Этот короткий, но суровый период моей жизни начинался как-то вяло, замедленно… Не суля и не предвещая ничего экстраординарного. Накануне у меня маячила проверка лёгких, очередь которой, наконец, подошла. Если честно, мне не очень-то хотелось ехать на эту проверку. Почему-то чутьё подсказывало, что ничего хорошего там не произойдёт. Но поскольку врач говорил, что «в нашем возрасте» уже нужно обращать на себя побольше внимания и беречь здоровье, то я и поехала. С сыном. Он тоже требовал уважения к моему «этому» возрасту…
Мы проторчали в больнице почти четыре часа. Я за это время пережила много проверок. Всякими нагрузками меня испытывали… Перекрывали воздух, зажимали нос, освобождали его, закрывали меня наглухо в кабине, утверждая, что они все рядом… И никто даже не поинтересовался, имеется ли у меня в наличии клаустрофобия или, на худой конец, какие-нибудь завалящие панические атаки. Тем не менее, в конце концов, перенеся всё это с достоинством, я, совершенно измочаленная, и перенервничавший сын пустились в обратный путь.
Подъезжая к нашему городу, я вспомнила, что назавтра приглашена на собрание нашего Кирьят-Гатского литобъединения. Я слегка оживилась. Моя, в последнее время спокойная и унылая, жизнь начинала набирать обороты! И обещала давно забытые приятные ощущения.
И назавтра мы с друзьями таки повстречались и пообщались! Проводили Пурим – был последний его день. Угостились сладостями. Поделились своими литературными работами. Покритиковали друг друга. Похвалили друг друга. Все были очень доброжелательны. И, весьма собою довольные, мы отправились по домам.
Я шла в очень хорошем настроении. Вспоминала наши разговоры и радовалась тому, что мы все, в общем-то, оказались на «одной волне».
Но вдруг я неожиданно как-то не очень себя хорошо почувствовала. Мне стало не хватать воздуха, и я уговаривала и удерживала себя страшными усилиями от неожиданно возникшего непреодолимого желания лечь тут же на землю.
- Ничего, ничего, - подбадривала я сама себя откуда-то издалека, пытаясь вдохнуть хоть каплю воздуха, который вдруг стал стеной и ни за что не хотел проникнуть в меня… Облокотившись на какую-то машину, почти обняв её, я всё-таки вдохнула. И поплелась потихоньку домой. Невдалеке во дворе какого-то дома веселились люди, громко пели, танцевали, запускали петарды. Был последний день праздника Пурим.
- Спасибо, что вообще на ногах стою, - уговаривала я себя, придя домой. - Отлежусь! Наш возраст…
Но мне становилось всё хуже. Хоть дышалось уже нормально, ночь кишела кошмарами. Они плавно перетекали из сна в реальность Так и не помню, что там было наяву, а что снилось. Какие разговоры и с кем были в реальности, а какие - из области фантастики…
День прошёл в каком-то забытьи. Ничего не хотелось. Ни пить, ни есть, ни двигаться. Только и впихивала в себя таблетки от дикой головной боли. Муж был в растерянности, а я не подпускала его к себе, боясь заразить.
Наутро пришёл сын. В маске, и с тестом на ковид, и с риском для своего здоровья… Сделав мне тест, который оказался положительным, погрузил в машину и повёз в поликлинику делать официальную проверку.
Ну а дальше – дальше уже неинтересно. Просто было очень тяжело. Какие-то лекарства, питьё, слабость, ночная поездка на «Скорой помощи» в больницу из-за неожиданно сильно подскочившего давления… И полное ко всему равнодушие.
Заразившийся всё-таки от меня муж очень тяжело перенёс эту напасть.
Говорят, что восстановиться после этой болезни будет нелегко и не так скоро. Не хочется ни читать, ни общаться с кем-либо… Это правда. Всё-таки - ковид. И опять-таки – «наш возраст»…
Но вчера я вдруг увидела в окне мою яркую герань, срочно требующую прополки. И цветущий лимон. А муж, подошедший сзади и тоже выглянувший в окно, сказал: «Какие у нас красивые цветы!».
28.03.23 г.