Закрыв за соседкой дверь, Диана почувствовала некое облегчение, словно она сбросила давящую на неё несколько дней тяжесть. Невольно улыбаясь, она прошла на балкон и встала у открытого окна. Девушке хотелось петь, она подняла руки и посмотрела на чёрное, звёздное небо.
- Спасибо! - громко произнесла Диана, потом наклонившись, посмотрела вниз.
Она почувствовала себя такой одинокой, мир был таким огромным, в нём столько людей, а по сути, она осталась одна.
- Завтра вернётся папа, как я ему скажу, что мамы больше нет? Папочка... ладно, пусть только вернётся домой, мне так плохо без него и мамы, мамочка... прости, что не ценила тебя, если бы я знала, что ты так рано покинешь нас с папой... - думала девушка, глядя на окна дома напротив.
В некоторых из них горел свет, но из-за расстояния, ничего не было видно, только свет в окнах.
- Сколько людей живут за этими окнами и у каждого из них своя жизнь... свои проблемы, радости и горести. Страшно вникнуть в дела вселенной, насколько она огромная, а я, словно никому не нужная песчинка, в этом огромном мире. А мне? Кто нужен мне? Папа конечно... мамы нет. Максим? Его нет и больше не будет в моей жизни. Софья любила его, а я так с ней поступила... что ж, мы с Максимом дорого заплатили за её страдания. Если бы и я родила малыша, если бы... - уходя на кухню, бормотала Диана.
Бесцельно открыв холодильник, она долго смотрела на продукты, подумав, что мама наверное многое бы выбросила, а папа принёс бы свежие продукты. Диана несколько дней не готовила, с поминок почти ничего не осталось, а ей так хотелось горячего супа, всё равно какого, только горячего. Взяв колбасу, она просто поломала её и стала есть, очистив от плёнки, без хлеба, его просто не было.
- Тётя Галя обещала пироги занести, видимо забыла... я бы поела, - выпив воды из-под крана, подумала Диана.
Не доев колбасу, она бросила кусочек на стол и прошла в спальню родителей, в свою комнату ей заходить не хотелось, было слишком больно. Там майор творил над ней бесчинства, бил и брал её силой, получая удовольствие от её бессилия, безропотности, от красивого и молодого тела.
- Скотина... чтоб ты сдох там, в тюрьме... - прошептала Диана, ложась на постель родителей и обнимая подушку матери, вдыхая оставшийся от неё запах.
Что имел в виду брат Семёна Яковлевича, говоря про то, что ждёт майора на зоне, Диана не поняла, но подумала, что это будет что-то болезненное и унизительное для него.
- Пусть испытает на себе всю боль и унижение, которым я из-за него подверглась... - подумала она, закрывая глаза.
Утром её разбудил звонок в дверь. Звонили несколько раз и подолгу. Видимо расслабившись, Диана крепко уснула и сначала не услышала звонка. Проснувшись, она села на кровати, соображая, где она находится и почему её подташнивает и кружится голова. Диана встала с кровати и медленно прошла к двери. Сердце её стучало так, что гул отдавался в ушах. Подумав, что это пришёл отец, она открыла дверь, готовая броситься ему на шею, но разочарованно вздохнула.
- Что же ты так долго не открываешь, Дианочка? Я уж не знала, что подумать, хотела в домоуправление идти, чтобы слесарь пришел и взломал вашу дверь. С тобой всё хорошо, дочка? Я вот пирогов тебе принесла, вчера, со всеми этими делами, из головы вылетело, на вот, поешь... Диана! Господи, дочка, что с тобой? - воскликнула Галя, положив накрытые салфеткой пироги на столик в прихожей и наклоняясь над Дианой.
Девушка лежала без сознания, она упала, открыв дверь и собираясь вернуться в спальню родителей, чтобы снова прилечь. Галя побежала на кухню и вернулась с водой в стакане. Брызнув немного воды на лицо девушки, она присела перед ней на колени. Диана медленно открыла глаза и с недоумением посмотрела на соседку.
- Тётя Галя, я что... сознание потеряла? - пробормотала Диана, хватаясь за руку Гали и приподнимаясь с пола.
- Ну да, прямо тут и упала, напугала ты меня, вставай, пошли. Может ляжешь? Или же лучше пойдём в кухню, поешь пирогов. Это верно у тебя от голода и перенесённого в последние дни. Смерть Камелии, этот ирод майор... пошли, дочка, - говорила Галя, обняв девушку за талию и уводя в кухню.
- Меня очень тошнит... голова кружится, - ответила Диана, остановившись возле ванной комнаты и проходя туда, закрыв за собой дверь.
- Хм... тошнит, значит? Ладно, посмотрим... вроде девочка понесла... но вот от кого? От мужа или этого ирода? - вернувшись в прихожую и взяв со столика пироги, бормотала сама себе Галя.
Она слышала, как напрягается с рвотой Диана, ей было жаль девушку. Вскоре она зашла в кухню и с бледным, мокрым лицом присела за стол.
- Ну что, девонька, попалась ты! - сказала Галя, подвигая к Диане тарелку с пирогами.
- О чём это Вы, тётя Галя? - удивлённо взглянув на соседку, спросила Диана.
- Как это о чём? Кажись, дитё у тебя будет,! Ну... если не отравилась какой-нибудь едой, - ответила Галя.
От неожиданности, Диана застыла, не зная, что и думать.
- Вчера колбасу ела, без хлеба... на ночь... видимо ею и отравилась. Наверное не свежая была, уже неделя, как лежит в холодильнике, - ответила Диана.
Она ведь знала, что у неё не может быть детей, правда сердце ёкнуло от радости, но она тут же отбросила эту мысль.
- Ох, если бы... всё равно, от Максима или от майора, только бы забеременеть, но к сожалению, это невозможно, - подумала она, взяв пирожок и откусывая его.
- У нас больше недели колбаса не залёживается, съедаем мы её, а вы небось её выбрасываете. Наверное отравилась, коли не свежая колбаса. Я чай поставлю, чего в сухую-то есть... а ты всё-таки сходи к врачу, а вдруг, - сказала Галя, набирая в чайник воды.
Потом они вместе пили чай и ели пироги, Диана впервые за последние дни была спокойна и ела с аппетитом. Галя сказала, что поставила на плиту бульон и встала из-за стола.
- Ты заходи к обеду, вместе поедим, тебе полезно бульона поесть, вона как исхудала, одни глазища и остались. Семён спозаранку на работу ушёл, одной мне есть не охота. Приходи, дочка, - шаркая по полу тапками, проходя к выходу, сказала Галя.
- Я приду, спасибо Вам, тётя Галя, я очень суп хотела, может и папа к тому времени вернётся, ведь вчера полковник так сказал, помните? - провожая соседку из квартиры, сказала Диана.
- Дай то Бог, дочка, дверь запри... мало ли что... - пробормотала Галя, заходя в свою квартиру и хлопнув дверью.
- Сегодня никуда не пойду, папу ждать буду... суп сварю, борщ, как мама готовила, котлеты пожарю, как любил папа. Почему любил? Любит... - прошептала Диана, возвращаясь на кухню и допивая чай.
Лев Евгеньевич пришёл ближе к вечеру, Диана уже начала нервничать, думая, что папу не отпустят, а когда позвонили в дверь, вздрогнув от неожиданности, бросилась в прихожую. Тут же открыв дверь и увидев отца, она бросилась ему на шею.
- Папка! Папочка! Ты вернулся! Вернулся... проходи, - восклицала Диана, схватив отца за руку и увлекая за собой в комнату.
- Вернулся, дочка, ничего не смогли мне предъявить. На заводе ревизию провели, там всё чисто, наконец я дома. Давай присядем, дочка, как ты тут одна? - присев с дочерью на диван и обняв её за плечи, спросил Лев Евгеньевич.
- Мама... её больше нет... - вновь обняв отца за шею и заплакав, произнесла Диана.
- Знаю, милая, я всё знаю, - с грустью ответил Лев Евгеньевич, легонько похлопывая дочь по спине, обняв её.
Диана тут же взглянула на него и с удивлением, широко раскрыла глаза.
- Знаешь? Но как же это? - воскликнула Диана, перестав плакать.
- В тюрьму слухи быстро доходят, детка, особенно печальные. Я конечно не поверил, но... пережил и это горе. Приехал домой, внизу соседа встретил, Виталия, он подтвердил, сказал, что наша мама умерла три дня назад. Видимо и поминки делали? Галя с Семёном помогли? Ну да... деньги же дома были. Ты умница, дочка, справилась и с этим... теперь всё будет хорошо, верь мне, - опять обнимая Диану, ответил Лев Евгеньевич.
- Ой, что же я сижу? Ты наверное есть хочешь? Пошли на кухню, я твой любимый борщ сварила и котлеты пожарила с пюре, твои любимые, папочка, - вставая с дивана и увлекая отца на кухню, крепко схватив его за руку, сказала Диана.
Она усадила отца за стол, достала из холодильника сметану, порезала хлеб, успев днём сбегать в магазин, что находился возле дома и налила борщ в тарелки.
- Как вкусно... на мамин похож... - с грустью произнёс Лев Евгеньевич, отправляя а рот ложку с борщом.
- Там... наверное ужасно кормили? Папочка, мы столько с тобой пережили... бедная мамочка... - сказала Диана, глядя на отца.
Ей показалось, что он изменился, но в чём именно, она понять не могла. Лев Евгеньевич, когда его арестовали, был и готов к этому, и всё же для него это было неожиданностью. Он переживал, что обманным путём, надавив на жалость, Диану заставят рассказать, где он спрятал драгоценности. Много думал, мало ел... мужчина конечно заметно похудел, но бодрость духа сохранил. А когда в камере ему сообщили, что умерла его жена, он замкнулся в себе и постоянно лежал на нарах, мало ел и ни с кем не разговаривал, когда его вызывали, молча ходил к следователю на допрос и всё отрицал. Он знал, догадывался, что в камеру могли подсадить стукача, да... ему задавали вопросы, но Лев Евгеньевич молчал, никому не отвечая. Он поверил в то, что его доброй, кроткой Камелии больше нет, но в душе теплилась надежда, что быть может это была ошибка и сведения дошли неправильные.
В камере сидел мужчина, много старше его, которого называли смотрящим, так тот сказал ему, что если ничего не найдут и он не расколется, как понял Лев Евгеньевич, это означало, на допросах не проговорится, то его отпустят. Так и вышло, правда Лев Евгеньевич уже было отчаялся, думая, что это конец, но утром его вызвали к следователю и сказали, что он свободен, попросив пока не выезжать из города. Внизу, возле своего подъезда, он встретил соседа, который подтвердил, что Камелия Георгиевна третьего дня умерла и после похорон организовали поминки. Диану хвалил, сказав, что она всё хорошо организовала, с помощью Семёна и Гали.
- С должности директора ювелирного завода, меня скорее всего снимут, или понизят в должности. Но я не намерен там оставаться, оправдываться ни перед кем не стану, всё равно уже доверять не будут. Тень сомнения и жизни на заводе мне не будет, - думал Лев Евгеньевич, стоя на балконе и глядя на тёмное, мерцающее звёздами, чистое небо, докуривая сигарету.
Диана, убрав со стола, мыла посуду, поглядывая на отца через дверь кухни. Докурив, Лев Евгеньевич вернулся на кухню и присел за стол.
- Ты мне чистые вещи дай, полотенце тоже, искупаться нужно, а эти вещи выбросить, - сказал он, взглянув на дочь.
- Я не посмела спрашивать, чьи на тебе вещи? Ты ведь был в белой рубашке и в сером костюме, верно? - спросила Диана, разглядывая отца.
Он был в старом свитере и в ношенных-переношенных брюках. Да и туфли на нём были вовсе не кожаные, а старые и страшные.
- Видишь ли, дочка, в общем, в камере мои вещи у меня попросили, сказав, что мне можно будет выйти и в этих. А там... свои законы, дочка, отказывать нельзя, - ответил Лев Евгеньевич, с грустью улыбнувшись.
- Главное, ты вернулся живой и невидимый, папочка. А рубашек и костюмов у тебя хватает, да и обуви много. Я сейчас, - выходя из кухни, ответила Диана.
Она вынесла ему чистые вещи и полотенце, взяв всё это, Лев Евгеньевич ушёл в ванную комнату. А когда он искупался и вышел, пришли и соседи, проведать, вернулся ли он. Семён Яковлевич и Лев Евгеньевич долго говорили на балконе, искурив полпачки сигарет, которые Лев Евгеньевич покупал блоками, впрок. А Галя с Дианой, прислушиваясь к их голосам, тихо говорили на кухне.
- Жаль, что Камелия не дожила до этого дня... - вытирая невольные слёзы, сказала Галя.
Диана не знала, что ей ответить. Её опять подташнивало, она подумала, что это из-за пережитых ею событий. Вспоминая, что происходило между ней и майором, ей становилось страшно, но теперь рядом был её отец, она знала, что он защитит её и никому не даст в обиду. Соседи ушли далеко за полночь, Лев Евгеньевич, провожая их до дверей квартиры, ещё раз поблагодарил за доброту и участие.
- Что уж теперь, Лев Евгеньевич, все мы однажды там будем. У тебя дочь, живи ради неё, да и не старый ты ещё, - пожимая руку Льву Евгеньевичу, прощаясь с ним, сказал Семён Яковлевич.
- Поживём ещё, даст Бог, - подтвердила слова мужа Галя, выйдя из квартиры следом за ним.
Прошло несколько дней, Михаил с нетерпением ждал дня, когда их с Софьей распишут. Потом он начнёт оформлять опекунство над Санечкой и они справят свадьбу в деревне.
- Пока Софья учится, буду на прежней работе ездить из города в деревню, потом в деревне стану работать, институт я закончил, диплом получил. Агрономом устроюсь, с Григорием Матвеевичем на эту тему уже говорил. Хотя рано ещё, Софье ещё три года учиться, вот думаю... после свадьбы в городе комнату снимем и поживём с Софьей там. А закончит институт, станет врачом, будет работать у нас в деревне. Григорий Матвеевич вроде планирует больницу расширять, новый корпус строить будет, - говорил Михаил Наталье, когда зашёл к ней после последнего рейса из города.
- Если Софья согласная, мы с Егором только рады будем, с Анисьей внуков няньчить станем. Детей вам побольше иметь, да нас радовать, - ответила Наталья.
- Пусть закончит институт, а детей я много хочу, дочку непременно, да и сына ещё, - ответил Михаил.
Егор уже знал, что Софья родила в городе, поначалу разозлился, хотел в город поехать, за космы дочь в деревню вернуть. Но Наталья его остановила, сказав, что не стоит сгоряча, не подумав, воротить невесть что. Потом он смирился с тем, что у него внук, но ехать к дочери не хотел и все в деревне знали, что Михаил с Софьей в конце лета поженятся. Анисья и Наталья готовились к этому торжеству, Павел сказал, что кабанчика заколет, которого выкармливал для свадьбы сына. Хлопоты по такому поводу, всегда в радость, но эту радость омрачило грустное событие...