Она стояла в стороне и плакала.
Он стоял рядом и держал над ней зонт.
Ливень не утихал.
Он уже был весь мокрый, но стоически это выносил. Ему было плевать на то, что паспорт намокает в нагрудном кармане, он не переживал за часы, за то, что хорошие, добротные итальянские туфли, купленные женой буквально за несколько дней до этого могут превратиться в искорёженные чувяки.
Дорогая фотокамера ? Да по фиг, выдержит!
Деньги и валюта в кармане джинсов уже были мокрые...
Но это не беда!
Беда в том, что плачет любимый человек. Ему было невыносимо больно, его терзали, разрывали на части противоречивые чувства, однако ни один мускул не дрогнул на его лице. Застывшая на набережной неподвижная фигура равнодушного ко всему живому сфинкса позавидовала бы такой выдержке. Ей было легко не двигаться! Она каменная. А вот человеку из живой плоти стоять столько и не шелохнуться...
Да-а-а!
Рядом со сфинксом стояло свободное такси. Более никого в такую погоду на набережной не было.
Жена окаменевшего мужчины тоже стояла рядом в метре от него и, закрыв лицо руками, плакала навзрыд. Но зонт застыл над другим человеком.
Волосы жены слиплись и рваными жгутами, некрасивыми змейками застыли на её красивых плечах, крупные капли дождя впивались в череп, в тело, проникали в самые укромные места.
Ей хотелось спрятаться, но место было занято другой.
Муж не смотрел в её сторону. Слёзы перемешивались с каплями дождя и сбегали вниз, на брусчатку, чтобы слившись вместе в мутный ручеёк, убежать в полноводную реку, которая их примет и унесёт в море. Если бы так можно было бы избавиться от той горечи, что она испытала! Но не получалось!
Дождь шёл.
Две фигуры плакали.
Одна фигура стояла.
Такси не двигалось с места.
Через минуту жена мужчины, державшего зонт, сделала первый шаг, второй...
Она зашла под зонт и обняла почти сухую, стройную фигурку плачущей дочери. Та прижалась к ней и обе они, перебивая и не слушая друг друга стали одновременно, захлёбываясь в эмоциях и словах, просить прощения друг у друга. Горячо и искренне, сбиваясь, одновременно замолкая и так же одновременно заговаривая. Потом замолчали обе и долго-долго смотрели друг на друга, прямо в глаза. У дочери были мамины глаза: мудрые не по годам, в которых можно было уловить и прочесть любую эмоцию.
Сейчас обе пары глаз были наполнены нежностью и любовью.
Рядом кто-то забибикал...
Подъехавшее поближе такси оказалось как нельзя кстати!
Сложенный зонт, открытые двери...
Вся семья с удовольствием погрузилась в тёплое нутро автомобиля, с приветливым водителем, который, как посланный кем-то свыше добрый волшебник, извлёк откуда-то термос с горячим чаем и несколько бумажных стаканчиков.
- Грейтесь! – и стал разворачивать машину...
Дочь на переднем сидении стала разливать чай по стаканчикам, благодарно глядя на мудрого водителя, и протянула их отцу и матери на заднее сидение.Те сидели, вжавшись друг в друга и улыбались непонятно чему.
Пока дочь, разговорившись с таксистом, искала какую-то радиостанцию, вертя ручку настройки, жена, уткнувшись в такое родное, пусть и мокрое плечо мужа, спросила полушёпотом:
- Почему ты не вмешался? Почему ты встал на её сторону? Я ведь тоже хотела под зонт?
Тот улыбнулся, слегка откинул голову, чтоб получше увидеть её красивые глаза, посмотрел в них и не снимая с лица улыбки, которую она так любила, ответил:
- А ты уже большая девочка и можешь за себя постоять. Но вот Дашка наша – она же ребёнок! Понимаешь, кроме тебя и меня у неё никого. Стать с тобой рядом - это оставить её одну. Ей было бы больно! Разве я могу сделать больно нашему ребёнку? А?
Дурашка ты моя! Зонт-то у меня один!))) Говорил же, что дождь пойдёт!!! А ты не взяла свой!))
И надо было вам сцепиться из-за обсуждения поведения героя какого-то сериала.... ЭЭ-ээх, женщины, женщины!
Сложно с вами, а без вас – тошно!))) Из двух зол...
Дождь утихал, чай согревал, музыка была романтической, семья была в сборе, Даша улыбалась, мама мурлыкала на плече мудрого мужа-отца.
А таксист...
А таксист был ангелом-хранителем.
Ведь у всех нас он есть.
Просто мы не знаем, когда он будет в нужное время в нужном месте!