Светлане и Анатолию Кременецким
То был воскресный вечер. Я возвращался домой. В электричке, как и в каждом благополучном театре в день премьеры - полный аншлаг - ни одного свободного места. В проходах люди стояли. Мне-то повезло, потому что сел в Бужаниново, там было ещё более-менее свободно. А потом в Сергиевом Посаде и в Абрамцеве дачный люд хлынул, повалил как из мешка. Щедро, обильно. Набился и растёкся по вагонам. С новыми силами, с подлатанным оптимизмом, надышавшись свежего воздуха, озабоченные и весёлые, с гитарами и песнями, с корзинами, вёдрами, туесами, полными грибов, овощей и фруктов. Завтра их ждут станки, прилавки, кульманы, студенческие аудитории, руководящие посты, внуки, наконец. Через всю эту массу продирались коробейники, зычными голосами рекламирующие свой товар. Потом прошли, и ещё раз, и ещё две строгие контролёрши-билетёрши в сопровождении полицейского чина. А за окном, на каждой остановке, вдоль всего состава, по платформе от них бегали парни, у которых не было денег на проезд. Ну, может и были, но ... сами понимаете... им ещё в жизни много придётся побегать. По разным причинам. Кому от контролёров, кому от непредсказуемой нашей действительности.
Я сидел и читал Довлатова, время от времени поглядывая, неназойливо, конечно, а достаточно деликатно, на женщину, сидящую напротив. И, надо признаться, что не любоваться ею было невозможно. Молодая, стройная, миловидная, даже красивая, она что-то читала, и чтение её иногда прерывали звонки мобильного телефона. Звонили, видимо, подруги. Она улыбалась, иногда заразительно смеялась, и от этого смеха становилась ещё более привлекательней. Потом позвонил муж. Он уже на машине приближался к Ярославскому вокзалу, и они детально уточняли место встречи.
Рядом со мною сидел юноша лет восемнадцати. Это был, конечно же, её сын. Тоже чёрненький и тоже симпатичный. Он неторопливо перебирал отпечатанные на ксероксе листы с техническим текстом, щедро испещрённым химическими формулами. Юноша время от времени цветным фломастером вносил в текст добавления и поправки. Работал, одним словом. Женщина иногда отстранялась от чтения и любовалась им. Потом я ещё обнаружил, что справа по проходу, у окна сидит такой-же. Ну прямо на одно лицо. Как две капли. Они могли бы, снимаясь, например, в каком-нибудь фильме, дублировать друг друга. И даже одеты были уже в одинаковые костюмы. Второй не читал. Он был погружён в свои думы и поглядывал на проплывающие за окном подмосковные пейзажи. Поэт? Философ? Может шахматист?
Какая судьба уготована этим мальчишкам?! Смогут ли они реализовать все возможности, свалившиеся на их головы, использовать все способности, которыми одарила их природа? Успеют ли?
А ещё я подумал: "Ах, какой красивой была бы у этой женщины и дочка, если бы родилась!"
Но мальчики сейчас, вероятно, в наши времена более востребованы.
Тем временем мы приближались к "Маленковской", на которой мне предстояло выходить. Я встал и снял с верхней полки свою поклажу.
Женщина тут же сказала "химику": "Позови Вадика".
Я посчитал, что Вадик это который сидит у окна, но "химик", приподнявшись, крикнул в конец вагона: "В-а-адька!".
Надо ли говорить, что обернувшийся на его призыв юноша своим обличием повторял братьев и был в таком же спортивном костюме. Он сидел при ноутбуке и, вероятно, был очень занят, потому как энергично махнул рукой и остался на своём месте.
Так это же близнецы? - дошло до меня. Или погодки?.. Предупреждать надо!.. Я осознавал, что вот сейчас выйду из вагона, окунусь в свои проблемы, и больше никогда не увижу это поразившее меня семейство. Вспомнить-то я его ещё, может быть, и вспомню, но ... "Остановись, мгновенье, ты прекрасно!" Надо было как-то отметить, обозначить, застолбить что-ли в памяти это событие. И я решился: наклонился к женщине и с долей показного недоумения спросил: "И что... это всё!?.. Так мало?"
Она заулыбалась: "Нет, ещё дочка дома".
Я был потрясён!
"Примите мои поздравления!"
"Спасибо!"
Уже на выходе из вагона я оглянулся (не мог не оглянуться!) и увидел, что женщина всё ещё улыбалась. Она улыбалось улыбкой счастливого человека, труд которого отмечен и оценён по достоинству!