Глава 25
Пожалуй, достаточно я написал про 1620 год, который был полон таких важных событий. Пора мне уже обратиться к году 1621. Для начала вспомню, что произошло в этом году особенного. Итак, в январе был опубликован список новых кардиналов, в которых Ришельё себя не нашёл. Он остаётся епископом Люссонским. Но он добился главного: Король оценил его способности вести переговоры и даже его управленческие таланты и работоспособность, он стал больше ему доверять. Сказались девять лет его добровольного отъезда из Парижа в Люссон, где он взялся за работу епископа со всем максимальным усердием.
В конце марта умер Король Испании Филипп III, отец Королевы Анны Австрийской, после чего Королём Испании стал её брат, Филипп IV. Как почти у всякого Короля Европы у него имелся фаворит, который на правах первого министра фактически правил Испанией. Его звали Оливарес.
Чуть менее чем через месяц, 25 апреля, был заключён мадридский договор между Францией и Испанией. С его помощью два королевства пытались урегулировать спорный вопрос о Вальтеллине. Этот договор остался фикцией, пустым звуком, он ничего не принёс, поскольку стороны его не исполняли. Скажу больше, договор, заключённый через пять лет в Монсоне, также ничего не принёс. Эта горная долина на севере Ломбардии, к северу от Бергамо, на границе Италии со Швейцарией, у подножия Бернинских Альп всегда оставалась слишком лакомым куском для всех соприкасающихся с ней стран. Думаю, этот спор не разрешится и через двести лет. Но, конечно, никто не позволит им бесконечно оставаться независимым мелким государством, Республикой трёх лиг.
Между этими двумя событиями, а именно, 9 апреля, истек срок перемирия между испанскими Габсбургскими и соединёнными провинциями. Новое перемирие заключено не было. Значит, война.
В августе Король предпринял попытку осадить протестантскую крепость Монтобан. Его отец (или тот, кого считали его отцом), Король Генрих IV сам был протестантом, который дважды отрекался от протестантской веры под давлением обстоятельств, то есть совершенно не по доброй воле. В душе он всегда, разумеется, оставался протестантом. И вот его сын и наследник, Людовик XIII, ведёт войну с протестантами. Разумеется, не без влияния Ришельё, поскольку Королева-мать уже не оказывала никакого влияния на Короля к этому времени. Но сам этот Ришельё весьма терпимо относился к протестантам иностранным, вступая с ними в союзы против даже французских католиков, таких как герцог Лотарингский и многие другие. Это лишний раз доказывает, что религия отступает, когда на сцену выходят геополитические интересы государств. Но борьба с собственными протестантами – это была борьба за единство Франции, также как и борьба с собственными непокорными католиками.
Нантский эдикт, подписанный Генрихом IV, даровал, казалось бы, примирение между католиками и протестантами. Но великолепный замысел кончился на так, как задумывалось. Гугенотам разрешили отправлять свою религию, но запретили делать это в Париже и многих других крупных городах. Для видимости справедливости им разрешили делать это в некоторых не столь существенных городах на окраинах Франции. Это привело к тому, что все гугеноты съехались в эти города, и там, находясь в большинстве, избрали своих ставленников на должности губернаторов. Эти города стали гугенотскими, добрые католики вынуждены были их покинуть, после чего эти гугенотские города-крепости стали оплотом сепаратизма. Находясь на окраинах государства, они получили возможность вхождения в оборонительные союзы с близлежащими протестантскими государствами. Так города-крепости, подобные Монтобану, Монпелье, Ла-Рошели, стали источником невероятной опасности для целостности государства, поскольку такие города могли быть свободно использованы в качестве плацдармов для дальнейшего ведения войны такими историческими противниками Франции, как, например, Англия, Испания, не говоря уже о мелких германских государствах, которые постоянно стремились урвать у нас ту или иную провинцию. Впрочем, с некоторыми из них иногда удавалось заключить непрочные временные союзы.
В самом конце года, 15 декабря, умер де Люинь, Мария овдовела. Уже на следующий год она вышла замуж за Клода Лотарингского, пятого сына герцога Генриха Лотарингского, который был третьим герцогом де Гизом. В результате женитьбы Клод получил не только Марию, но также и титулы великого камергера и великого сокольничего Франции, что, учитывая чрезвычайную любовь Людовика к соколиной охоте, сразу же вводило его в круг близких к Королю придворных. Впрочем, он и так был достаточно знатен и любим Людовиком XIII, который ещё в 1611 году, будучи сам достаточно юным, уже сделал его герцогом де Шеврёзом и пэром Франции. Итак, Мария перешла из рук одного герцога и пэра в руки другого герцога и пэра, передав как приданое должности великого камергера и верховного сокольничего Франции. Надо полагать, что Клод де Шеврёз намеревался через Марию получить и все остальные должности де Люиня. Но коннетаблем он так и не стал. И никто не стал. Впрочем, Мария не осталась внакладе, поскольку в 1657 году Клод де Шеврёз скончался, не оставив после себя наследников мужского пола, так что его титул герцога де Шеврёза перешёл в сыну Марии от первого брака, к Луи-Шарлю д’Альберу. Ах, мой Луи-Шарль, я так рад за тебя!
Надо сказать, что герцог Клод де Шеврёз старался держаться в стороне от интриг Марии. Это было весьма разумно с его стороны. Впрочем, быть может, разумнее было бы не жениться на Марии? А как же тогда должности великого камергера и великого сокольничего Франции? Да и разве Королю отказывают, когда он сам берётся сватать подругу своей жены, Королевы? Мария изо всех сил изображала траур и, по-видимому, перестаралась. Людовику надоело видеть кислую физиономию подруги жены, поскольку ему достаточно было одной кислой физиономии, с которой его обвенчали. Две постные мины – это слишком даже для такого государя-ханжи, каким был или старался быть Людовик XIII. В то время ему, должно быть, казалось, что выдать Марию за Клода де Шеврёза – гениальная идея. Быть может, эту идею ему подбросил Ришельё. Я бы не удивился, если бы узнал, что так оно и было.
(Продолжение следует)