"...Жил в Одессе Хаим, никем не замечаем,
А, жена рожает каждый год.
То рожает двое, то рожает трое,
То рожает сразу четырех....
...Умер, бедный Хаим, никем не замечаем,
А, жена рожает каждый год.
То рожает двое, то рожает трое,
То рожает сразу четырех.
Видно, Хаим с того света
Продолжает дело это..."
(Слова из еврейской песни)
Случилось это в прошлую субботу, прямо перед обедом. Приехала к нам скоропостижно, в гости на три недели, из своей деревне Тягушицы, что под Псковом, тётка Клава, родная сестра матери жены моей, Танюхи. Тёща-то моя уж пять лет, как уехала в Китай к новому мужу, китайцу. Клавдия Петровна всегда так приезжает к нам, в Питер, не предупреждая, чтобы не спугнуть. Нам повезло лишь однажды. Год назад было это, она приехала, а мы с Танюхой в Сочах отдыхаем… С тех пор и не была у нас. Надеялся уж, что навсегда обиделась, ан, нет, припёрлась.
Клавдия, конечно, тут грех жаловаться, привезла с собой много всяких гостинцев. Как только допёрла всё это?
Ну, и конечно же, мы накрыли стол к обеду из привезённых ею нам деликатесов…
Отобедав, перекрестив рот, тётка Клава заговорила:
- Оооох, милаи мои, наелася я в три горла. Умеете вы поберечь старуху. Сыта теперь, почитай, до самого ужина. А таперяча давайте сядем с вами на ту кушетку и станем разговоры говорить. Что нового за год жизни, что Господь подарил нам, произошло. Я, пожалуй, и начну.
А случилось у нас великое чудо в Тягушицах. Знамение можно сказать. Но об ентом позже. Год-то этот начался у нас скверно. Утонул по пьяне самый наш трезвенник, Колька Шнырин. Да вы его поди знаете. Это муж Екатерины Шныриной, она ещё картавит, да каждний год новых детей приносит домой. Рожает сталбыть. У них уже детей тех скопилося девять или даже одиннадцать. Они все шустрые, бегают по деревне, их и не сосчитаешь. Так вот, таперячи одна осталась Катерина, вдова значит. Ох уж и убивалась она бедная по Кольке свому. Какой-никакой, а всё ж мужик в доме был, а таперячи-то ей как со столькими-то детями быть. Дети малы ещё, да и только девки всё у них получалися.
Катька-то всё в церкву нашу бегать начала, за упокой свово Коленьки всё Господу свечечки ставила. Да и батюшка-то ей в этом не припятствовал, а даже и помогал чем мог. Тоже молебны служил по усопшему рабу божьему, Николаю. Даже попадья-матушка на его ворчала за усердие такое.
Ой, уж так эта Катерина убивалася, уж так горевала сердешная, что с горя даже пухнуть начала.
Так вот, и случилось тогда у ёй это чудо великое. Произошло это аккурат четыре седмицы назад, в вечор; Катька-то наша картавая, совсем неожиданно для себя, как она сказала, мальца родила. Родила, а показывать никому не спешила. Сглазу боялась.
На проповеди воскресной, батюшку нашего Никодима, конюх Игнат Сиделкин спросил прилюдно, мол, откедава малец-то у Шныриной через 10 месяцев после смерти покойника появился?
И дал всем Батюшка про Катерину такие разъяснения:
- Чистоты небывалой эта женщина. Каждний вечор ведь она, как детишек своих-то ко сну пристроит, приходила ко мне в храм молиться за упокой души мужа ейного. Царствие ему небесное!
Так чего вы тут теперь удивляетесь? Для неё, её Колька, и поныне живее всех живых.
- Как Ленин, - сказала мечтательно старуха Ефросиня Прокофьева.
- А мобудь она святая и понесла от Господа нашего, спасителя? – высказал предположение, перекрестившись трижды, конюх Игнат Сиделкин. А что, у меня, вона, куры без петухов несутся.
А перед самым моим отъездом к вам, гостевать, я случайно увидела младенца того. Какой же он хорошенький. Да что я рассказываю, я же фото телефоном сделала.
Тут моя жена, Танька, как заорёт матом (благим):
- Ой! Ой! Ой! Держите меня семеро! Он (мат) копия (мат) ваш батюшка (мат) Никодим!
- Окстись племянница, совсем ополоумила что ль? И не похож младенец вовсе. У Батюшки то нашего борода…
Фото взял из интернета, спасибо автору за это!