Полуденная жара разливалась по степи. Июнь 1942 года. В донской хуторок Терновой вошла воинская часть Советской Армии, отступавшая к Волге.
Колонна спускалась с горы. Поначалу в яростном лае захлебывались собаки, но когда солдаты сравнялись с первыми домами, затаились, наверное, признали своих или, скорее всего, испугались большого скопления людей.
В хуторе стало тихо. Только слышался пылящий шаг колонны, ее уставшее от жары движение.
На порогах домов, у плетней стояли женщины, подростки, старики, пристально вглядывались в лица командиров, солдат, надеясь угадать, узнать в них кого-нибудь из своих детей, мужей, братьев.
Но никто из хуторских не увидел родного лица, знакомого облика...
- Привала не будет, привала не будет, – прошелестело, пронеслось по шеренгам...
На краю хутора, словно мираж, из хвоста колонны выбежал солдат, остановился у высокого забора, ловким движением руки открыл тайный засов на калитке, скрылся внутри двора.
- Мама, мама, – это я, сын твой Вася, – вбежал на веранду молодой солдат. Мать стояла у печки, допекала блинцы, опешила от этих слов, ноги не удержали, присела на лавку.
- Вася, сынок, ты же далеко был, у самой границе. Солдат обнял мать, крепко поцеловал.
- Командир роты из строя на минуту отпустил, на ходу дал заскочить домой. Вася схватил из чашки высокую стопку блинцов и скрылся в дверях.
- Мы скоро вернемся! — остались его слова на веранде.
«Мы скоро вернемся», — слышалось матери.
«Мы скоро вернемся», — звенело в голове. Женщина плакала, сквозь слезы смотрела на дверь, где только что стоял ее сын... Выбежала за ворота.
Все... Ушло войско за хутор, в степь.
Вскоре в небе загудели немецкие самолеты — полетели бомбить Сталинград.
- Мы скоро вернемся, – шептала мать, – дай Бог, сынок, вернуться домой с победой. Я буду молиться и ждать...
Сержант Василий Яковлевич Шматов больше не вернулся в родной хутор, в свой двор. Он погиб на одной из улиц Сталинграда, защищая Родину.