша растянулась метров так на 50. Тьмы густой нет. Луна, звёзды. Всё холодное.
Если вперёд ушёл, можно на кочку сесть и отдохнуть побольше. Силы наши стали
заканчиваться. Не встанешь - замёрзнешь, это ясно. Мы с Саней рядом сели. Выкинули
из карманов промокшие сигареты - легче не стало. Из другого кармана вытащил пачку
мокрых рублей. Посмотрел вокруг. Размахнулся... .
Если до людей дойдём пригодятся... . Отдышались.
Утром нас, конечно, схватятся. Но тут или сами, или с коркой льда на лице.
Миша вдалеке сел.
- Иди сюда!
А он запел!
Приплыл по акияну
Из Африки матрос.
Малютку облизьяну
Он в яшшике привёз... .
Подошли к нему.
- Я ногу подвернул... . Вы идите, я вас прикрою!
Как в кино про партизан. Юмор его никогда не покидал.
Дальше шли обнявшись втроём. Миша посередине.
И маячок этот был нам таким желанным. Желаннее самого желанного что может пожелать
моряк в дальнем рейсе.
Крайним испытанием перед выходом из болота встал густой кустарник. Уже вот, рядом маяк
и дом рядом с ним! Там тепло и помогут нам! Так нет, не пробиться. Обхода искать сил не
было. Рвались напролом, орали что-то чтоб легче было.
Пробились.
В первый же дом постучали. Мужик вышел, слова не дал сказать. Закричал чтоб убирались -
собаку спустит.
Хрен ты нас расстроишь теперь.
Мы выбрались!
Во втором доме дверь открыла старушка. Тоже слова не дала молвить.
- Родненькие, да на что же вы похожи! Что с вами? Идите сюда, идите к печке!
Сели на пол, спиной к теплу прижались. Ходики на стене кухни отщёлкивали восьмой час.
Чаю крепкого, горячего, с хлебом дала нам! Я деньги совал - обиделась.
Сказала в каком доме телефон есть. Позвонили диспетчеру. Вызвали катер. Поехали искать
мотобот. Зацепили его. Оттащили к "Глухову". Подняли. Меня отвезли на мой "Балтийский 28"
Встретили меня молча, никто не улыбался, не ругался. Джинсы мои от карманов до сапог
были истёрты льдом до тела. Так сейчас модницы носят.
Набрал ванну самой горячей воды и лёг туда. Долго добиралось тепло до нутра. Была
уверенность что заболею, конечно. Рухнул в каюте под тёплым одеялом в сон.
Проснулся к полднику - на губе верхней простуда вскочила - и всё! Чудеса иной раз
организм вытворяет. Сам не знаешь на что он способен.
Спасибо, вытащил.
Ну вот и всё, в принципе. Кто сомневается может Мише Никитину позвонить. Так всё и было.
Давно, правда. Ну а какая разница, когда.