Петров нашёл её на Курском вокзале, немую девушку. Он, голодный как волк с прилипающим к позвонкам животом, встретил её ночью рядом с прилавком с едой, когда заехал на вокзал перекусить, протянул масляный чебурек, истекающий бульоном. Смотрел, как она жадно ела, капая на лохмотья. Потом позвал за собой, свистнул, как собаке. И, она пугливо пошла за ним, поодаль, на расстоянии. Когда дошли до Петровского грузовичка, ловко прыгнула в кабину и сидела, как мышь до самого дома.
- Прилепилась, значит, бабская твоя душа.
Немая обошла квартиру, больше всего ей понравилось в кухне. Она и прилегла на диванчике в углу рядом с широким подоконником из мраморной крошки с горшками алоэ, обёрнутыми в газету.
-Завтра свезу тебя обратно на вокзал, и выкину.
Почему-то не свёз. В квартире одну её не оставлял- целый день возил с собой на грузовичке по помойкам, по свалкам. А, по выходным учил говорить. Открывал шкаф, снимал с крюка армейский коричневый широкий ремень с металлической пряжкой со звездой и стегал её с оттяжкой:
- Будешь говорить? Будешь говорить, сука? Говори, говори, говори!
Немая не хотела учиться.
Однажды утром Петров не нашёл Немую на её обычном месте. В сатиновых трусах, свисавших под животом, и в короткой майке-алкоголичке обошёл всю квартиру, заглянул даже в шкаф в коридоре с инструментом и в помойное ведро. Немой не было. Поехал на вокзал, долго караулил её, выглядывая из-за угла. Промок насквозь, наверно, простудился. Отошёл подальше и завыл в небо:
- Су-ка! Су-ка! Какая же ты сука!