- Мяуууу! – истошный кошачий вопль возвестил начало весны. Базиль даже не распевался, он орал требовательно и очень громко, и по всем правилам вокализа. Начинал с низкого «м», потом переходил на середину регистра «я», и поднимался до немыслимых высот в звуке «у».
Увы, его не оценили: вместо аплодисментов его наградили ведром воды.
Бедный ухажер взвыл от оскорбления и шмыгнул в курятник – обсыхать. А зря!
На окне, за которым располагалась детская, возникла очаровательная особа. Лукавая мордашка с полосатой шапочкой на голове, прищурив глаза следила за двором. Она отлично слышала призывный клич рыжего ухажера, но какая женщина позволит себе лететь сломя голову по первому зову? И дама охорашивалась, не спуская зоркого глаза со двора.
Прошел Шарло, ведя в поводу коня Гримо, а сам господин управляющий остался стоять во дворе, кого-то ожидая и отирая потный лоб носовым платком. На крыльцо вышла Адель, неся корзину, полную пирожков: интересно, куда она их понесла? А вот и сам господин граф, в высоких сапогах: так и есть, конюх ведет ему коня, а к седлу приторочен дорожный баул.
Лилит повеселела: раз хозяин отправляется на несколько дней, в замке наступит свобода. Во всяком случае – для котов и кошек, а Лилит хотелось погулять на свободе во дворе, тем более, что это были ее последние свободные денечки: кошка ждала пополнения в семействе. Нет, вы не подумайте только, что хозяин поместья был тираном: он любил тишину и покой, как всякий человек, долго не имевший их. И кошачьи вопли вместо петушиного кукареканья не делали его утро спокойным и добрым. Гоняться за нарушителями спокойствия он бы, конечно, не стал, но в доме было достаточно слуг, чтобы навести порядок.
Отъезд графа, а затем и Гримо, привел весь замок в состояние сонного благополучия.
Лилит, казалось, сама излучала это благополучие и уверенность. Соскочив с подоконника, она некоторое время продолжала свой утренний туалет, не спуская, при этом глаз с двери. И, как только в поле зрения оказалась няня Рауля Адель, кошка, приветственно мяукнув, проследовала в коридор, подняв пушистый хвост трубой.
Ни следа торопливости или заинтересованности! Лилит шла, чуть покачиваясь, словно ее мог в этот момент созерцать поклонник, хотя со спины она теперь больше напоминала мячик. Даже наедине с собой она знала, что должна соблюдать достоинство и непринужденность знатной красавицы, уверенной в своем происхождении и положении. Смутное чувство, что она принадлежит к кошачьей аристократии, заставляло Лилит смотреть свысока на всех обитателей замка Бражелон. И только господин граф вызывал у нее почтительное уважение и некоторый страх: это был Хозяин, и спорить с ним не рекомендовалось.
Но опасаясь, кошка внимательно следила за графом. А он, бывало, совершал совершенно непонятные поступки. Вот, еще третьего дня, вдруг соизволил копаться в цветниках, что-то втыкал в дырочки в земле и старательно землей же присыпал. Целую грядку, заранее вскопанную садовником, засадил.
«Ах, как же вовремя я вспомнила об этом! - обрадовалась Лилит. – Надо Базилю указать эту грядку, и непременно проверить, что же туда Хозяин припрятал.» Мысль ей понравилась и, подождав очередного открытия дверей, она вышла на крыльцо. Снег сошел везде, и только в самых глухих и затененных уголках сада еще оставались крохотные островки подмерзшей земли, но и они обещали оттаять к полудню.
От грядки пахло тонко и незнакомо. От этого запаха в тоске сжалось кошачье сердце: аромат весны и тайны заставил ее подцепить лапкой землю в том месте, откуда исходил этот запах.
- Ты что это здесь творишь? – над кошкой стоял садовник, старый Жанно, и в руках у него была метла, которой он сметал прошлогодние листья в большие кучи. Их потом вывезут подальше от замка, в поле, и сожгут, пока не взошли посевы.
Все эти хозяйственные заботы кошка, обычно, наблюдала с подоконника детской, где у нее было свое место на специально сшитом Аделью пуфике. Но одно дело – смотреть сверху, с безопасного расстояния на суету во дворе, а совсем другое – оказаться рядом с сердитым человеком с метлой. И кто знает, не пустит ли он ее в ход прямо на кошке?
Лилит фыркнула и метнулась в сторону, на соседнюю грядку. Тут тоже пахло, но уже сладко-одуряюще. Разобраться ей не дали: под хвост ударила метла и кошка, взвыв не своим голосом, взвилась в воздух. Вслед ей полетел дружный смех всех, кто оказался в тот момент поблизости.
- Базиляяу! – в отчаянии возопила Лилит, сверху раздалось такое знакомое «Мияуууу!», - и кошка взлетела вверх по стволу клена, не помня себя. Базиль ждал ее, сидя не на последней ветке: кот справедливо полагал, что не всякая ветка выдержит его солидную тушку. Эх, да что тут говорить: прожитые годы и относительное благополучие сказались на облике Базиля. Степенность и самоуважение придали его природной рыжей масти оттенок червонного золота - так на солнце отливает красными сполохами благородный металл. На ушах закурчавилась шерсть, а на шее отрос роскошный, не хуже, чем у царя зверей, воротник. Базиль более не охотился: с его манерами и статью это было бы полной потерей статуса; но позволить себе влезть на дерево, откуда отлично просматривался весь двор и даже немного окрестности имения, Базиль себе позволял – сказывалась природная кошачья осторожность. Размякать, растекаться по подушкам, выставлять на всеобщее обозрение наевшееся пузцо – нет, Базиль никогда бы не позволил себе зайти так далеко в собственной самонадеянности! И удар метлой, полученный Лилит, убедил его в этом окончательно! Мир призрачен и ненадежен. Сегодня тебе все улыбаются, а завтра – ты изгой, без дома и трехразовой трапезы на кухне.
И, пока он успокаивал плачущую от обиды Лилит, в голове кота зрел план мести.
У садовника Жанно был свой сарайчик, где он держал всякий хозяйственный инвентарь. Старик появился в замке вскоре после того, как граф, неожиданно для самого себя, заинтересовался садоводством. Старика нашел Гримо, привел в дом, и с тех пор Жанно вообразил себя совладельцем Бражелона. Ну, не всего, конечно, но весьма запущенного сада, наверняка. За недолгое время, что прошло с его появления, дед сумел преобразить сад и огороды за службами. А еще он пристрастился к выращиванию самых разных лечебных трав. Сушил он их на крыше своего сарайчика, если позволяла погода, тщательно увязывал в пучки, раскладывал по деревянным ящичкам, которые сам и мастерил из коры, и расставлял на полках в углу сарая. Вот на этот сарай и нацелил Базиль свою месть. Попасть в сарай было непросто: Жанно повесил на него огромный новый замок, и никогда не оставлял дверь открытой. Под крышей, у стропил, была дыра, но Базиль проверил – он туда не влезет. То есть, голова проходила, а вот его, раздобревшее на хозяйских харчах тело, проходить не желало категорически. Особенно следовало опасаться за живот. Базиль попробовал проделать этот путь натощак, но и пост не помог.
Кот призадумался: чем больше возникало проблем с осуществлением мести, тем казалась она и сладостнее, и справедливее, и Базиль сменил тактику: он стал караулить Жанно по утрам.
Справедливости ради надо отметить, что у садовника и мыслей в голове не было, что кто-то, кроме человека, может покуситься на его склад. Всю жизнь тяжело работавший крестьянин, на старости лет завел себе маленькое дело, дававшее ему дополнительный доход к тому жалованию, что платил ему граф. Жанно все собирался сам раскрыть свой секрет Атосу, но невольно робел перед хозяином и боялся начинать разговор, опасаясь, что его выгонят. Проще было все рассказать Гримо, но тот вечно был занят.
А дело Жанно крылось в том, что старик выращивал лекарственные растения и продавал их оптом, скупщику, который и навел его когда-то на эту идею. Товар шел на «ура», окрестные лекари охотно скупали коробочки папаши Жанно, а старик мог побаловать себя и заморским табачком, который стоил немалых денег, и к которому старик пристрастился еще смолоду, когда судьба занесла его на флот, на голландское судно. Из своего пребывания на корабле, к счастью недолгого, неудавшийся моряк вынес любовь к трубке с табаком и замысловатым ругательствам, которые никто, кроме господина графа, не понял. Одного раза хватило!
Атос, услышав, как из-за розового куста несется тот же самый словесный букет, который он в ранней юности удостоился получить за какой-то промах от их боцмана, замер от изумления, и медленно обернулся на голос. Автор перла не был виден, но продолжение следовало, и в нем было столько души и темперамента, что господин граф подошел поближе.
Звук шагов старик, туговатый на ухо, не услышал, но тень, упавшую на дорожку, заметил, и резко выпрямился, чтобы тут же согнуться в поклоне.
- Мэтр Жанно, я ничего не имею против крепких словечек, когда они отпускаются в среде вояк или матросов, но у нас, не забывайте, есть рядом и женщины и дети. В особенности – дети. Я бы не хотел услышать от своего воспитанника что-нибудь подобное до того, как он сам начнет служить, - и, коротко кивнув, граф продолжил свою прогулку, как ни в чем не бывало, уверенный, что старик отныне не позволит себе ничего подобного ни наедине с собой, ни в присутствии дворни.
Жанно перепугался не на шутку, и как воды в рот набрал, предпочитая лишний раз промолчать.
Видит бог, он молчал долго, молчал изо всех сил, но, войдя рано утром в свой сарай, сначала застыл в изумлении, а потом разразился таким потоком ругательств, которого Бражелон никогда не слышал даже в свои самые дурные минуты, даже в те времена, когда его, мертвецки пьяный, хозяин не желал никого принимать в своем доме!
Посыпанный чистым песком пол сарая был усеян разбитыми коробочками из коры, разодранными метелками сухих трав, изгрызенными луковицами тюльпанов и ирисов, и корешками просохшей валерианы. Над всем стоял тяжелый дух смешавшихся трав. Весь труд папаши Жанно, все его осенние заготовки трав, все пошло прахом.
Но кто, кто посмел совершить такое, и как он смог проникнуть в сарай? – Жанно беспомощно уселся на перевернутый чурбак перед распахнутой дверью, обхватив голову руками. И тут взгляд его упал на кошачьи следы, четко отпечатавшиеся на рассыпавшемся на полу порошке какой-то (теперь уже и не поймешь) травы. След вел в глубину сарая. Жанно, крадучись, прошел к полкам с горшками и увидел… мертвецки пьяный Базиль дрых в невероятной позе: задние ноги и хвост кота покоились в глиняном горшке, голова и передние лапы свесились вниз, стекая по выпуклой стенке сосуда. То ли он хотел вылезти, то ли, напротив, хотел залезть в горшок, но сон опередил наглеца, поймав его на самой середине желания.
От кота невыносимо пахло корнем валерианы и, как доказательство совершенного преступления, меж зубов приоткрытой кошачьей пасти застрял корешок, истрепанный и изгрызенный в процессе совершившейся вахканалии.
Жанно ухватил кота за шкирку и, не без усилия, отодрал его от горшка – Базиль только ухом дернул. Все так же держа его перед собой на вытянутой руке, садовник, нещадно ругаясь, приволок Базиля к центральной клумбе перед крыльцом и бросил, как охотничий трофей, прямо на песок. Базиль что-то мурлыкнул сквозь сон, и перевернулся вверх пузом навстречу солнцу и теплу.
Постепенно к крыльцу подтягивалась дворня: поза Жанно с бессильно повисшими руками и поникшей головой, и лежащий у его ног пушистый рыжий комок, заставляли окружающих предположить трагический финал кошачьей жизни, но тут Жанно поднял голову и воздел натруженные руки к небесам.
- Господи, видишь ли ты эту бесовскую тварь? – обратился мэтр Жанно к тому, кто правит в небесах, обратился тоном, каким говорят с соседом, чья собака придушила твоих курей. – Видишь, я в этом уверен, потому как ты все видишь и все знаешь. Вот и рассуди: что должен я сделать с этой наглой скотиной, которая загубила мне весь урожай, о котором я пекся целый месяц? Где достать мне теперь луковицы тюльпанов, которые я купил на деньги, данные мне его сиятельством? Чем будут лечить лекари своих больных в округе, если этот проклятый кот все порвал, растерзал, разбросал и уничтожил! Что мне с ним сделать, с этим рыжим? Не слышу, Господи, повтори! Вот теперь я понял, Господи и выполню твою волю. В мешок его – и в реку!
Базиль понял, понял даже сквозь валерианочный туман, все еще дурманящий его голову. Он плавно и шустро перекатился на все четыре лапы, и рванулся в сторону клумбы. Но клумба не могла пока похвастаться растительностью по причине ранней весны и не служила укрытием для шкодливого кота. К тому же его огненная шкура предательски светилась сквозь голые ветви кустов.
И Базиль ударился в бега. Он не рассчитывал так жестоко мстить садовнику, но дурманящий запах валерианова корня безошибочно вывел его на дорогу произвола и безумия. Страшная вещь - это адское зелье!
И вот результат: Базиль опять бездомный кот. Правда, к чести Базиля, надо сказать, что он не испытывал сомнений по поводу самого факта мести. Мстить обязывала его честь рыцаря, женщину которого оскорбили. Но, возможно, он все же переборщил в том, как мстить? Впрочем, говорить уже было не о чем, а гордость запрещала коту признать себя виновным.
На этот раз кот не ушел к Ла Вальерам. Он спрятался неподалеку, на мельнице, зная, что голодным там не останется, и присмотрит за обстановкой. В глубине души Базиль не верил в окончательное изгнание из своего чистого и сытного рая. Заступников он найдет, со временем. А Блезуа, такой же бездельник и шалопай, как и Базиль, не даст ему помереть с голоду и холоду, если что-то пойдет не так.
Расчет был безукоризненный. Почти неделю прожил Базиль на мельнице, исправно ловя мышей и не догадываясь, какую роль они некогда сыграли в жизни предков его Лилит. Блезуа нашел его довольным и отъевшимся, потому что за мышей мельничиха щедро оделяла Базиля сметаной и форелью, водившейся у запруды. Хитрый кот подумывал уже о том, чтобы сманить и Лилит на мельницу, но тут пришли вести из Бражелона.
Вернулись граф и Гримо, вернулись из Парижа, и привезли новость: квартирная хозяйка с улицы Феру расспрашивала у Гримо о Лилит. Новость эту рассказал Блезуа, чем очень взволновал Базиля. Но основная новость была не эта!
- Базиль, а у нашей Лилит родились котята: три рыжих парня и три девчонки: белая, черная и полосатая.
- Черная? – забеспокоился кот. – Откуда еще черная взялась? Ах, предательница! Пока я сражаюсь и страдаю за ее честь, она налево бегает, к какому-то черному дьяволу! Этого я так не оставлю! – и Базиль поспешил в Бражелон, пренебрегая опасностью в лице Жанно.
Жанно был на своем посту и при важной беседе с графом. Оба так увлеклись разглядыванием деревянного ящика с какими-то луковицами, что Базиль незамеченным мелькнул рыжей шкурой в прихожей и промчался по лестнице на второй этаж. Кошачья богиня сегодня была на его стороне, и дверь в детскую оказалась не на замке. Рауль вместе с Адель сидели на ковре, а напротив них, в плетеной корзинке, выстланной вязанным покрывалом, Лилит кормила котят. Почуяв гостя, кошка подняла изящную головку и тихонько мяукнула, приветствуя Базиля. Кот разомлел от осознания своего отцовства: даже черный, как уголь, котенок не смог поколебать его гордости. Медленно, едва переставляя лапы, как умеют это делать коты, Базиль приблизился к корзинке и, вытянув шею, прижался лбом к щеке Лилит. В ответ прозвучало короткое «Мурррр!» и его наградили поцелуем. Совершенно умиротворенный, рыжий бандит пристроился у корзинки с семейством и двойное мурчание дало знать Раулю и Адель, что кошачья семья воссоединилась и пребывает в мире и довольстве.
Даже появившийся в дверях граф не смог нарушить это трогательное единение. Он только рассмеялся и поманил Рауля с собой. Для мальчика тоже имелся сюрприз.