Дениска с углесборочной. Из неопубликованного

               

 Малец после трёх уроков с увесистым портфелем, с которым ещё его мать отходила восемь классов, перекладывая ношу из руки в руку,  переступил порог  дома. Бабушка, хлопоча на кухне, встретила внука вопросом:

–  Ну, и как успехи, первоклассник?
–  Скучно, бабуля, там всё незнакомое.
– Ничего, касатик, привыкнешь.  Вымой руки и садись обедать. Я суп с галушками приготовила.

 Дениска без понукания съел первое, потом принялся за вермишель, запивая её компотом. И всё это время думал об игровой площадке. С куском недоеденного за столом хлеба выбежал радостно на улицу и опрометью помчался на своё любимое место.

 От сентябрьского ветра сиротливо покачивались качели. Уже пожелтевшая листва на деревьях, будто клавиши инструмента, то поднималась вверх, то опускалась вниз. Глаза Дениски расширились, заблестели, в груди впервые в комок сжалось ребячье сердечко. Необъяснимая тоска старым пальтишком накрыла всё тело. Никого…
Малыш медленно подошёл к пустующим качелям, машинально рукой остановил их и сел на деревянную дощечку. Ноги сами резко оттолкнулись от земли…

 – Колька, Колька, хватит тебе, теперь моя очередь.
 – Погоди, Дениска, ещё чуть-чуть. Счас ногами достану небо, тогда…
 – Мальчики, а можно мне покататься? – кокетливо попросила Аня.
 Ребята, покачав головами и хмыкнув, молча уступили ей место.
 – Я тебя, Анька, могу так раскачать, что забоишься.
 – А вот и не забоюсь, усижу. А ты попробуй. Выше, выше, – озорно кричала девчонка и улыбалась.
 В следующий раз она подошла к Дениске, когда он буксовал в песке сколотым с одной стороны красным кирпичом.
 – А у меня вот ведёрочко с лопаткой. Хочешь песочных бубликов? – искренне предложила Аня.
 –А как это?
 – Да очень просто: набивай потуже песок в ведро, потом переворачивай. Видишь, как я делаю? Потом потихоньку  вот этой палочкой изображай за столом кого хочешь. Понятно?
 – Дай-ка попробую…

 После минутной радости воспоминаний Дениска вновь загрустил: «Колька, Аня, Олег, Мишка, Вовка, Галка, Ванька! Где вы?», – кричало его сердце.

 – Никого. Я совсем один, – шмыгая носом, бурчал он. – Все сразу куда-то подевались. Не могли ещё побыть. Хотя бы денёк, вечерок… Понятно, забрали родители всех. Всех, кроме меня. Почему? Почему меня тоже не увезли родители?
От последнего вопроса слёзы полились сами собой. И он вспомнил мамку, как она плакала, читая письма от отца.
 
 От досады Дениска резко вытянул ноги вперёд, набирая высоту и глотая мальчишеские слёзы. «Выше, ещё выше, пока ноги достанут облака», – повторял одинокий мальчуган. Постепенно он сбавил усилия, качели остановились. Наклонившись, прижал лицо к коленям, вытер слёзы.

 Невдалеке, постукивая тяжёлыми колёсами о стыки рельс, пыхтёл паровоз. Дав два гудка, остановился. Около него засуетился путеец, отцепляя вагоны с углем. Через минуту-две прозвучал ещё один гудок, и трудяга паровоз налегке, набирая скорость, заторопился на следующую шахту.
 Дениска посмотрел на стального богатыря и вспомнил, что когда-то добрый машинист катал его по углесборочной. Но сейчас ему не до него. Проводил убегающий паровоз скучным взглядом и, понурив голову, поплёлся домой.

–  Ба, а почему меня не забрали в город? – входя на кухню, спросил внук.
 – Почему, почему? А то сам не знаешь. Мать-то твоя живёт в городе на птичьих правах. Куда она тебя возьмёт. А отцу ещё год отбывать. Пишет, что скоро вернётся. Потерпи, милок, немного. Потерпи, касатик. Скучно тебе без ребят?
 – Ещё бы. Ба, а они приедут на следующее лето?
 – Куда они денутся, как милые заявятся.
 – Ба, а Аня тоже приедет?
 – И Анька твоя прибудет. Все приедут. Потерпи, внучок, потерпи…