Глава 28
Она прибежала ко мне испуганная и дрожащая. Она впервые посетила мой дом.
— Анри, спасите меня! — сказала она с отчаянием.
— Успокойтесь, Мария, что произошло? — я ответил тоном как можно более спокойным и нежным. — Вы в безопасности, никто тебя не тронет.
— Ах, Анри, я пропала! — не унималась Мария. — Что я наделала, боже! Я погубила себя! Я погубила Королеву, Короля, Францию! Я погубила наследника престола!
— Ради Бога, успокойтесь и говорите по порядку, — сказал я, целуя её холодные руки. — Как смогли бы вы погубить целую Францию? Не наговаривайте на себя. Всё, должно быть, не так страшно, как вы рисуете в своих причитаниях. Что же всё-таки произошло?
— Мы затеяли развлечения, и она упала! — проговорила с отчаянием Мария, после чего бросилась на мою кровать и зарыдала.
— Успокойтесь, вам нельзя так волноваться! — продолжал я её утешать. — Вы забыли, что вы беременны, вам следует поберечь себя ради будущего ребёнка.
— Это всё уже не имеет никакого значения, — с горестью сказала Мария. — Мой ребёнок, родившись здоровым, лишь усугубит моё положение. Ведь я виновна в гибели ребёнка Королевы! Я лишила Францию наследника!
— Неужели всё так серьёзно? — спросил я, не в шутку встревожившись. — Как это произошло?
Я принёс Марии стакан воды, плеснул туда немного вина, она судорожно выпила успокоительный напиток, взяла себя в руки и рассказала следующую историю.
Итак, их было трое: Королева Анна, Мария и другая их неразлучная подруга, Габриель-Анжелика де Верней, внебрачная дочь Генриха IV от его фаворитки Екатерины Генриетты де Бальзак д’Антраг, маркизы де Верней. Двое из них были беременны, третья, маркиза де Верней, ещё была девицей. Всем троим ещё не исполнилось и двадцати лет. Возвращаясь с очередных весёлых посиделок через большой и плохо освещённый зал в Лувре, в котором обычно в дни церемоний устанавливался королевский трон, они обратили внимание, как прекрасно до блеска натёрт паркет, и этим дурёхам пришло в голову прокатиться по нему с разгона, что они немедленно же и сделали, позабыв о беременности, а также и о том, что у Королевы Анны уже был один выкидыш. В потёмках Анна налетает на возвышение, на котором устанавливают трон, не смогла удержаться на ногах и упала на пол. На следующий день, 16 марта, у неё происходят преждевременные роды. Наследник, рождения которого ожидала вся Европа, погибает от глупейшей забавы, которую, как уверяет Мария, затеяла вовсе не она, чему я, впрочем, не поверил. Надо же было вздумать так развлекаться двум беременным женщинам! Хорошо ещё, что сама Мария не упала и с ней не случилось подобного несчастья, хотя что значит это дитя на весах истории в сравнении с нерождённым старшим сыном Короля? Для меня, разумеется, это дитя было более ценным, поскольку я ощущал нешуточную причастность к ожидаемому появлению его на свет. Но Король, безусловно, был иного мнения. Он был разгневан не на шутку. Счастье Марии в том, что он был в отъезде, ему лишь предстояло узнать обо всём в подробностях. От него пришло письмо, предписывающее изгнать Марию из дворца прочь навсегда.
— Ещё не всё потеряно, Мария, — сказал я. — Как именно сформулирован приказ Короля?
— Велено изгнать меня из дворца, — ответила Мария.
— Не из Парижа, не из Франции, а всего лишь из дворца? — усмехнулся я.
— Не понимаю вашей иронии, Анри, — возмутилась Мария. — Разве это не одно и то же?
— В приказе не было сказано о том, что вас снимают с ваших должностей? — спокойно спросил я.
— О каких должностях вы говорите, Анри? — спросила Мария, постепенно осознавая мои слова и успокаиваясь.
— Насколько мне известно, вы являетесь суперинтендантом финансов Королевы, суперинтендантом двора Королевы, главой совета Королевы, — перечислял я. — Эти должности вам велено сдать?
— Об этом ничего не сказано, — ответила Мария, оживляясь.
— Правильно ли я понимаю, что ежели Королеве Анне потребуется какая-то денежная сумма, то она должна обратиться за ней к вам, поскольку самой Королеве не пристало быть собственным казначеем? — осведомился я. — И никто другой не назначен на эту должность вместо вас?
— Рене, вы возвращаете меня к жизни! — воскликнула Мария.
Я уже заметил, что когда Мария называла меня Анри, это означало, что она попросту флиртует со мной, когда же она называла меня Рене, её чувства были почти подлинно нежными.
— Вам следует попросту находиться в самой дальней комнате дворца, как можно дальше от Королевы, но так, чтобы при первой необходимости она могла бы встретиться с вами, — уточнил я. — В этом случае вы объясните своё положение необходимостью выполнения своих обязанностей. Через неделю Король успокоится.
— Успокоится ли он? — с сомнением возразила Мария. — Он решил навсегда запретить мне видеться с Анной.
— Это он сказал сгоряча, — пробормотал я, сам сомневаясь в своих словах. — Послушайте, Мария, вам нужен влиятельный заступник.
— Влиятельный заступник? — усмехнулась Мария. — Где же мне его взять? Люинь умер, с Ришельё я рассорилась, Пюизье меня ненавидит, как и его отец Силлери.
— Полагаю, что с Ришельё вы рассорились не навсегда, ведь его племянница замужем за вашим племянником, разве не так? — спросил я.
— О, он, конечно, души не чает в своей племяннице, но её супруг отнюдь не мой племянник, он племянник моего покойного мужа де Люиня, — ответила Мария. — Подобное родство почти ничего не значит.
— Вы мне говорили, что к вам весьма благосклонен герцог де Шеврёз, — подсказал я.
— Де Шеврёз благосклонен к каждой юбке, которая когда-нибудь проходила в двери Лувра, — отмахнулась Мария.
— Но ведь и вы, кажется, обнадёживали его? — спросил я.
— Старая сводница и кокотка Конде очень советовала мне не быть с ним слишком строгой, — ответила Мария, пожимая плечами. — Полагаю, она делала это по наущению Королевы-матери, которая желает влиять на всех мало-мальски влиятельных людей, в число которых я ещё вчера входила.
— Вот и отлично, — подхватил я. — Заручитесь поддержкой герцога де Шеврёз, Король его любит. Если герцог заступится за вас, ваше высокое положение вернётся без каких-либо потерь.
— С какой стати ему заступаться за меня? — возразила Мария, выпятив губки. — Я же ему никто! — Подобное заступничество за меня может стоить ему благосклонности Короля. Он вероятнее всего предпочтёт навсегда откреститься от меня, нежели противоречить Королю.
— Выходите замуж за него, — предложил я.
— Замуж?! — воскликнула Мария с удивлением. — С какой стати?
— Послушайте, Мария, ведь он пока ещё не знает, что вы можете быть подвергнуты опале! — заговорил я с убеждённостью. — Если вы решите этот вопрос уже сегодня вечером, завтра ему невозможно будет отказываться о своего слова. Гизы от своих слов не отказываются!
— Но он ведь ещё не сделал мне предложения? — растерянно проговорила Мария.
— Ступайте к нему, добейтесь от него пары-тройки комплиментов, после чего скажите, что согласны уступить его напору, — ответил я.
— Ах, вот как это делается? — спросила она кокетливо.
— Не прикидывайтесь, вы и сами прекрасно знаете, как это делается, — усмехнулся я.
— И что же, вы полагаете, что герцог де Шеврёз заступится за Марию перед Его Величеством?
— Герцог де Шеврёз заступится за герцогиню де Шеврёз не только перед Королём, но и перед Папой, перед Господом и перед Сатаной, — ответил я с убеждённостью. — А сегодня вечером будущая герцогиня де Шеврёз должна пообещать герцогу, будущему своему мужу, что намерена сделать его главным сокольничим, главным камергером, коннетаблем, в конце концов.
— Но ведь я не смогу этого сделать! — возразила Мария.
— Но ведь он пока ещё не знает, что вы не сможете этого сделать, — возразил я. — И потом, если он заступится за вас перед Королём, вы, вполне вероятно, сможете сделать его если и не коннетаблем, то хотя бы главным сокольничим и главным камергером, или кем там ещё? Суперинтендантом финансов? Хранителем королевской печати? Мы ещё подумаем об этом.
— Ах, Рене, вы так меня утешили, — проговорила Мария.
— Ступайте к своему будущему супругу, Мария, — ответил я. — Между прочим, имя герцогини де Шеврёз вам очень подойдёт. Герцог, вне всякого сомнения, заступится за вас, и вы будете прощены.
— А что будет с маркизой де Верней? — спросила Мария чисто из вежливости по отношению к отсутствующей компаньонке. — Ведь Король на неё тоже рассердился.
— Вы выдадите её замуж за Бернара де Ногаре де ла Валетта, герцога д’Эпернона, — ответил я, брякнув это без каких-либо оснований.
— Который старше её на девять лет? — воскликнула Мария.
— Господи, кто это говорит? — удивился я. — Ведь ваш покойным супруг, герцог де Люинь был старше вас почти на двадцать два года, разве не так? Ваш будущий муж Клод Лотарингский, герцог де Шеврёз – одногодок с де Люинем, он также старше вас на двадцать два года! Что же вас смущает?
— Разница в девять лет – это не удобно, — рассмеялась Мария. — При разнице в двадцать два года можно без зазрения совести наставлять мужу рога, поскольку он своей жене в отцы годится. При разнице в пять лет можно получать удовольствие от мужа ничуть не меньше, чем от любовника. Но разница в девять лет – это ни то, ни сё. Для рогоносца он слишком молод, для любовника уже староват!
— Я полагаю, что маркиза де Верней как-нибудь разберётся в своих возрастных противоречиях, — отмахнулся я. — Кроме того, я вообще не силён в математике. Езжайте же к своему будущему супругу, не теряйте времени!
— Хорошо, Рене, если вы настаиваете, я буду с ним мила, — ответила Мария, потупив взор. — Но имейте в виду, что я при этом буду думать только о вас.
— Я не сомневался в этом, моя дорогая! — ответил я, поцеловал Марию в губы и нежно прижал её к себе. — Верьте мне, Мария, если бы я был герцогом де Шеврёз, Клодом Лотарингским, я бы без малейших сомнений женился на вас.
— Если бы вы при этом были старше меня на двадцать два года? — капризно спросила Мария. — Фи, Анри, вы, наверное, были бы не интересны мне.
— Что ж, я разрешил бы вам наставлять мне рога, — с лёгкостью солгал я.
(Продолжение следует)