О том, что за подарок я получила, узнала ещё тогда, когда в прошлом году пришла в 7С класс на замену.
Ни для кого не секрет, что редкий учитель любит заменять уроки за своих коллег. У меня было много замен за годы работы, но два три класса я запомнила на всю жизнь. Один такой запоминающийся урок случился в 1996 году.
Мне 33 года, я только перешла работать в другую школу и сразу же, в первый день, попадаю на замену в 7-й класс: там заболела учитель русского языка. Мне бы прийти к ним с математикой, но я решила проводить русский. И даже тему запомнила: «Суффиксы». Что такое суффиксы я помнила ещё со школы, к тому же, передо мной лежал учебник-выручалочка, что большое подспорье для учителя математики. Жизнь на тот момент казалась прекрасной: я – молода, счастлива, у меня семья, работу люблю, в школу иду с удовольствием! Но тот первый день в новой школе оказался не таким уж спокойным именно из-за замены, ибо в каждом классе есть такой "боец", который наотрез отказывается принимать чужака-учителя.
Вошла в класс с улыбкой. Я всегда вхожу в класс с улыбкой – это мой принцип. Этот парнишка сразу бросился в глаза: он вертелся, качался, пару раз свалился со стула, строил рожи соседям по парте и мне. Но я была настроена решительно: малец во что бы то не стало должен выучить суффиксы! Мне казалось, что моя миссия выполнима, но я жестоко ошибалась. Парень не реагировал замечания, я подняла голос, он состроил рожу, я ещё выше подняла голос – он стал стучать об парту то ли карандашом, то ли ручкой. Подойдя к нему близко, я требовательно и очень громко, по-учительски, сказала:
- Если ты немедленно не возьмёшь ручку и не начнёшь писать, я поставлю тебе двойку!
Вот это я его насмешила! Сейчас мне и самой смешно – до чего я была глупой. Ладно бы, он был отличником! Двоечника пугать двойкой – как-то не комильфо, согласитесь. Но смеяться мальчишка не стал: развалившись за партой, он безразлично посмотрел на меня, молодую, красивую, тогда ещё стройную, а потом внятно, на весь класс произнёс:
- А пошла ты…
Дальше, как вы понимаете, следовало направление из трёх букв, куда я должна была, по его мнению, пойти.
До тех пор меня ещё тогда так далеко никто не посылал: ни дома, ни в школе. И первая реакция была такая, какая она должна быть у молодой женщины, жены и матери: захотелось дать ему по башке, сильно-сильно, а потом взять за шкирку и вышвырнуть из кабинета. Класс замер в ожидании моей реакции.
Сейчас я поступила бы иначе: ни за что не стала бы провоцировать его, хотя чего греха таить: мат стал обычной, повседневной речью подростков. Матом ругаются даже дети детсадовского возраста. Просто три-четыре буквы эмоционально и красочно выражают то, что можно было говорить долго и нудно. К тому же, подросток в 13-14 лет обычно так утверждает свою взрослось: «А что вы мне сделаете? Я ведь уже достаточно взрослый! Я и так могу, и эдак…» Тогда, в далёком прошлом, это был явный протест подростка против необоснованного нажима незнакомой "училки", которая, судя по всему, ещё и не учитель родного языка. Сейчас я понимаю, в чём дела: я презирала его, двоечника и неудачника, а он это почувствовал на подсознании. А что, собственно, я о нём знала, придя на замену? Нет, я не оправдываю его, просто сейчас понимаю, что внутренняя культура там и не ночевала.
И ещё понимаю уже сейчас, что всегда нужно начинать с себя: что Я не так сделала, раз дала ему повод так реагировать.
Написала и задумалась о том, что причина такого его отношения, скорее всего, кроется в том, что этот парень решил просто проявить свои лидерские замашки. Да, некрасиво, но единственное, чего он ждал от одноклассников, так это восхищения его смелостью и взрослостью. На меня ему было абсолютно наплевать. Но, так или иначе, мне нужно было как-то выкручиваться: на меня смотрели тридцать пар глаз, и я понимала, что должна немедленно что-то сказать. И я сказала… Тогда, в мои 33 года, мне казалось это правильным, но сейчас понимаю, что ни в коем случае так учителю поступать было нельзя.
А тогда я выдала пацану с саркастической усмешкой, что таким образом рождаются клички, и что если к тому слову, что он произнёс, добавить какой-нибудь суффикс, то запоминающееся имя может приклеится надолго. То есть, я умышленно унизила 14-летнего пацана, который просто захотел, чтобы класс увидел в его поступке нечто героическое… Класс взорвался хохотом, парень выскочил из класса, а впоследствии, когда встречал меня в коридоре, обходил меня десятой дорогой, через другой этаж…
Сейчас хочу вернуться в тот седьмой класс, в который я попала на замену в прошлом году. Пришла на урок, защищённая тридцатипятилетним опытом, желанием работать и гуманной педагогикой.
«Училка идёт!» - услышала ещё в коридоре.
Проглотив «училку», я вошла в класс и попросила всех встать. Кто-то встал, кто-то в упор меня не слышал. Прошло минуты три после звонка, и в класс потянулись опоздавшие: человек десять. Они входили, молча проходили мимо меня, как мимо пустого места, и тут же подключались к остальным шумевшим отрокам. Я стояла молча, ибо если бы начала орать – мой голос потонул бы в общем шуме.
Класс изгалялся как мог: тринадцатилетние подростки кричали, разговаривали, переходили с места на место, но не садились, видимо замечая, что я всё ещё стою перед ними. О том, чтобы начать урок, не могло быть и речи. Мои ребята знают: пока не будет тишины, я вообще не начинаю говорить, ибо настрой на урок – это самое главное, с чего он должен начинаться. Мои ученики замирают, я прошу их закрыть глаза, и мы посылаем лучики любви и тепла родным, близким, больным, миру… Даже старшеклассники любят такое начало урока и, уходя от нас, ещё долго сожалеют о том, что больше они так уроки не начинают. Я иногда приоткрываю глаза и вижу, как искренне дети выполняют задание: они думают о своих близких, и их лица озаряются улыбками. Некоторые хмурятся... Мне становится тепло и хорошо от того, что мы искупали в любви наших родных и весь мир. Когда-то раввин сказал, что молитва детей за родителей гораздо сильнее, чем молитва родителей за детей. Это было проверено мной не раз, когда я молилась за своих родителей. Так что начало урока для меня - сокровенное таинство.
Но этот 7С класс ничего не знал обо мне: я для них была чужаком. И тогда я принимаю следующее решение: буду стоять и молчать. И улыбаться. Как бы мне трудно не было – молчать и улыбаться. Вы не представляете себе, как это сложно, когда хочется заорать на весь класс, подойти, бабахнуть кулаком по парте, сказать что-то обидное… Но я дала себе слово, что не сорвусь. Ребята поглядывали на меня, и в их глазах читалось любопытство: кто кого? Не буду томить читающих эту главу: я простояла весь урок. Когда прозвенел звонок, «детки» замолчали и уставились на меня. С улыбкой я сказала: «Спасибо за урок», а потом вышла из класса с надеждой, что больше мне туда идти не придётся.
Я ошиблась: на следующий день наша завуч попросила опять сходить на замену. Я сжалась: «В 7С? Не хочу…»
«Больше некому, Майя… Учителя болеют. Ковид же», - сказала она и, явно сочувствуя, жалобно посмотрела на меня.
Собрав в кулак всё своё мужество, я опять повесила защиту: опыт и гуманную педагогику. Желание поработать, на сей раз, отсутствовало напрочь.
Вошла в кабинет, где сидел класс, как в клетку с тиграми. Но с улыбкой! Ребята с удивлением уставились на меня, и тут я поняла: игра только началась. Но, встав перед классом, опять не смогла сказать ни слова: крики, шум, гам. Класс напоминал Броуновское движение молекул, а я опять принимаю сложное для себя решение: стоять, молчать и улыбаться. Правда, я заметила, что шумели не все: некоторые с какой-то неподдельной жалостью смотрели на меня, а я была им благодарна от всего сердца за этот взгляд. Минут через двадцать нашёлся кто-то, кто гаркнул на весь класс:
«Да заткнитесь вы!»
Остальные тут же подхватили:
«Ну хватит уже!» «Давайте работать!»…
В классе по-прежнему было шумно, но этот шум поменял направление: все стали бороться за тишину, а это уже меня несказанно порадовало.
На двадцать пятой минуте «бойцы» и «бойцыцы» поняли, что эта странная тётка будет тупо стоять и улыбаться до самого звонка. А поняв, вдруг как-то резко замолчали и уставились на меня. Я с той же улыбкой сказала тихо-тихо «Спасибо», и начала урок. Конец урока прошёл достаточно спокойно, я замолкала, когда слышала болтовню, со звонком попрощалась и, вздохнув с облегчением, выскочила из класса.
На третий день, когда меня послали сделать замену, они встретили меня тишиной.
Минуты две был шум, но потом погода в классе прояснилась, и мы очень даже прилично поработали…
Прошёл год. В декабре, перед самым 2023-м Новым годом я опять попала на замену в этот же, теперь уже 8С класс…
Их было всего-ничего – 10 человек: ковид прошёл, но многие ребята болели гриппом. Видимо, вспомнив меня и прошлогодний опыт, ребята как-то сразу настроились на работу. Урок – как урок, ничего особенного: решали уравнения. Но я ни разу не подняла голос, не одёрнула никого из них, не сделала ни одного замечания. Единственное, о чём попросила – убрать телефоны. Сказала, что для меня неприемлемо вести урок, когда ученики сидят в телефонах. И молча стала ждать. Телефоны им убирать не хотелось: я прямо видела, как их подсознание отчаянно сопротивлялось мне. В глазах ребят я прочитала вопрос: «А что будет, если мы их не уберём?»
И тогда я попросила, опять же, с улыбкой: «Ребята, подарите мне 45 минут без телефона, а я вам подарю несказанное удовольствие!»
«Какое?» - раздался вопрос.
«Я подарю вам урок математики…»
Конечно, я могла проиграть этот раунд, но, видимо, памятуя нашу прошлогоднюю встречу, они меня услышали.
И был урок… Хороший, добрый, тихий. Урок-улыбка…
«А вы ещё к нам придёте?» - спросили ребята, когда прозвенел звонок.
«Если пошлют – с радостью», - сказала я.
Я обещала быть честной в своём дневнике, поэтому перед следующей главой сделаю большой вдох – она будет трудной для меня… Так получилось, что я забрала класс у коллеги… Не хотела. Честно не хотела. Но забрала…
Продолжение: http://proza.ru/2023/03/26/1660