- Держи конец и стой здесь, у столба! – вложила в руку Гошки кончик бельевой верёвки мама. А сама, разматывая большой клубок, направилась к противоположному, прихватив по дороге табурет. - А то, как в прошлый раз, опять не хватит... Зачем обрезал?
- Мне надо... – пробубнил виновато Гошка.
- А спросить трудно было? Что-нибудь другое нашли бы.
Она поставила табурет возле столба, влезла на него и обхватив своим концом верёвки, затянула её тройным узлом.
- Иди, уроки делай! – освободив от обязанности, подтолкнула его в сторону дома.
Гошка медленно шёл, нога за ногу, как можно на дольше оттягивая приближения ненавистных уроков, пока мать развешивала, только что постиранное, бельё.
Он обернулся, она не следила, он быстро-быстро побежал к сараю и нырнул в него, как мышка в спасительную норку.
Он обожал просиживать там по долгу, это был не просто тайный уголок, это была его мастерская, читальный зал, оазис мечтателя.
Гошка достал из пакета кусочек бельевой верёвки, открыл журнал на нужной ему странице и попробовал завязать следующий узел, морской узел, как на картинке.
У него уже было много разных завязанных им узлов. Он этим так гордился, что не выбрасывал и не развязывал, для другого, а искал новые верёвочки.
Где ему только не приходилось их отыскивать. Что-то дома получалось найти, или отрезать украдкой, подаренным отцом, за первую пятёрку по математике, складным перочинным ножичком.
Однажды, он срезал, почти такой же, в саду у соседки, Клавдии Марковны, она подвязала помидоры, оставив длинные, болтающиеся концы на грядке.
У соседа, в доме напротив, Матвея Фомича, он обнаружил на верстаке целую бобину подходящего, для него, материала. И тоже, отрезал кусочек в сантиметров тридцать. И даже, привязанная к колышку коза, за огородами, не возразила, что он сократил её свободу, пристально наблюдая за Гошкиными намерениями. Ни разу ни брыкнула, ни лягнула, понимающе проблеяла и помахала, вслед удаляющемуся дерзкому энтузиасту, хвостиком.
Чем больше он укорачивал чьи-то верёвки, тем больше пополнялся его пакетик мастерства. И он уже не понимал, что ему стало больше нравиться – учиться завязывать разные узелки, или, добывать, для них, верёвочки.