Хотели как лучше, а получилось…
История, о которой я вознамерился рассказать в данном повествовании, началась в моем родном городе Ташкенте в 1958 году. Тогда я жил на улице Жуковского, в доме 12, а по соседству со мной, в доме 16, обитал мой знакомый А., с которым я учился ранее в школе №50, и он был на один класс старше меня.
Это был симпатичный и интеллигентный человек, очень хорошо учившийся. В тот период времени, о котором я веду свой рассказ, А. был уже студентом четвертого курса филологического факультета одного из ВУЗов нашего города. Однажды я встретился с ним на нашей улице, когда он шел с невероятно красивой девушкой, причем могу сказать, по прошествии 65 лет, что такую женскую красоту «живьем» мне не довелось встретить в своей жизни никогда, ни до этого случая, ни в последующие времена. Он познакомил нас, и при этом представил мне ее как свою невесту.
Своей внешностью эта девушка сильно напоминала итальянскую киноактрису Сильвану Пампанини, которая считалась в своей стране символом итальянской красоты. В 50-е годы она была весьма популярна в Советском Союзе, благодаря фильму (1953 года) кинорежиссера Джузеппе Де Сантиса, известного мастера эпохи итальянского неореализма, обожествляемого тогда интеллектуалами всего земного шара. Этот фильм в Италии назывался «Дайте мужа Анне Дзакео», а в нашем кинопрокате он шел под названием «Утраченные грезы». В те годы ташкентские юноши женились обычно в возрасте 23-27 лет. Возраст моего знакомого не превышал тогда 21 года, но меня совсем не удивило его решение жениться, так как такую красоту ни в коем случае, по-моему, нельзя было упускать.
Его родители, однако, имели на этот счет мнение, прямо противоположное моему. Они чрезвычайно категорически воспротивились желанию своего любимого чада обзавестись красавицей женой, причем предприняли все возможные в таких случаях действия в целях предотвращения предстоящего брака. А такие возможности у них имелись, поскольку папа моего знакомого был в нашем городе чрезвычайно влиятельным человеком. Он нажал на нужные педали, и сумел осуществить перевод своего сына с четвертого курса филфака ташкентского ВУЗа на второй курс знаменитого московского МГИМО (Московского государственного института международных отношений). Сын сдался, после чего предстоящий брак был отменен, и А. отбыл в стольный град для того, чтобы «грызть гранит науки» в прославленном ВУЗе, поставлявшем своих выпускников для прохождения дальнейшей службы в дипломатических учреждениях Советского Союза. После завершения учебы в МГИМО, А. получил назначение на дипломатическую работу в советском посольстве в Бразилии.
Я не надеялся на то, что мне когда-либо удастся увидеться с ним. Но во второй половине 60-х годов, будучи в командировке в Москве, я столкнулся с ним, как говорится, нос к носу, на улице вблизи Комсомольской площади — знаменитой площади трех вокзалов. При этом он окликнул меня, так как я его не узнал по той причине, что он сильно постарел и имел чрезвычайно болезненный вид. Во время нашей беседы он сказал мне, что в Бразилии заразился какой-то местной болезнью, был срочно направлен в Москву на лечение, но врачи ничего не могут поделать, поскольку никогда не сталкивались с такой хворью, и его здоровье ухудшается буквально не по дням, а по часам, поэтому у него уже создалось впечатление, что дни его сочтены. После разговора мы распрощались, и я, сильно расстроенный этой печальной беседой, пошел далее по своим командировочным делам.
Увы, мне больше никогда не удалось встретиться с ним и даже получить сведения о его дальнейшей судьбе. Но при случае я всегда стремился выяснить что-либо о болезнях такого рода, имевших место в Бразилии и в других местах земного шара. По прошествии некоторого времени мне удалось кое-что выяснить о подобных хворях. Должен сказать, что мне во многом помогло мое увлечение изучением иностранных языков. Я получал по подписке большое количество зарубежных журналов, издаваемых в странах «народной демократии», и в них оказалось немало сведений на интересующую меня тему, в том числе относительно Бразилии в связи со строительством ее новой столицы, получившей название Бразилиа, и с переносом в нее правительственных учреждений из прежней столицы Рио-де-Жанейро. Дело в том, что строительство города Бразилиа осуществлялось в центре страны, и в нем люди весьма часто страдали от специфических местных заболеваний, которые ученые-медики называют эндемическими, возбудители которых постоянно пребывали в определенной местности. В польской прессе, например, рассказывалось о бразильском комаре, называемом «парикмахером» по той причине, что его укус вызывал спустя некоторое время выпадение у человека всего волосяного покрова, а вслед за этим наступала его смерть. Судя по всему, в Бразилии было немало опасностей такого рода, поэтому не удивительно, что мой знакомый А. подхватил это эндемическое заболевание, так как перенос столицы был осуществлен в 1960 году.
Эндемические заболевания существовали и существуют по всей нашей планете. Например, в нашем регионе, а именно в Бухаре, Карши и Джизаке, в начале двадцатого века свирепствовала ришта (подкожный червь). К счастью, эту страшную напасть удалось, в конце концов, одолеть. Но другое эндемическое заболевание, бушевавшее в бассейнах рек Теджен, Мургаб и Кушка, а именно «пендинская язва» («пендинка», «кожный лейшманиоз»), вызываемое укусами москитов и проявляющееся поражениями кожи или слизистых оболочек, полностью победить пока что не удалось. К счастью, ученые научились лечить данное заболевание, и это явилось огромным достижением.
Мне довелось еще два раза стать свидетелем смертей от эндемических заболеваний. Я думаю, многие из читателей хорошо помнят то время (до ввода в эксплуатацию Волжского автомобильного завода в Тольятти), когда желание стать автовладельцем, даже при наличии всей суммы денег, необходимой для покупки «Волги» или «Москвича», было почти неосуществимым делом по причине того, что эти «Антилопы-гну» были невероятно дефицитны. Однако у тех специалистов, кого по их согласию направляли в зарубежные страны на строительство объектов, осуществляемое с помощью Советского Союза, существовала легальная возможность приобрести вожделенное авто, причем в экспортном исполнении. Такое строительство велось обычно в развивающихся странах Азии и Африки, в которых вовсю буйствовали различные эндемические заболевания. Но практически никто из направляемых в эти страны людей ни на секунду не задумывался, насколько опасными для их здоровья и даже жизни могут оказаться такие командировки, настолько сильным у них было желание обзавестись заветным автомобилем. Тем не менее, два специалиста нашего проектного института умерли в результате таких командировок. Один из них нарвался на загадочную болезнь в Афганистане, а второй — в какой-то из африканских стран. Врачи, несмотря на все их усилия, так и не смогли найти способы для их излечения, и они оба, вскоре после возвращения, покинули наш мир.
Обобщая все рассказанное мной в данном повествовании, хочу напомнить читателям о крылатом выражении «Благими намерениями вымощена дорога в ад», которое приписывается Святому Бернарду Клервосскому, французскому монаху и теологу, и датируется 1150 годом. Проходят века, но человечество продолжает совершать те же самые ошибки, какие имели место более тысячи лет тому назад, пытаясь улучшить свою жизнь или жизнь своих близких, не прибегая при этом к анализу возможных последствий таких усилий. В результате теперешним философам и политикам приходится создавать на этот счет новые афоризмы, озвученные другими словами, но имеющие тот же самый смысл. Таким весьма своеобразным, но очень точным, было крылатое выражение незабвенного Виктора Степановича Черномырдина: «Хотели как лучше, а получилось как всегда», произнесенное им 6 августа 1993 года.
Борис Пономарев