Литературная полемика в России в начале XIX века
«Беседа любителей русской словесности».
Исторические процессы развития любого общества обязательно отражаются на развитии литературных процессов. Нулевые года первой половины XIX века несут отголоски Французской революции 1972 года, в России тоже начинает нарождаться революционная идея, но в то же время идёт бурное развитие капиталистических отношений. Война 1812 года. Восстание декабристов 1825 года. Первая половина XIX века богата на потрясения. Передовые западные тенденции начинают влиять и на литературу. Литературные тенденции получают бурное развитие. По сравнению с веком XVIII,где господствовал классицизм, в начале XIX века в России начинает развиваться сентиментализм и зарождается романтизм. Происходит мощная трансформация в сознании писателей. Найденный текст «Слова о полку Игореве» обращает внимание писателей на былинный, народный фольклор, который выносится на широкий обзор читателей.
Развитие критики совпадает с развитием русской литературы. У русской литературы, благодаря Ломоносову и Ходасевичу, есть совершенно точная дата отсчёта. В 1739 году Ломоносов написал оду на взятие Хотина. Она была написана четырёхстопным ямбом. И спустя 200 лет в 1939 Ходасевич написал свою оду на оду Ломоносова, сказав, что «первый звук хотинской оды нам первым криком жизни стал». История русской современной литературы, языка, на котором мы сейчас говорим это 30 годы XVIII века. Тогда же началась и литературная критика.
Маятник литературной критики качается по определённой траектории с разной амплитудой. И качается он от критики, которая пишется писателями для писателей до критики, которая пишется для читателей.
«Первая четверть XIX века была временем формирования национальной русской литературы, временем борьбы за единый литературный язык на широкой национальной основе. С самых первых лет XIX века проблема языка встала как центральная проблема литературы и общественной мысли. Со спорами о языке связано было развитие литературных направлений и становление литературных жанров. Вот почему споры о языке и заняли такое значительное место в критике начала века. Проблема языка, как в фокусе, сконцентрировала в себе противоречия боровшихся друг с другом сентиментализма и классицизма».[1.Н.И.Мордовченко «Русская критика первой четверти XIXвека» Издательство «Академии наук СССР Москва-Ленинград 1959г.стр 61].
В русской литературе первой половины XIX века происходит схлёст двух тенденций: трудного слога и лёгкого слога.
Трудный слог-слог Державина. Пишутся гимны на изгнание французов, которые, по прошествии времени, будет пародировать Пушкин. Для этого стиля характерно: инверсионный ход мысли, звукопись, высокопарность, пафос. Эта поэзия сложна для лёгкого восприятия, она больше напоминает ораторское искусство. Это поэзия звучания. Типичный представитель Семён Бобров - поэт, дин их учеников Державина. В его произведениях много аллитераций, сильная ритмика, борьба парадоксов. Его пародирует Батюшков в стихотворении «Видения на берегах Леты». Бобров, в свою очередь пародирует Батюшкова ,его стансы «Ночь».
Лёгкий слог – это слог, который не замудрён инверсионными фразами, в нём нет переноса строк. Он ориентирован на народную песню, своеобразная стилизация.
Представителем лёгкого слога является Н.М.Карамзин. Пушкин писал: «Чистая, высокая слава Карамзина принадлежит «России».
В начале XIX века литература размежёвывается на западников и славянофилов.
Славянофилы считали, что слова должны черпаться из трёх источников:
1)священных книг,
2)народной поэзии,
3)иной литературы, но к этому источнику относились очень снисходительно.
Западники считали, что источником обогащения речи должна служить западная культура и литература.
«Беседа любителей русской словесности».
Это литературное общество образовалось в Петербурге в 1811году.Однако сторонники классицизма по настоянию Шишкова с 1807 года стали собираться по субботам для литературных чтений и бесед. Заседания проходили попеременно то у Г.Р. Державина, то стихотворца-сенатора А. С. Хвостова, то у переводчика-сенатора И. С. Захарова.Во главе общества стояли Державин и Шишков. Они выступали против появления в русском языке иностранных слов, ратовали за сохранение славянской лингвистики.
В общество входили Н. И. Гнедич, И. А. Крылов, а также А. С. Грибоедов, П.А.Котенин, В.Ф.Раевский и другие.
Перовое официальное заседание состоялось 14 марта 1811 года в доме Г. Р. Державина.
«Беседа» была консервативной по своему составу и идейной направленности. По словам ее участника, А.С. Стурдзы, она являлась «выражением пламенной любви ко всему отечественному, родному – любви пробужденной роковыми событиями того времени. Россия <…> готовилась к отчаянной схватке с Западною Европою».
Шишков следующим образом описывал первое заседание «Беседы»: «Собрание было многочисленно и состояло из отличнейших обоего пола особ. Речь мою слушали с великим вниманием: во время чтения царствовала совершенная тишина и безмолвие. После меня, Крылов читал свои басни, остротою и солью своею всем понравившиеся. Беседа кончилась к общему всех удовольствию». В речи Шишкова содержались программные моменты, имевшие политическое звучание: «Похвально знать чужие языки, но непохвально оставлять для них собственный <…> Язык есть первейшее достоинство человека, следовательно, свой язык есть первейшее достоинство народа». Подобные высказывания становятся понятными только в контексте борьбы русских консерваторов с галломанией.
Заседания Общества проводились один раз в месяц. Право читать на публичных собраниях предоставлялось каждому желающему его члену. Издавалось периодическое издание Общества – «Чтение в Беседе любителей русского слова», в котором публиковались материалы заседаний, а иногда и труды, не читанные на собраниях. Всего вышло 19 книг «Чтений», в которых в основном печатались произведения, зачитанные на его торжественных открытых заседаниях. «Чтения» распространялись через губернаторов 21 губернии, причем губернаторы были расписаны по членам «Беседы» на основании их личных знакомств и связей.
Общество пользовалось демонстративной поддержкой православной церкви; так, в январе 1812 года «Беседу» посетили все члены Св. Синода. Заседания «Беседы» собирали до нескольких сот человек.
Одним из самых выдающихся событий за весь период существования «Беседы» было чтение Шишковым «Рассуждения о любви к Отечеству» на торжественном заседании 15 декабря 1811 года, на которое, по свидетельствам современников, съехалось едва ли не все высшее общество – около 400 человек. Выступление Шишкова не было его индивидуальным деянием, он говорил от имени объединения. «Рассуждение» явилось программным сочинением и имело прямой политический смысл: в нем адмирал резко критиковал галломанию и космополитизм, присущие значительной части русского образованного общества и при этом сформулировал основные источники, на которых должен строиться и укрепляться патриотизм. Это православная вера, национальное воспитание и русский язык.
В преддверии Отечественной войны взгляды Шишкова оказались очевидно востребованными властью и обществом. Речь вызвала огромный резонанс и во многом послужила причиной того, что 9 апреля 1812 года адмирал был назначен на пост государственного секретаря (он заменил попавшего в опалу Сперанского). Во время Отечественной войны 1812 года Шишков фактически исполнял роль ее главного пропагандиста и идеолога.
Поскольку после победы над наполеоновской Францией проблема галломании утратила свою остроту, Шишков явно охладел к деятельности «Беседы». В 1816-м, вслед за смертью Державина, «Беседа любителей русского слова» прекратила свое существование.
«Арзамас».
«Арзамасское общество безвестных людей» или просто «Арзамас» возникло 14 октября 1815 года и просуществовало до 7 апреля 1818 года. Возникло оно как закрытое дружеское и литературное общество, объединившее в себе сторонников всего «карамзинского» в литературе. Главной задачей «Арзамаса» была борьба с архаическими литературными вкусами и традициями. В отличии от торжественных и пафосных заседаний «Беседы» собрания «Арзамаса» проходили в непринуждённой дружеской обстановке. Само название было взято из памфлета Блудова, а все участники наделялись шутливыми прозвищами, заимствованными из баллад Жуковского.
Так, сам Жуковский стал Светланой, Вяземский — Асмодеем, Пушкин — Сверчком и т. п. Внутри кружка было множество различных традиций, пародирующих устои «Беседы» и Российской академии, масонов и православную церковь. На заседаниях арзамасцы читали эпиграммы, шутливые протоколы и критически разбирали собственные сочинения. Символом общества стал гусь арзамасской породы, которого подавали к столу. В «Арзамас» входили Жуковский, Пушкин, Блудов, Батюшков, Дашков.
Карамзин освобождает лексику от излишней книжности, значительно упрощает синтаксис, создаёт чёткий и вместе с тем изящный, одинаково удобный и в произношении, и в письме «новый слог». Ещё нет переводов Жуковского, а Карамзин уже пробует новое: трагическая судьба лирической героини. Пушкин писал: «Чистая, высокая слава Карамзина принадлежит России».
В 1815 году либерально-демократические сентименталисты образуют общество «Арзамас».
В 1818 году «Арзамас» распался. Внешней причиной был разъезд многих его членов из Санкт-Петербурга. Фактически же арзамасцы не сошлись в своих социально-политических взглядах.
Литературная полемика «Беседы любителей русского слова и «Арзамаса».
Литературная полемика «Беседы» и «Арзамаса» была встречей достойных соперников в спорах о языке.
В лице адмирала и русского патриота А. С. Шишкова, основателя литературного общества «Беседа любителей российского слова», Карамзин встретился с сильным и благородным противником. Старовер, поклонник языка Ломоносова, Шишков был литературным классиком с весьма существенными оговорками. В противовес европеизму Карамзина он выдвинул идею народности литературы.
В 1803 году Шишков выступил с «Рассуждением о старом и новом слоге российского языка», в 1804 году добавил «Прибавление» к этому сочинению, а затем опубликовал «Рассуждение о красноречии Св. Писания и о том, в чем состоит богатство, обилие, красота и сила российского языка» (1810) и «Разговоры о словесности между двумя лицами…» (1811). В них Шишков ратовал за возвращение литературы к устному народному творчеству, к народному просторечию, к православной церковнославянской книжности. В «Рассуждениях о старом и новом слоге» он упрекал «карамзинистов» в том, что они поддались соблазну европейских революционных лжеучений: «Вместо изображения мыслей своих по принятым издревле правилам и понятиям, многие веки возраставшим и укоренившимся в умах наших, изображаем их по правилам и понятиям чужого народа…» Стиль языка он считал приметой идеологической принадлежности автора.
«Язык есть душа народа, зеркало нравов, верный показатель просвещения, неумолчный свидетель дел. Где нет в сердцах веры, там нет в языке благочестия. Где нет любви к отечеству, там язык не изъявляет чувств отечественных», – заявлял Шишков. А поскольку Карамзин отрицательно отнесся к обилию церковнославянских слов в русском языке, Шишков утверждал, что «новшества» Карамзина «исказили» благородную и величественную его простоту. Шишков ошибочно считал русский язык наречием языка церковнославянского и полагал, что все выразительное богатство его заключается в использовании славянизмов из богослужебных книг. Шишков упрекал Карамзина в неумеренном употреблении варваризмов («эпоха», «гармония», «энтузиазм», «катастрофа»), ему претили неологизмы («переворот» – перевод слова «revolution», «сосредоточенность» – «concentrer»), его ухо резали искусственные слова: «настоящность», «будущность», «начитанность».
В «Беседе…» делались первые шаги в изучении памятников древнерусской письменности, здесь увлеченно штудировали «Слово о полку Игореве», занимались фольклором, выступали за сближение России со славянским миром.
В споре с Карамзиным Шишков выдвинул веский аргумент об «идиоматичности» каждого языка, о неповторимом своеобразии его фразеологических систем, делающих невозможным дословный перевод мысли с одного языка на другой. Шишков писал: «Происхождение слов или сцепление понятий у каждого народа делается своим особливым образом». Русское идиоматическое выражение «старый хрен», например, при дословном переводе на французский «vieux raifort» теряет переносный смыл и «означает токмо самую вещь, а в метафизическом смысле никакого круга знаменования не имеет». Следовательно, «каждый народ имеет свой состав речей и свое сцепление понятий». Здесь Шишков подходил к пониманию неповторимого своеобразия национального характера вообще и басенного стиля Крылова в частности. В. Г. Белинский тоже говорил потом об «оригинально русских, не передаваемых ни на какой язык в мире образах и оборотах» крыловских басен.
Шишков предложил свою реформу русского языка: он считал, что недостающие в нашем обиходе понятия и чувства нужно обозначать новыми словами, образованными из корней русского и старославянского языка. Вместо карамзинского «влияния» он предлагал «наитие», вместо «развития» – «прозябение», вместо «актер» – «лицедей», вместо «индивидуальность» – «яйность». Утверждались «мокроступы» вместо «калош» и «блуждалище» вместо «лабиринта». Большинство его нововведений не прижилось в русском языке. Шишков был искренним патриотом, но плохим филологом: моряк по своей специальности, он занимался изучением языка на любительском уровне.
Это вызвало дружный отпор со стороны молодежи, поддерживавшей литературный авторитет Карамзина. Так, Д. В. Дашков, П. А. Вяземский, Д. Н. Блудов сочинили несколько остроумных памфлетов по адресу Шаховского и других членов «Беседы…». Один из памфлетов Блудова «Видение в Арзамасском трактире» дал кружку юных защитников Карамзина и Жуковского название «Общество безвестных арзамасских литераторов» или, попросту, «Арзамас». В организационной структуре этого общества, основанного осенью 1815 года, царил веселый дух пародии на серьезную «Беседу…». В противоположность официальной напыщенности здесь господствовала простота, естественность, открытость, большое место отводилось шутке. Пародируя официальный ритуал «Беседы…», при вступлении в «Арзамас» каждый должен был прочитать «похвальную речь» своему «покойному» предшественнику из числа ныне здравствующих членов «Беседы…» или «Российской Академии» (графу Д. И. Хвостову, С. А. Ширинскому-Шихматову, самому А. С. Шишкову и др.). «Похвальные речи» были формой литературной борьбы: они пародировали «высокие» жанры, высмеивали стилистическую архаику поэтических произведений «беседчиков». Участники «Арзамаса» разделяли тревогу Карамзина о состоянии русского языка, нашедшую отражение в его статье 1802 года «О любви к отечеству и народной гордости». В своем литературном творчестве они стремились привить национальному языку и сознанию европейскую культуру мышления, искали средства выражения на родном языке «тонких» идей и чувств. Когда в 1822 году Пушкин прочел в переводе Жуковского «Шильонского узника» Байрона, он сказал: «Должно быть Байроном, чтобы выразить с столь страшной силой первые признаки сумасшествия, а Жуковским, чтоб это перевыразить». Здесь Пушкин точно определил суть творческого гения Жуковского, стремившегося не к переводу, а к перевыражению, превращающему «чужое» в «свое». Во времена Карамзина и Жуковского огромная роль отводилась таким переводам-перевыражениям, с помощью которых обогащался наш литературный язык, становились общенациональным достоянием сложные философские мысли, утонченные психологические состояния.
Следует отметить, что при всех разногласиях «Беседа» и «Арзамас» стремились к одной и той же цели: к преодолению двуязычия русского культурного сознания начала XIX века. Их спор вскоре разрешила сама история русской литературы, явившая Пушкина, диалектически снявшего в своем творчестве возникшие противоречия.
Сам Карамзин в спорах участия не принимал и с большим уважением относился к Шишкову, не питая обид на его критику.
Оба взгляда на единый литературный язык имели достоинства и недостатки. Карамзин, верно подчеркнув значение “среднего” стиля разговорного языка образованного общества и сосредоточившись на нем, первоначально не учел стилистической роли “высокого” и “низкого” стилей (впоследствии, работая над “Историей государства Российского”, он отдал должное “высокому” стилю, что было поставлено ему в заслугу Шишковым). Шишков, верно обратив внимание на “высокий” и “низкий” стили, отверг “средний” стиль, разговорный язык. Единый русский литературный язык не мог быть создан, если бы писатели пошли по пути только Карамзина или только Шишкова. Все три стиля должны были участвовать в его сотворении. Так и случилось.
На основе разговорного литературного языка и “среднего” стиля, обогащенного “высоким” и “низким” стилями, усилиями всех писателей начала XIX в. образовался единый литературный язык. Это не стало началом объединения нации, как на то надеялись Карамзин и Шишков. Напротив, пропасть между дворянским и недворянским сословиями все более углублялась. Она стала предметом размышлений всех русских писателей и мыслителей, от Пушкина до Бердяева. Однако созидательное начало в самом факте создания единого литературного языка сказалось в полной мере в литературе. Именно благодаря этому обстоятельству русская литература в чрезвычайно короткие сроки стала на один уровень с ведущими европейскими литературами. У истоков ее триумфального шествия стоит веселая полемика арзамасцев с шишковистами, наполненная вполне серьезным и значительным содержанием.
Полемика о русском литературном языке способствовала тому, что литература отказалась от жанрового мышления, обратилась к мышлению и игре стилями, чем особенно виртуозно воспользовался Пушкин в “Евгении Онегине”. Лермонтов в своих поэмах, Гоголь в своих ранних повестях. Она открыла простор как для развития романтического направления в его психологическом и гражданском (социальном) течениях, так и для формирования реалистических основ русской литературы в творчестве Крылова, Грибоедова, Пушкина, Лермонтова и Гоголя.
Список литературы:
В.И.Кулешов «История русской критики».Москва. «Просвещение»1978.
Арзамас и арзамасские протоколы / вводная статья, ред. протоколов и прим. Боровковой-Майковой, М. С., предисловие Благого, Д. / под ред. А. Горелова. — Л.: Издательство писаталей в Ленинграде, 1933.
Гиллельсон М. И. Молодой Пушкин и арзамасское братство. — Л.: Наука, Ленингр. отд-ние, 1974. — 229 с. — (Из истории мировой культуры)
Беседа любителей российской словесности // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
Марк Альтшуллер. Беседа любителей русского слова. У истоков русского славянофильства. — 2-е издание, дополненное. — Новое литературное обозрение, 2007. — 448 с. — (Historia Rossica).
«Беседа любителей русского слова» // Литературная энциклопедия терминов и понятий / Под ред. А. Н. Николюкина. — Институт научной информации по общественным наукам РАН: Интелвак, 2001.