И как говорят в Одессе, если нужно историй про деньги и реставрацию "Так их есть у меня". Если кто-то сомневается, что в жизни есть настоящая справедливость, тот просто не сидел за столом с настоящими «фуфелистами» под рюмочку чего-нибудь специфического: или "северного сияния, или "слезы реставратора".
Так вот, когда одна пустая бутылка уже под столом, а ватерлиния второй ниже экватора, вот тогда и начинается настоящая литература. Нет, даже не литература - а сама жизнь, достойная быть начертанной с красной строки золотыми буквами каллиграфическим почерком на листах лучших фолиантов.
С Вашего разрешения я расскажу эту новеллу с двух сторон: со стороны покупателя и со стороны моего коллеги, изготовившего некий шедевр. Хотя с того момента прошло уже почти четверть века, нет-нет, да и возвращаюсь мысленно в то время. И, наверное, не так просто устроен этот мир, если кто-то рассчитывает на возможность творить все, что ему заблагорассудится. Эти люди могут сильно ошибаться. И запущенный кем-то камень за время полета может превратиться в бумеранг со всеми вытекающими из этого последствиями. По крайней мере, к такому выводу подтолкнул меня сей мистический случай.
В деталях, конечно, могу ошибаться и я: ну нет у меня возможности залезть в чужую голову, в чужие мысли, да и никакой я не экстрасенс. Но представьте себе человека, работавшего в то далекое время на Гознаке, где печатали деньги. Может быть, инкассатором. Или, как вариант, кочегаром у печи, где сжигали пришедшие в негодность денежные знаки, сильно потертые, обветшавшие и подлежащие списанию.
Кстати, это могла быть простая считальщица или упаковщица негодных к употреблению банкнот. Нельзя исключить и лицо из числа руководства. И уж совсем на худой конец, это могла оказаться и бабушка, подметавшая мусор в их кабинетах. Не знаю, кто из этой цепочки, вполне возможно, и не из этой вовсе, только остается фактом, что миф о несокрушимости СССР во всех отраслях, был мифом, если самое важное - подлежащие списанию деньги - могли быть похищены из-под государева ока.
Представьте только, сколько усилий ухищренного ума и острой смекалки потребовалось для того, чтобы пачки "ветхих купюр" оказались на свободе. За высоким забором и несколькими рядами колючей проволоки и проводов с высоким напряжением, оснащенными системами супервидео наблюдения. Как удалось обойти изощренные системы, со стройными рядами неподкупных проверяющих, изучивших до мелочей каждую складку тел, микрорельеф кожи каждого работника. Наверное, и дупло в зубе каждого работника тщательно заделывалось в ведомственной поликлинике, дабы никому не пришло в голову напихать туда красителя для изображения лысины вождя или чего-то еще более стратегического.
Но волею судеб эти "ветхие" деньги оказались участниками аукциона по продаже антикварных шедевров, проводившийся в то время в комиссионном магазине, известном каждому москвичу советского периода. Так как человек, умыкнувший пачки "ветхих" дензнаков, обладал недюжинным умом и практической жилкой, то он решил обратить похищенное в вечные ценности - в антиквариат, что с блеском (как ему казалось) и сделал.
Теперь я перехожу на другую сторону, на ту, что должна была встретиться с этими виртуозно похищенными деньгами. Почему я могу, держа руку на библии, свидетельствовать о правдивости этого невероятного события? Потому что автор «фуфеля», то есть компиляции, советовался со мной в процессе ее изготовления и даже одолжил у меня несколько старинных досок и потом показывал пачки денег, подлежащих уничтожению, на перевязи которых стоял фиолетовый штамп "ветхие".
Никогда не забуду день, когда он с выпученными от свалившегося на него счастья глазами пришел и кинул на верстак несколько пачек советских купюр. Тогда не только несколько, но и одна бумажная денежка фиолетового цвета могла кормить не один день. А тут несколько туго упакованных пачек с чеканным профилем вождя, отомстившего стране за своего брата. Такие суммы могли кормить население небольшого поселка в течение пары лет.
Как на аукционе сражались за раритет 18 века, изготовленный неделю тому назад, и какая повисла пауза после предложения с шагом, в ту пору запредельным, в десять тысяч рублей, я узнал немного позже, когда первая волна счастья слегка отхлынула.
Автор «фуфеля» не спал всю ночь, не веря своему счастью, он даже во сне защипал себя до синяков, боясь проснуться. И наконец дождался времени открытия кассы магазина, забрал самую приятную в его жизни ношу. И вот теперь тугие благородного фиолетового цвета пачки плотно спрессованных двадцатипятирублевок возлежали на верстаке.
"Ну вот сейчас я могу щедро рассчитаться за те доски, которые легли в основу моего богатства,"- и он разорвал упаковку. Дождь банкнот пролился на плоскость верстака. Щедрым жестом ко мне были подвинуты с десяток купюр невзрачного вида. Мы не сразу поняли, что деньги эти только теоретически могут называться деньгами, а на самом деле это слабое подобие платежных средств. Если взять для сравнения человеческую жизнь - это скорее всего прабабушки и прадедушки денежных знаков в момент встречи их душ с вечностью.
Потом мы обратили внимание на штамп с казенной печатью на упаковочной ленте "ВЕТХИЕ"…И потом сначала смеялись, а уж затем, почти не разговаривая, просидели, регулярно оживляя металлические стопки грустной водой, до глубокого вечера.
Более фантастического случая в своей жизни я не могу припомнить. Конечно, многие будут говорить: да это просто дурацкое совпадение, и жизнь слепо достает из своего мешка кому приз, а кому коробку, полную не самого полезного продукта. По молодости я бы двумя руками проголосовал за эту версию. Но став постарше, соглашусь с утверждением, что сколько бы ни стучала обезьяна по клавишам, шанс услышать «Лунную сонату» вызывает большие сомнения. Как и не имеет смысла размазывание красок по холсту с плотно завязанными глазами с целью получения загадочной улыбки Джоконды или, на худой конец, «Девочки с персиками», или, в крайнем случае, " Бурлаков на Волге". Да и «Квадрат» гражданина Малевича может возникнуть лет через триста, а может и не возникнуть вовсе...