Похмелился. Из неопубликованного

               
  Уже стемнело, когда Никола Рыжий проснулся после очередного запоя. Пил он в этот раз долго и, как сам подметил:  «жадно и остервенело». Первая мысль: надо похмелиться. Пробежав по всем этажам и закоулкам своей памяти, зацепился за очень зыбкую, мало дающую надежду, думку: пошарить в карманах брюк.

  Сунув осторожно в правый карман руку, ощутил потными пальцами какую-то бумаженцию, испытав при этом приятное волнение. Осторожно вынул, как сапёр чеку из гранаты, купюру и пристально посмотрел на её достоинство.  Пятидесяти рублей в этот вечер Николай Рыжий был  достоин. Оглядываясь, направился к дальней соседке за самогоном. Та, увидев знакомого клиента, сначала выхватила  у него деньги, а потом вынула из мешка с зерном бутылку и сунула её пришедшему.

  Выйдя из двора, Рыжий сразу приложился к горлышку. Горечь, кислота и градусы заставили его вздрогнуть. Но вместо приятного, как бывало раньше, ощущения, он почувствовал отвращение всего организма. Покачав больной головой, прошёл несколько шагов. И тут ясность ума, просветление, приходящие после похмелья, не посетили Николу. Шагал неровно: какая-то сила повела его в противоположную от своего дома сторону.

  Шёл, шёл, шёл, не очень думая, куда и зачем. А ноги всё меньше слушались хозяина, иногда подкашивались. Наконец, под правый туфель попал небольшой пенёк. Споткнувшись, он упал ничком в холодную весеннюю воду на ещё мёрзлой земле.
Инстинкт самосохранения заставил его отползти  с мокрого места. Там он окончательно провалился в неведомую бездну. Сколько лежал – никто не знает. В это время его посетило видение: стоит перед ним давно умерший  родной дядя Витя и говорит: «Однажды пьяным я шёл в соседнюю деревню к девушке. По дороге упал и заснул. Наверное, и не проснулся бы, да  залаяла где-то собака. А ты вставай, иди домой! Вставай, а то замёрзнешь».

  Уже светало, когда Рыжий с трудом открыл глаза.  Перед ним в нескольких метрах стояли собаки. Голодные, давно одичавшие. От такого соседства холодок пробежал по всему телу.
  С трудом опершись на руку, огляделся. Вокруг, куда ни глянь, – луг, где в лужах, где в снегу. Глазам не за что было зацепиться, чтобы сориентироваться на местности. А собаки, переглядываясь, угрожающе смотрели на лежащего человека. В этот момент им хватило бы короткого приказа «фас», чтобы вцепиться в слабое тело.
Никола заставил себя встать и ещё раз осмотрел окрестность. Что-то похожее, ранее виденное, мелькнуло вдалеке.
 
  Почти машинально похлопал руками по карманам. Обнаружив бутылку, молча вынул и приложился. Но радости от похмелья не было.

  Посмотрев на собак, спокойно сказал: «Идите, я встал, я живой. Я не ваша добыча. Идите своей дорогой, а я пойду своей».

  Четвероногие, почуяв в человеке уверенные добрые слова, замахали хвостами в знак расположения. А спустя несколько секунд, повернулись и засеменили прочь. «Пойду и я за ними», – решил Рыжий.

  Мало осознавая, что и где, уткнулся в речку. Не раздумывая, вошёл в холодную воду. Переплыл и стал карабкаться на крутой берег. Сил потратил очень много, но преодолел подъём.

  Дальше Никола шёл уже босой, наступая на хрупкий лёд. Впереди показался лесок.  «Да это же наш, мой лес», – пробежала здравая мысль.

  Рано утром тихонько вошёл во двор. Будить жену не стал, а пошёл в баньку, растопил её, положил дубовые поленья. Пока она грелась,  разделся и посмотрел в зеркало, увидел в нём немытую копну за ночь поседевших волос. Вдоль носа пролегли две глубокие морщины. А лицо, руки и тело  покрывала засохшая кровь…

  С тех пор  в доме Николы Рыжего водка на столе не появлялась!