Тюремные записки в прозе и стихах
Часть 2. Родова сила
Глава 2. Тальменка
В Тальменке отец приобрел собственный дом, в котором для подрастающего непоседы лучшими товарищами оказались домашние животные, все без исключения. Их был полный двор, куда Санька выходил рано, вызывая гомон и оживление среди питомцев. Всполошившись и толкая друг друга, они неслись к благодетелю, в корзинке которого имелись припасы для всех. Быстрее всех подбегали квохтающие куры во главе с певучим петухом Янычаром. Пес Шарик получал косточки, из которых обожал те, что из холодца. Не забывал Санька и о подбитом кем-то граче Тюре и чирке Уте. Но первым другом и товарищем был бычок Борька. Когда он в солнечную погоду укладывался подремать, Санька пристраивался под теплым боком, и не надо было лучшего матраца. При поглаживании по подбородку Борька вытягивал шею и от удовольствия закрывал глаза. Мало было Саньке домашних животных, так он однажды собрал по селу всех собак и увел за косогор, а те и рады были коллективной экскурсии на пустынное побережье реки. Отца сердили Санькины «телячьи нежности»:
- Не сын, а девчонка какая-то растет, вот подрастет, вывезу его в тайгу, там быстро образумится.
- Настоящий хозяин будет, рачительный и заботливый,- заступалась за внука бабушка.
Пока что будущий рачительный хозяин бродил по окрестностям, присматриваясь к жизни всего того, что растет, двигается, бегает и плавает. Юного исследователя мучил вопрос, откуда весной появляются взрослые лягушки? Где и как они зимуют? И какова она, лягушачья жизнь?
Зеленый лягушонок
На кочке загрустил,
Зеленые подошвы
На воду опустил.
Он маму ждал лягушку
И папу – лягуша,
Те строили избушку
Из листьев камыша.
По небу плыли тучи,
И ночь была черна,
И становилась круче
Шипящая волна.
Пришла с дождями осень,
И в облаках луна,
И бьет болотный мостик
Холодная вода.
Готовит распашонки
Зеленая родня,
Чтоб дети-лягушонки
Не мерзли даже дня.
Квакушки спят всю зиму,
Но оживут весной,
Заполнят все низины
Лягушечьей икрой.
А из икринки-бусы
Родится головастик,
Он квакушонком будет,
Теряя хвостик-хлястик.
Злых комаров лягушки
Отлавливают тучей,
Спасают нас квакушки
От их укусов жгучих.
Но вот ребенок подрос, пришла пора отцу брать его с собой на утиную охоту, так сказать, на перевоспитание. Подбил охотник селезня и принес добычу Саньке, чтобы тот гордился подстреленной птицей, как своей. Дитя смотрело в птичьи глаза, и сердечко его сжалось от жалости к птице, только что свободно рассекавшей водную гладь протоки. Крупный пернатый красавец, весом под пять килограммов, отходил в мир иной, в мир без полетов и без любимой водной стихии. Крылья свисали беспомощно, раскрывая веерные наборы из перьев разных размеров и раскрасок. Общий окрас светлый, по бокам белоснежный, выше с бежевыми оттенками, переходящими на спине в темную полосу. Вокруг шеи хохолок из узких, длинных перьев, свисающих нарядной юбочкой, чтобы привлекать внимание уточки. На воде селезень всегда плывет за подругой и чуть сбоку, охраняя и прикрывая ее, как и тогда, когда принял на себя убойную дробь.
Но самое ужасное Санька видел в глазах умирающей птицы. Они были широко открыты в прощании со светлым, солнечным днем, но мгновенно побелели. Потух для селезня белый свет, и голова откинулась в сторону. Санька готов был разреветься над птичьей смертью, но было не до слез. Он принялся лихорадочно рыться в отцовой котомке, выгребая из нее патроны, все до единого; собрал и зашвырнул их в водоем.
Грохнул выстрел. Пусть, больше не постреляет. Подошел отец, порылся в поклаже, глянул на неподвижную фигурку сына, сидевшего к нему спиной, и все понял без лишних слов. Охотник подобрал скромную добычу и, не сказав Саньке ни слова в осуждение, молча пошел к дому. На том и кончилось перевоспитание маменькиного сыночка.
А зима несла с собой иные развлечения.
Снежинки, как пушинки,
Зима с небес бросает.
В морозной паутинке
Берез застыла стая.
Для снежной королевы
На речках зеркала,
Метелицы напевы
Гуляют вдоль села.
Павел Иванович, Санькин отец, в совершенстве овладел технологией маслоделия, и руководство бросало его с одного объекта на другой, где не могло без него обойтись. Ходил на работе в ослепительно белом халате и такой же шапочке. Профессор, да и только. А местечки для него подбирались вроде как наугад, как если бы человек с закрытыми глазами тыкал пальцем по карте необозримого Советского Союза, указывая на ней точку, куда предстоял очередной переезд. Этот человек поначалу истыкал карту Украины и Крыма, затем по его наводке семья Скаловых исколесила вдоль и поперек Алтайский край, пока не оказалась в рабочем поселке Тальменка. С юга поселок омывала добротная горная река Чумыш, в которую впадала речка Тальменка.
От частых и внезапных переездов в Санькиной голове зародились смутные подозрения. Для чего отец срывается с места на место, словно скрывается от кого-то? Или ему всюду надо что-то разузнать? Владеет приемами запретной борьбы самбо, еще и его, Саньку, обучал, как защищаться без оружия от нападавших. Переезды мальчишке давались нелегко, всегда новая школа, где приходилось приспосабливаться к учителям и ребятам, пока с ними не передерется. Да и всю семью, включая матушку, Таисью Исаевну, и сестренку Танюшку, эта цыганская жизнь тяготила. Отцу, у которого правая рука была скрючена как клешня, тоже не с руки было таскаться по белу свету с домашним скарбом. Рука была изувечена еще на войне, и что тогда ему не сиделось на месте?
- Папа, а ты не шпион? – детские глаза пытливо вскинулись на отца.
- С чего ты взял? – опешил Павел Иванович от неожиданного вопроса.
- А чего ты тогда ездишь да ездишь по всей стране?
Отец расхохотался, а успокоившись, сказал:
- Вот вырастешь, Александр, и станешь, к примеру, офицером, тогда поймешь, что для Родины ты нужен там, где от тебя больше пользы. А меня начальство перебрасывает с одного завода на другой для налаживания технологии выработки масла.
Саньку ответ вполне устроил, как будто камень с души свалился. Он и сам видел старания отца-инвалида, окончившего после войны техникум по переработке сельскохозяйственного сырья, и его заботы в который раз перенеслись на освоение новой обстановки. Если украинские нравы и обычаи, природу и жизненный уклад Малороссии нам преподнес бессмертный Гоголь, то первым путеводителем по Алтаю является, конечно, Шукшин, поэтому нам остается обойтись краткими алтайскими зарисовками.
Ангел дождя
Машет мокрыми крыльями,
Капли на землю летят,
Небо бросает молнии синие
В мой расцветающий сад.
Тальменка в переводе с тюркского означает «тальник», то бишь, вид кустарной ивы, имеющей массу других названий: ветла, лоза, верба или ракита, если растение крупнее. Выбирай, какое понравится. Плакучие кроны ивы с поникшими, гибкими ветвями, покрытыми узкими листочками, обычно произрастают по пологим берегам речек, украшая их скромной и покорной красотой. Склоненные над тихими водами, они воспеты в народных песнях и фольклоре, привлекают глаза живописцев, напрашиваясь на пейзажный холст, наполняют души романтиков нежностью и светозарным теплом.
Ржавые капли на крышах жестяных,
Рыжие листья, рябинная боль,
Лишь одиноко в осеннем тумане
Бродит неслышно месяц-король.
Древней легендой окутаны тайны,
Маленький принц постучится в окно ….
Свечи погасли, и сумрак зеленый
Словно в волшебном беззвучном кино.
Детство мое! За какими горами
Тайны азартных мальчишек хранят?
Рыжие листья лежат под ногами,
Старые клены о чем-то скрипят…
Горный Алтай – жемчужина Сибири, красивейший, благословенный уголок России. Высокие горы и дивные утесы, изрезанные речными долинами, нарядные леса и многочисленные синие озера, древние пещеры и живописные луга альпийского типа, - такого чарующего сочетания достопримечательностей природы уже не найти нигде, даже в Альпах. Не случайно со времен палеолита первые люди здесь охотились на мамонтов и бизонов, а в железном веке обитали легендарные скифы и сарматы, воинственные кочевые племена. Богатый мир животных здесь легко уживается с человеком. Медведей расплодилось как людей. Особенно хорош Алтай осенью.
Осторожно осень вышла
Из опаловых туманов,
Замелькала желтой мышью
На полыневых бурьянах.
Значит, снова расставанье
И дождя унылый стук.
Увяданье, расцветанье –
Замкнутый и вечный круг.
Так и мы: нас кружат чувства
Между грустью и весельем,
Многолистная капуста
Разноликих настроений.
Фото Алтай
Алтай – еще и мощный духовный центр, где космический разум привходит в земную ноосферу. Этот удивительный край полон исцеляющей энергии, тайн и загадок, в нем раскрываются магические силы знахарей, ведуний и самой природы. Так вот, по западной окраине Тальменки проходит знаменитый Чуйский тракт, с которым связан малоизвестный эпизод из Гражданской войны. В то суматошное время отряд Красной гвардии гнал по Чуйскому тракту отступающих белогвардейцев, устанавливая по пути Советскую власть.
- Ты, бабка, вроде опиума для народа, - наставлял ведунью Марию красный командир. – Вот откроем на селе медицинский пункт с фельдшером во главе и будем лечить людей, а ты свои наговоры, ворожбу и прочие ухищрения прекращай.
С тем отряд пошел дальше, но далеко не ушел, как вдруг у всех враз разболелись зубы, а у командира сильнее, чем у бойцов, спасу не было терпеть. Опытный командир мигом смекнул, с чьей подачи пристала к ним нечистая сила, и развернул отряд к дому бабки Марии.
- Ты, мать, помоги нам, пока фельдшера здесь не назначили, что-то зубы у всех разболелись, - миролюбиво обратился он к ведунье.
Та указала на дубовую бочку с дождевой водой и подала ковшик:
- Зубы пополощите.
Пока последние бойцы полоскали зубы, у первых боль уже поутихла. Командир достал из планшетки лист бумаги и написал: «Распоряжение. Предъявитель сего документа, Громова Мария Степановна, до открытия на селе фельдшерского пункта имеет революционное право лечить больных людей своими способами и методами». Должность, роспись и печать.
Чаровница-волшебница,
Раскованная сила,
Ловушка наслаждения,
Трясина с вязким илом.
Там дьявольского гула
Заманчивые кущи,
И многие тонули
В том омуте кликушьем.
Однажды во двор Марии сбежались соседи, привлеченные громким волчьим воем. И что же они увидели? Нет, не волчью стаю, а мужиков, стоящих на коленях и воющих, задрав головы к небесам. Вокруг валялись брошенные ножи, ружья и наганы. Оказалось, на бабку напала группа бандитов, надумавшая поживиться ее добром, а она, им в назидание, обратила их в волков, чтобы поняли, что следует оставаться людьми, а не быть зверями.
Странные силы во мраке Вселенной,
Не признающие ограничения.
Разум небесный настолько могучий,
Что упреждает случайность и случай.
***
В истории Тальменки, как в зеркале, отразились судьбы типичной российской глубинки. Река, поля и много леса – как тут не быть большому поселению? В 1724 году в нем было прописано двадцать три мужские души, при коих пребывали души женские и разная домашняя скотина. Селяне обслуживали ближние заводы и Сибирский тракт, связывающий Томск с Барнаулом, тоже доходное занятие. С тех давних лет в поселке сохранился двухэтажный деревянный дом купца первой гильдии Бубнова, числящийся памятником старины, что было видно с первого взгляда по его ветхости и аварийному состоянию.
Трактом сибирским шли каторжане,
Тропы медвежьи костьми устилая,
Но о Сибири они говорили:
- Нет ничего красивее Сибири!
Трактом сибирским шли каторжане,
Спали в снегу и в снегу умирали,
Но о народе они говорили:
- Лучшие люди сегодня в Сибири.
Трактом сибирским шли каторжане,
Цепи стальные им кожу срывали,
Но о России они говорили:
- Сила России таится в Сибири.
В 1915 году через Тальменку прошла Туркестано-Сибирская железная дорога, давшая отмашку бурному заселению поселка. Советская власть тоже внесла в жизнь края крутые перемены. В Тальменке был организован колхоз «Крепость революции», обобществивший рабочий скот, телеги, семена и инвентарь «крепостных революционеров», взявшихся укреплять общее хозяйство, пахать на конях и сеять вручную из лукошка. Однако усилия колхоза не спасли людей от голода. Сколько ни выращивай, а продукция изымалась продотрядами. Всего, по заключению Комиссии при Госдуме РФ (2011 год), в основных житницах страны в разгаре коллективизации умерло от голода около семи миллионов человек.
С середины тридцатых годов, когда голод миновал, тальменцев приобщили к сплаву леса «молем» из верховьев реки Чумыш. Для задержания сплавного леса перед речным мостом установили заградительные боны из тросов, вылавливали бревна на берег протоки Хомутинка и на лесопильном заводе распускали на брус и доски, которые отправляли в Среднюю Азию, где требовалось осуществить скачок братских республик от феодализма к коммунизму, минуя стадию загнивающего капитализма. О нуждах собственного народа власть тоже не забывала, сбывая отходы лесопильного завода на строительство жилья и социальных объектов. Молевой сплав леса иначе как варварским не назвать, хотя даже варвары на такую «технологию» были не способны. Бревна, особенно тяжелая и плотная по структуре лиственница, тонули, выстилая ярусами дно реки. Рыба уходила из гиблых мест.
Мы стали Космосу негодны
Своей душевной нищетой,
Везде куем себе невзгоды
И не создать нам рай земной.
Мы разобщаемся с природой,
С гармонией Вселенной всей,
Земля восплачет, и народы
Исчезнут полностью на ней.
Но смекалистые рационализаторы и здесь извлекали пользу. Из листвяков, поднятых со дна реки, они приспособились вытачивать шестерни, бесшумно работавшие в механизмах и не нуждавшиеся в смазке.
Книгу мироздания
Нам не прочитать –
На ее издании
Тайная печать.
Все когда-то было,
Все как было – есть,
Жаль, открыты силы
На погибель всех.
Мы идем куда-то,
Разум наш во мгле,
Словно мы солдаты
На чужой земле.
Режем и корежим
Мы земную плоть,
Ту неосторожность
Не простит Господь.
Черная возница
Нас загонит в гроб,
И опять возникнут
Пламень и Потоп.
Взрослые трудились на рабочих местах, а у детей забот не меньше было в школе.
Мы шагаем в первый класс!
Радуются дети,
И букет цветов припас
Первоклассник Петя.
Школа нам вторая мать,
С ней к мечте шагаем,
Интересно ведь узнать
То, чего не знаем!
В послевоенный период Алтай был охвачен всесоюзным патриотическим порывом освоения целинных и залежных земель. В 1957 году за вскрытие залежавшихся земель более трех тысяч тальменцев были награждены орденами и медалями СССР.
Народ простой и бесшабашный
Меня все время восхищал,
Он был далек от мелких шашней,
С душою чистой, как кристалл.
В первые годы поднятая целина России и Казахстана дала удвоение всесоюзного урожая зерновых культур, но и здесь произошла осечка, когда ее никто не ждал. На вспаханных землях разбушевалась ветровая эрозия почвы, резко упала эффективность полей, к тому же, исчезли покосные угодья и пастбища, и вместо изобилия продовольствия страна получила дефицит. Один из крупнейших советских проектов успешно провалился, и с шестидесятых годов Советский Союз был вынужден закупать зерно десятками миллионов тонн.
Основа государства – хлеб насущный,
Крестьянство крепкое, ведь это соль земли.
Так высоко Бог оценил их сущность,
Им поклонился и благословил.
***
Освоившись в уличных переплетениях районного центра, Санька Скалов подался на Чумыш, красивейшую горную реку, хотя тальменцам оставалось любоваться только ее берегами, поскольку воду из-за бревен было не разглядеть. Не река, а сплошной бревенчатый настил, по которому ребятня легко перебиралась с одного берега на другой. Захламление реки, какого она не видела с эпохи своего зарождения.
Пускай мы вымрем! Что произойдет?
А ничего! Природа расцветет!
На месте захламленья, пустоты
Взойдут цветы небесной красоты!
Вернутся феи, и вернутся гномы,
Далекие от человечьей злобы.
А на том, не заселенном, берегу, раскинулись несметные заросли красной смородины. Здесь и состоялось первое знакомство Саньки с местным ребячьим сообществом.
- Эй, шкет! Говорят, что ты самбист? – окликнул Саньку тот, что был выше и здоровее других.
- Ну, говорят.
- Так давай, покажи, какой ты самбист, а ребята посмотрят. Видишь, собрались.
Ватага из пятерых противников полукольцом угрожающе двинулась на «шкета». Вожак – крайний справа. Столько же наблюдателей оставались на месте, ожидая, как будет проучен самбист, чтобы знал наперед, кто здесь хозяин.
Быстренько прикинув, что к чему, Санька решил начать с вожака, слишком он грузный и неповоротливый. Видать, в драках давил противников весом, не иначе. «Шкет» кинулся на нападавших, в центр надвигающейся цепи. Те от неожиданности замерли на месте. Как!? Один на пятерых? Кто кому преподает урок?
А Санька, сравнявшись с правым крайним, резко повернулся и в прыжке ринулся на него. Подсечкой стопы по ноге верзилы самбист выбил из-под него опору и толчком сбил на землю. Второго опрокинул зацепом голени изнутри за подколенный сгиб ноги остолбеневшего противника. Кто еще на новенького?
Всего я про себя не знаю,
Звереныш тот еще порой,
Я даже в детстве был не заяц,
С такой же дрался детворой.
Тут-то остальная братва очнулась от неблагоприятного развития событий и бросилась врассыпную кто куда. Неплохой урок получили преподаватели. Наблюдатели остались на месте, пораженные результатом драки со «шкетом». Они и разнесли по Тальменке весть о том, что в поселке появился непобедимый самбист, который один раскидал по поляне пятерых ребят вместе с вожаком, реноме которого сильно пошатнулось. Хоть выбирай нового вожака. А Санька, получивший кликуху «бешеный», был безоговорочно принят в колонию местных пацанов и даже проводил с ними занятия по самозащите без оружия.
Ниже Тальменки Чумыш был свободен от лесосплава и снова стал красивейшей алтайской рекой, широкой и привольной, но надо же было Саньке угодить на ней в новое приключение. Река была не только привлекательной, но настолько стремительной, что опытного пловца, переплывающего на другой берег, сносило по течению на тройное расстояние. Санька, надумавший переплыть своенравный Чумыш, завязал на голове одежку и поплыл, но к середине заплыва его сковала усталость, и охватил испуг, что смертельно опасно на воде. Он чувствовал, что река готова откинуть его на стремнину и понести как щепку, а это полный швах. Обратно уже не выплыть, значит, только вперед, вдруг там появится дно, но сил бороться с течением уже не оставалось.
Вдруг, откуда ни возьмись, налетела чайка и принялась долбить по голове, срывать одежду, пытаясь разобраться, что за существо качается на воде и нельзя им поживиться. Только птичьей атаки ему не хватало! Смех и грех! Забыв о своем отчаянном положении, пловец принялся отчаянно отбиваться от нападения сверху, откуда-то появилась злость и энергия, страха точно и не было. Отбивался и плыл, чайка уже улетела, а он плыл еще быстрее, - и вот оно, дно под ногами! Не зря же говорили, что он в рубашке родился! Спасибо Архангелу-хранителю, пославшему на спасение чайку! Едва поблагодарил, как послышался небесный голос: «Живи, нужен!» Архангел виделся Саньке высоким седым стариком, борода до пупа, глаза пронзительно синие. Одет в римскую тогу, на левой руке янтарный перстень, на шее висит камень с письменами. На голове что-то вроде нефритового обруча, а может, - светозарный нимб.