Почему мужчины не любят старых поэтесс?

               
               
                В каждом рассказе должно быть:
               
                -Описание героя (героини):
               
                -Единство места, времени и действия
               
                -Фокальный персонаж
               
                -Конфликт
               
                -Герой (героиня) должен измениться,
               
                испытать катарсис (чувственный накал)



   Я – старая  поэтесса. Та самая, «которую не любят мужчины». Тут что ни слово – то вопрос. Старая? Это, как посмотреть: лет десять я еще могу считать себя пожилой. Поэтесса? Вот, как раз поэтесса я молодая (вот вам и конфликт!). Да и поэтесса ли? Но, когда несёшь кому-нибудь свои творения – надо себя как-то обозначить. Пусть это будет «поэтесса». Красиво и солидно.
  Теперь насчёт того, что «не любят мужчины» …  А где и когда мужчины любили старых училок, старых врачих, старых продавщиц…  и прочих, и прочих?
   Да, надо честно признаться: что-то давненько никто не пытался познакомиться со мной на улице или сказать вслед какую-нибудь двусмысленную непристойность. Но я верю своему бессменному, тоже немолодому мужу, а ещё больше – старинному зеркалу в резной деревянной раме, что висит на стене в нашей спальне. В нём я почти всегда выгляжу очень даже ничего (все другие зеркала врут!). И муж на сороковом году совместной жизни  наконец-то научился радовать меня затасканными мужскими комплиментами «про любовь». А раньше он обычно молчал, доказывая это иным способом.
   Теперь о «герое». О, об этом герое я думаю постоянно! Да и как не думать, когда всё, любая мелочь, напоминает о нём: фотографии, документы, одежда, дети, внуки и даже знакомые и незнакомые люди.  ОН преследует меня,  неожиданно появляясь в самое неподходящее время. ОН дышит мне в затылок, ОН неизменно стоит за моей спиной.  ОН пытается овладеть мной!  Но я не из таких! Пусть побегает, пусть постарается завоевать меня, а я, как всякая красавица, подразню его, поломаюсь. Я запрещаю себе думать о нём, не пускаю его в  свои стихи, я делаю вид, что не замечаю его присутствия. Хотя отлично понимаю, что рано или поздно ОН своего добьётся. Ведь ещё никто, ни одна женщина не устояла перед его домогательствами. ОН – всесилен, непобедим и жесток. Вот такой ОН – мой последний герой, мой неизбежный завоеватель, мой великий и ужасный ВОЗРАСТ.
   Вся моя жизнь до знакомства с ним прошла далеко от больших культурных центров в Сибирской глубинке, в провинциальном, невесёлом городе-труженике. Вокруг колосились, зрели, цвели и пахли распаханные и вовремя засеянные гектары – гордость моего аграрного края. Все культурные помыслы творческих масс были направлены на воспевание этих  красот и трудовой деятельности местных селян.
   Сразу после школы я поступила  в технический ВУЗ, там же вышла замуж
за своего однокурсника – моего  нынешнего мужа, а к концу пятого курса даже родила дочку. Через полтора года родился сын. Наши родители разменяли квартиры, выделив нам однокомнатную шестнадцатиметровку. Муж работал, я сидела с детьми, числясь в декретном отпуске на заводе по месту институтского распределения. Муж был спортсменом-автомобилистом, руководил всеми городскими «шумахерами».  Эта компания часто собиралась у нас. Было весело и интересно. И я была счастлива.
  Как я сейчас понимаю, это счастье заключалось в том, что меня всё устраивало в такой жизни. Главное – что дорогие мне люди были здоровы, а всякие бытовые мелочи и отсутствие общепринятых, дорогих и престижных символов счастья и «хорошей» жизни, меня не волновало.
  Дети окончили школу, поступили в институты. Как-то само собой получилось так, что без особых педагогических напрягов они выросли достойными родительской гордости. Я работала. То, чем я занималась, было интересно мне. Меня окружали  хорошие  и весёлые люди. Или это всё мне только казалось тогда?
   Если вы внимательны, то наверняка заметили, как нагло ВОЗРАСТ вписывает в мой рассказ своё прошедшее время. Конечно же, из-за ревности. Потому что я – яркая, стройная привлекательная блондинка чуть-чуть за тридцать. Умная, интересная, весёлая и очень обаятельная. По крайней мере, именно так я выгляжу в своём старинном зеркале. Но в последнее время кроме чужих зеркал ещё и  фотоснимки тоже стараются опорочить этот прекрасный образ, издевательски демонстрируя всем толстую коротышку с одутловатым лицом. Но это совсем не огорчает меня: я же отлично знаю, какая я на самом деле! 
  Однако ничто не может долго существовать, балансируя на шатких гранях неопределённости. Наступает момент, когда все точки  над всеми  «и» должны оказаться там, где им положено быть. Вот и мой ВОЗРАСТ наконец-то взял реванш за годы своего позорного бессилия.
   Как и у любой женщины, отчаянно сопротивляющейся его настойчивым приставаниям, и в моей обороне существуют слабые места – юбилеи. Эта изощрённая, издевательская пытка весёлыми поздравлениями и дружескими пожеланиями всяческих благ наверняка была придумана самим ВОЗРАСТОМ, чтобы приблизить наше с ним полное воссоединение. Такие празднования обычно заканчиваются депрессией и стихами, где  рифмуется «старость-усталость» и «осень-проседь».
  Мой последний  xxx-летний юбилей грубо и жестоко расправился со всеми  прекрасными иллюзиями вечно молодой женской души. То, что не удалось времени и болезням, легко осуществили коллеги по перу, творцы прекрасного.  Вообще, творческие люди изобретательно и творчески подходят ко всему на свете. Но особенно, если это касается отношений со своим ближним, собратом по писательскому труду. И если  седовласым поэтам пока ещё не отказывают в наличии заслуженного опыта и мудрости, то их ровесницам достаётся лишь вежливая форма презрения, когда не видят, не слышат, не узнают.
   Наверное, поэтому итогом  умственного напряжения последнего годового отчётного собрания местной писательской организации и явилось решение о возрастном цензе для  вдохновения. По каким-то неведомым критериям была установлена та граница, тот год и день, после которого поэт теряет своё умение достойно рифмовать, а прозаик – интересно писать. Вот тогда-то его величество ВОЗРАСТ и восторжествовал, вдребезги разбивая все старинные зеркала и победоносно демонстрируя вместо стихов и романов страничку паспорта с датой рождения. Вот тогда-то, согласуясь с датой моего юбилея, и было присвоено мне постыдное звание  «старой поэтессы, которую не любят мужчины».  Ну, и как вы думаете: испытала ли я после этого «катарсис» (чувственный накал)?
  А всё-таки: почему мужчины не любят старых поэтесс? Если  в этой фразе «старых» заменить на «молодых», то моментально сама собой исчезнет и отрицательная частица «не», и вопрос обретёт совсем иной, жизнеутверждающий позитивный  смысл.
О, великая сила слова!