Из цикла “Страдания юного мэнээса”
(18+ 60–)
Татьяна поймала меня во время перекура.
– Приезжай завтра к нам на дачу в Ропшу. Мы туда с бабушкой сегодня вечером отправляемся на выходные, обещали хорошую погоду. А ты завтра утром подгребай. Пойдем покупаемся, позагораем.
– С ночевкой? – у меня перед глазами предстала соблазнительно сопящая обнаженная Татьяна.
– Нет. Не получится. Родители завтра к вечеру подтянутся и не думаю, что они обрадуются, если мы с тобой будем скрипеть всю ночь постелью.
– Эх… – образ обольстительно нагой Татьяны подернулся дымкой, показал язык и растаял. – Ну, да ладно…
И вот я субботним утром, часов этак в десять, выйдя из автобуса, топаю по пыльной грунтовке от остановки размахивая остродефицитной спортивной сумкой “adidas”. Мне был нужен небольшой красный дом с шиферной крышей. “Иди прямо от остановки по Лесной до поворота, на углу и увидишь. Он там такой один.”
Небольшой одноэтажный дом с двускатной крышей был почти не виден из–за разросшихся вдоль забора густых кустов сирени и коринки. Чтобы убедиться, что это нужный мне дом, я подпрыгнул и ничего не увидев решил сначала все–таки заглянуть на участок, для чего перелез небольшую канаву и врубился в кусты, походя набрав полную горсть коринки и запихнув ее в рот..
В саду среди яблонь, рядом с парником, стояла раскладушка, на которой жарилось под солнцем тело. Судя по каштановой шевелюре в перманенте, довольно солидной величине и красному купальнику, это была не Татьяна, а ее школьная подруга Марина, которую я уже несколько раз встречал на праздничных сабантуях. Девица она была рослая и обладала всеми женскими достоинствами приличных размеров, но как по мне, так была несколько вульгарна, хоть и трудилась учительницей, преподававшей в школе биологию и считала себя по этой причине интеллигенткой.
Продравшись сквозь кусты чуть ближе к забору, я смог разглядеть и Татьяну. Точнее только небольшую ее часть – она лежала чуть дальше на полотенце и была закрыта от обзора раскладушкой. Видны были только ее ноги по щиколотки и огромная соломенная шляпа.
– Бог в помощь! Не обгорите?
– И Вам не хворать. – Марина повернулась на бок в мою сторону. – А, это ты… Привет, привет! Чего в кустах сидишь?
– Прорастаю. Сейчас корни выдерну и приду.
Я выбрался из кустов и пошел дальше по улице к калитке.
Только я вошел на участок, как навстречу из дома вышла Танина бабушка с сумкой.
– А, Юлиан… Здравствуй. Ты тоже к нам? Я вот в магазин собралась. Ты сразу в сад иди, Татьяна с Мариной там расположились. Загорают.
– Здравствуйте и спасибо.
– Ну, ступай, ступай…
Я двинулся по дорожке в сад и тут же навстречу мне из–за дома выскочила Татьяна. Она была в коричневом бикини с красными яблоками и огромных в пол–лица темных очках.
– Пошли в дом, переоденешься. Или в джинсах будешь загорать? Плавки захватил? Бабуля, а ты куда?
– В магазин, Танюша. Посмотрю, чего там новенького завезли.
Как только бабушка вышла за калитку и скрылась за кустами я обнял Татьяну за горячую от солнца талию и поцеловал в нос, на что она в ответ лизнула меня в верхнюю губу.
– Пошли.
Мы вошли в дом. Я подошел к дивану в большой комнате и положив на него сумку достал плавки.
– Э–э–эээ…
– Переодевайся, переодевайся. У нас тут переодевалки специальные не предусмотрены.
Я снял джинсы вместе с трусами.
Татьяна тут же сбросила с себя трусики купальника, толкнула меня на диван и запрыгнув сверху, ловко заправила в себя еще не успевший окрепнуть член.
– Ну? Ты и правда загорать приехал? – замурлыкала она, раскачиваясь на мне взад и вперед.
– Не только. Еще и купаться. Где у вас тут пляж?
– Я тебе сейчас покажу пляж…
По ее телу от возбуждения пробегали волнами судороги, на животе появились квадратики напрягшихся мышц брюшного пресса, груди натянули ткань бюстгальтера, ставшего вдруг явно недостаточного размера, а мой напрягшийся член почти до боли был сдавлен мышцами ее влагалища из которого по нему медленно стекала прозрачно–белая смазка. Одной рукой она прижимала меня к себе, а пальцами другой, раздвинув сильно выступающие вперед половые губы и освободив увеличившийся клитор, старалась изгибая спину достать меня его головкой.
Не прерывая движений мы целовались, рычали и кусались…
Правда, не слишком долго… Долго с такой неуемной страстью не получится. Да и не к чему.
Только мы с Татьяной перестали сотрясаться в оргазме и замерли в сладкой истоме, как в комнате раздались аплодисменты. Татьяна повернула назад голову, а я выглянул из–за ее плеча – в дверях прислонившись к косяку стояла Марина.
– Продолжайте, продолжайте. Чего уж там, – засмеялась она. – Прям завидно смотреть на такую неуемную страсть.
– Маринка, ты могла бы и позагорать еще минут несколько.
– Позагораешь тут с вами. Рычите на весь район. Тестостероном на все стороны фонтанируете… А я лежи себе в возбужденном состоянии на раскладушке и крутись как шашлык на шампуре. Фигушки. Давайте, завязывайте. Коли воздерживаться и загорать – так всем вместе.
Таня спрыгнула с меня на пол, и я тут же натянул плавки, которые как оказалось так и держал в руке.
– Брысь, бесстыжая, – весело шикнула она на Марину, вытирая полотенцем промежность..
– Бесстыжая? Я? В отличии от тебя, я хотя бы стою в трусах. – Засмеялась Маринка и несмотря на то, что была в резиновых шлепанцах, величаво удалилась походкой а–ля Мэрилин Монро, несомненно для того, чтобы я смог оценить по достоинству ее довольно авторитетную попу.
– Хулиганка. Не обращай на нее внимания. – Татьяна обняла меня и поцеловала. – Она любую мою симпатию воспринимает как личное оскорбление. А это, что еще такое? – Таня заметила мой вновь увеличившийся член, выглядывающий из плавок.
– Это я сижу и не обращаю внимания.
– Ничего. Сейчас мы это поправим. – Таня взялась пальцами за все еще мокрую головку.
– Танюша, ты в доме? – С улицы раздался громкий голос бабушки.
– Да, бабуля. Идем!
Татьяна мгновенно натянула трусики, я поправил плавки и мы вышли из дома. Танина бабушка вынимала из сумки и раскладывала на садовой скамейке у крыльца, принесенные из магазина продукты.
– Народу – никого. Батон свежий купила. – сказала она. – Молоко, яйца, песок на варенье… Колбасы чайной ропшинской. Бутерброды сделать?
– Не. Мы потом. Сначала сходим на пруды искупаться. Жарко.
– Сходите, сходите… Ты, Таня, смотри не оплошай… А то отобьет у тебя Маринка Юлиана – больно уж у нее улыбка была хищная, да ехидная, когда она из дома выходила. Девица–то она фактурная, не то что ты, пигалица. – Бабушка рассмеялась.
– Не отобъет! Ее фактурная личность и улыбочки всем давно известны. – Татьяна показала мне подмигивая кулак и повернувшись в сторону сада крикнула. – Эй, фактурная личность, пошли купаться!
Наплескавшись в ропшинских прудах с табличками “Купаться запрещено – рыбопитомник”, располагавшихся недалеко от участка, мы вернулись домой, где Танина бабушка уже наделала бутербродов и успела сварить яблочный компот.
– Обеда у нас еще нет, так что перекусывайте чем есть.
– Спасибо, бабуля! В такую жару есть не хочется. Или кто–то проголодался?
– Ну какое такое “проголодался”? Сейчас градусов тридцать. Компотику треснем и пойдем в сад дожариваться. А какой компот–то вкусный! – Промычала Марина с полным ртом прихлебывая из стакана.
– Кушай, Мариночка, на здоровье. – обрадовалась бабушка. – Давай я тебе еще подолью. Юлиан тебе налить?
– Нет. Спасибо. Мне в самый раз.
– Ну и хорошо. Ты, ежели чего хочешь, говори, не стесняйся.
– Юл, ты захватил с собой полотенце? – Татьяна поставила стакан.
– Где–то было.
– Тащи его сюда.
Я сходил в дом и принес полотенце.
– Мда… Это что?
– Полотенце.
– И как ты на нем собираешься поместиться?
– Вообще–то я им собирался вытираться после купания.
– А лежать в саду ты на чем будешь? Раскладушку Маринка забила, а большое полотенце у меня одно.
– Я у вас под яблоней посижу. Не особо люблю просто так на земле валяться.
– Ладно, пошли.
– Ты мне только книжку какую–нибудь дай. Я забыл с собой взять. У тебя есть книжка?
– Журнал “Крокодил” подойдет?
– А то!
Татьяна поднялась на крыльцо и вытащила из под кастрюли с ягодами, стоявшей на табуретке, журнал.
– Бабуль, а ты что будешь делать?
– Пойду в дом, поставлю варенье из красной смородины варить, а то на улице слишком жарко. Как раз к вечеру управлюсь.
Мы обошли дом. Марина быстро рванула вперед, переставила раскладушку по солнцу и с размаху рухнула на брезент. Раскладушка подпрыгнула отозвавшись раздраженным скрипом пружин. Марина не глядя пошарила под ней рукой и вытащила толстую книжку, которой закрылась от солнца, раскрыв посередине. Татьяна зашла за раскладушку и расстелив полотенце улеглась рядом, спрятав голову под своей огромной соломенной шляпой. Я же, как и обещал, примостившись на своем полотенчике под соседней яблоней, стал читать изрядно помятый журнал.
Честно говоря, сидеть прислонившись голой спиной к яблоне больше пяти минут оказалось удовольствием исключительно для особо одаренных йогов. Моя спина выдержала три… Растянув свое полотенце насколько возможно, я улегся на бок рядом с Татьяной и подложив под голову согнутую в локте правую руку, щелкнул по ее шляпе.
– Привет. Как вы тут без меня?
– Скучаем. Долго же ты добирался.
– Благими намерениями…
– А где журнальчик?
– Уже прочитал. В нем букв не особо много было, в основном картинки.
– Ну, тогда скучай.
– Почему то, мне с тобой, не особенно скучно, – я согнул палец крючком и немного оттянул резинку ее трусиков на боку. – Хотя буквов на тебе вообще нету.
Татьяна тут же шлепнула меня по руке. – Брысь!
– Марина, а ты что читаешь?
– “Лезвие бритвы”
– Жуть… Утомил меня Ефремов… Что не женщина, то широкие бедра, налитая грудь и округлый крепкий зад. Не персонажи, а бригада колхозниц–передовиков.
– А мне запомнились сплошные крепкие мускулистые ноги, – пробурчала Татьяна из под соломенной шляпы закрывавшей полностью ее голову.
– Согласна. – Марина повернула голову в нашу сторону. – Судя по всему, ему в любви не везло. Основная функция женщины по Ефремову это деторождение, а все остальное – никчемушная блажь.
– “ У матери с дочкой на кофточках были одинаковые аккуратные заплатки. Было очевидно, что их выпирающие твердые соски протерли ткань на груди…” – процитировал я на память.
– Это еще откуда?
– Вроде бы, как раз из “Лезвия бритвы”.
– Я еще до такого бреда не дочитала.
– Все еще впереди! Тань, ты еще купальник не протерла?
– Юл, я же не буратина!
Мы все рассмеялись, а я невольно придвинулся к Таниному боку, так, что член сквозь ткань плавок прикоснулся к ее руке лежащей вдоль тела и я не удержавшись немного прижался к ней. Татьяна не пошевелившись приняла игру и ее рука тут же оказалась у меня в плавках.
– А между прочим, – Татьяна сдвинула шляпу и повернувшись в сторону Марины легла на бок выпустив из руки мой член, который уже больше не нуждался в стимуляции. – Ты, Маринка, соответствуешь вкусам Ефремова. Широкие бедра, объемная грудь… Вот только талия узковата, а так очень даже.
– Когда я в детстве читал “Туманность Андромеды”, то ни на какие бедра и груди даже и внимания не обращал, – сказал я, немного переведя дыхание. – Очень приличный коммунистическо–фантастический романчик с дальними планетами, таинственными чудовищами и светлым будущим. Может в нем их и не было.
– Кого?
– Сисек и писек.
– Фу, как некрасиво. – Маринка отвернулась от нас и перевернув страницу сделала вид, что читает дальше.
– Хорошо. Мулиерум мамма эт фемур. Так лучше?
– Однозначно. А это что?
– Женская грудь и бедра. Латынь.
– А по–моему бедра по латыни коксис, – уточнила Татьяна.
– Вполне вероятно. – ответил я и просунул руку ей сзади в трусики, раздвинул ее эти самые коксис и достав пальцами до входа во влагалище погладил уже совершенно мокрые половые губки. – Давно это было.
Раздался вздох и тихое сопение.
– Что?
– Латынь… Анатомия…
– Да уж… – на долгом выдохе проурчала Татьяна. Вытащив мою руку из промежности и приспустив плавки просунула себе между ног вместо руки мой член.
– Вы опять бузите? – Марина повернулась в нашу сторону. – Завязывайте, любовнички. Взрослые люди, а ведете себя как шестнадцатилетние подростки. Пора бы уже научиться либидо контролировать. Чай, не павианы.
– Сама ты павиан. – прерывисто просопела Татьяна не переставая понемногу двигать попой. – Думаешь, так просто лежать бревном, когда рядом любимый мужчина?
– Ничего я не думаю. – Марина заскрипела раскладушкой поворачиваясь к нам спиной. – Может, мне тоже хочется.
Половинки Марининой попы стали сжиматься и разжиматься, а между бедер показались пальцы с ногтями покрытыми лаком красного цвета и стали поглаживать ткань купальника прикрывавшую промежность.
– Хочется – перехочется. – Татьяна притормозила. – У тебя сейчас и так сразу два мужчины.
– Полтора. – отозвалась Марина. – Да и то, один в Арктику на полгода смылся, а второй больше трех минут не может и сразу засыпает. Одолжила бы Юлиана на полчасика… По старой дружбе. А? Юлиан? Взгляни, разве не хороша?
Марина не поворачиваясь немного приподняв согнула левую ногу в колене и оттянув рукой край купальника обнажила прикрытые мокрыми каштановыми волосами полные половые губы.
– Зараза ты, Маринка!
– Марина, ты можешь не соблазнять меня демонстрацией своих интимных достоинств. Я, покамест, моногамен.
– Я тебе дам, “покамест”. – Татьяна повернула голову, шляпа сползла набок и она умудрилась укусить меня за губу. Мой член тут же проскользнул в вагину и мы дружно засопели в унисон.
– Извращенцы! Совокупляться в присутствии возбужденной дамы – последнее дело. Подумали бы, каково мне все это наблюдать.
– А ты не наблюдай…
– Ну, уж нет… Я уж, погляжу уж… На вас уж... – Маринка стала переворачиваться на левый бок в нашу сторону. – Хоть помастурбирую немного, раз с Юлом каши не сварить. Хотя я в этом и не вполне уверена. Ну скажи, Юл, неужели ты меня совсем не хочешь?
– Отстань! Я никого кроме Тани не хочу.
– Ну, ну… – Промычала Марина переворачиваясь. Она неосторожно легла на самый край раскладушки и та со скрипом упала вместе с ней на бок, прикрыв нас при этом полностью, от возможных взглядов бабушки со стороны дома. Мы с Татьяной на это никак не отреагировали, так как несмотря на почти незаметные фрикции, были в самом разгаре процесса. Марина приподнялась и села привалившись спиной к брезенту раскладушки широко раздвинув согнутые в коленях ноги. Левой рукой она оттянула в сторону ткань купальника, а правой, разгладив между ног волосы и послюнявив пальцы, стала массировать большой клитор выступающий между половых губ.
От такой картины маслом я сразу же кончил, а Татьяна почувствовав это, затряслась во множественном оргазме, закусив чтобы не кричать, край шляпы.
– Какие вы лапушки, – замяукала Марина. – Юл, ты куда это кончил? Танечке в попу?
– Маринка, отвянь! – Татьяна приподняла голову. – Дай нам полежать спокойно пять минут, а потом я тебе твои глазенки бестыжие повыцарапаю…
– Да ладно тебе… Лежите, лежите. Можете даже вздремнуть, а я покараулю чтобы бабуля не застукала.
Я закрыл глаза и опустил голову на землю чтобы не возбуждаться смотря как Марина мастурбирует прямо перед нами. Впрочем, мой член все равно не терял эрекцию, так как Татьяна продолжала держать его в себе, постоянно сжимая и разжимая мышцы влагалища. Не знаю где, или у кого, она этому научилась, но хитрый способ поддержания меня в напряжении был крайне эффективен и больше я ни у одной женщины не встречал подобных способностей.
– Нет. И все–таки я не понимаю. – продолжала излагать с паузами на сопение, свои тезисы Марина. – Ну любите вы друг друга, так… на здоровье! Но здоровый физиологический секс–то тут причем? Почему бы… не помочь в удовлетворении сексуальных потребностей одинокой… Почти… Очень возбужденной женщине, которую вы сами же и раззадорили? Надо было… бикини одеть. Все–таки закрытый… купальник несколько не удобен.
Я приподнял голову и открыл один глаз. Марина уже мастурбировала двумя руками. Закинув назад голову с закрытыми глазами и высунув от усердия набок язык, левой рукой она массировала покрасневший и сильно выступающий вперед клитор, а пальцы правой вставила себе во влагалище и двигала ими имитируя движения полового члена.
– И часто ее так заносит? – поинтересовался я.
– Бывает. Мариночка у нас дама страстная и любвеобильная. Еще в школе, к десятому классу, со всеми нашими мальчишками переспала.
– Не со всеми!
– Со всеми, со всеми! Мне Александр потом признался, как ты его на кухонной табуретке на моем дне рождения отымела.
– Очень интересно. – я оживился и приподнялся на локте, член тут же выскользнул и опал. – И что это у нас за Шурик?
– Не бери в голову. Моя давнишняя школьная любовь. – Татьяна нежно поцеловала меня в щеку. – Почти десять лет прошло. Но с тех пор Маринку на расстояние интимной близости я к мужчинам не подпускаю.
– А это что? – Я показал рукой на сотрясающуюся в оргазме Марину.
– Нестыковочка вышла. Я забыла, что мы с ней неделю назад договаривались на дачу вместе. Вот и нате вам… С кисточкой…
– Уф–ф–ф… – Марина обмякла и вытянув вперед ноги повалилась на бок. – Лепота–а–а…
Она приподняла на Тане шляпу и спросила. – А вы как? Отсовокуплялись?
– Тьфу, Маринка, на тебя еще раз!
– Ну, что вы надулись? Я же по дружески переживаю, чтобы вам было хорошо, как и мне. Или даже лучше.
– Заботливая ты наша…
Со стороны дома послышался голос бабушки.
– Танюша! Ты не знаешь где сторож для молока?
– Сейчас, бабуля…
Мы с Татьяной поцеловались, она поднялась на ноги и стукнув Марину по заднице ногой, – Вставай, развратница, – отправилась в сторону дома.
Марина поднялась, поправила упавшую раскладушку и снова сориентировала ее по солнцу. Только теперь солнце передвинулось к западу и раскладушка больше не перекрывала вид из окон дома.
– Все. – сказала она укладываясь на живот. – Кончились ваши игры. Бабушка из окна вас сразу прищучит!
– Твои игры закончились тоже. – я встал и переложил наши с Татьяной полотенца перпендикулярно дому.
– Ну? Так, когда встречаемся? – Маринка определенно не собиралась успокаиваться.
– Скорее всего на Танином дне рождения.
– Не–е–е… – Протянула она потягиваясь – Я так долго ждать не могу. Давай завтра вечером?
– Нет. Не давай. Даже если не брать в расчет наши с Таней отношения, ты мне просто не нравишься. Как женщина. У нас с тобой совершенно разные мировоззрение и темперамент. К тому же, меня никогда не прельщал эксгибиционизм.
– Ой, ой, ой… Какие мы нравственные! Юл, я же не предлагаю какую–то там любовь, или упаси боже, отношения… Просто здоровый физиологический секс. И не ври пожалуйста, что я тебя не возбуждаю.
И она опять потянулась, улыбаясь как пантера из мультика про Маугли.
Я, поворачивая голову, оглядел ее с макушки до пяток, демонстративно не задержав внимания на виднеющемся над лифом купальника большом набухшем соске…
– Представь себе, нет. Так что здорового физиологического секса у нас с тобой не будет.
Я поднял полотенце и пошел к дому. Татьяна тут же вышла из–за крыльца навстречу и стало ясно, что она тихонько за нами наблюдала.
– Знаешь, Таня, я пожалуй двину к дому.
– Как не странно, возражать не буду. Сама виновата. Черт меня дернул ее позвать. – Она взяла меня под руку и глядя мне в глаза поверх очков прижалась к боку.
– Ну кто же знал, что у тебя такая любвеобильная подруга. Давай рванем в следующие выходные ко мне на дачу? У меня там точно, ни родителей не будет, ни Маринок…
– Не получится. Мне надо бабушку на выходных на дачу вывозить. Вот в Июле родители сюда переберутся, тогда хоть на дачу, хоть в Юрмалу.
– Договорились… Хорошо хоть, что у тебя дача в получасе от метро.
Я шлепнул Татьяну по попке, заскочил в дом, натянул джинсы и футболку и, запихнув в сумку полотенце пошел на выход.
– Надежда Григорьевна!
Танина бабушка выглянула из кухни.
– До свидания!
– Ты уже поехал? Назагорались?
– Да! Спасибо! До черноты!
Помахивая сумкой я вышел из калитки и отправился на автобусную остановку. На перекрестке я обернулся – Татьяна высунулась из–за калитки и, помахав мне своей огромной соломенной шляпой, показала язык.