Реплика в духе: может, в консерватории что подправить...
"Прими их господь к себе... Рабов твоих мятежных Петра, Анну, Елизавету, Екатерину, Павла..."
Народ малограмотный – в оценках неточен и несправедлив. Царей воочию не видели – воспринимали их, как велено: икона, божий наместник, хозяин из хозяев, заступник и судья. Редко кого ценили правильно: когда и благие свершения замечали, и недостатки видели и прощали, и мелкими благодеяниями были довольны.
В публике, от сенатского секретаря до торговца сеном, о кончине царей не жалели – все ждали себе выгод (чиновники повышения жалованья, купцы преференций, крестьяне снижения налогов, офицеры новых производств).
Таково впечатление создается, когда читаешь предвзятые острые взгляды просвещенных современников на правителей 18 в. Разве что по Екатерине II оказалось больше сожалеющих, чем радующихся. Но в числе возрадовавшихся каковы фигуры! – Радищев, Павел, Ростопчин...
По Павлу сразу возникает флер сомнений: может, через год-другой остепенился бы, привел мысли и дела в порядок... Ведь умный же человек, добрый, образованный, слышащий других... Но - не солидный. Ох, сколько солидных парней прошло и проходит у нас через высшую власть. Ничего не знает, нее умеет, ничего не достиг, все развалил... Но – солидный!
Петр изгалялся в реформах и свирепствовал над народом. За его бытом наблюдать страшно: скот скотом...Придумали отговорку: время такое, у них там на западе еще хуже было. Назови, где? В Швеции?- Не было. А Англии, Франции? – Не было. В Австрии? – Не было.
Пока разные Монтескье и Вольтеры эпоху Просвещения формулировали, у нас творились события не меньшего масштаба.
Грубая мужиковатая Анна до конца жизни сохраняла привычки измайловской деревни. Забавлялась примитивно – шутами, глядением в окно, сплетнями и стрельбой по воронам. Наказывала больше собственным кулаком и драньём за волосы. У других этого не любила и наказывала нещадно. За свое царство казнила сотни. Высекла в Канцелярии тайных дознаний и розысков: тысячи.
Милейшая и богомольная Елизавета Петровна в обидах и злобе предела не знала. Но дала себе слова никого не казнить, и смертные приговоры не подписывала. Неисправимые злодеи содержались в камерах и казематах, нанося казне большой ущерб. Добрая. Но Анну Леопольдовну с мужем извела в монастырской тюрьме в Архангельске. Наталье Лопухиной велела язык вырвать – всего лишь за то, что острословила и наряды позволяла себе, не хуже царских.
Мягкая и образованная Екатерина Вторая подписала смертный приговор лишь тому, кому нельзя было не подписать – Пугачеву, разорившему часть России и предавшему смерти тысячи дворян. Но в мирной жизни вела себя крайне приятно и доброжелательно - не сдержала монарший гнев лишь на Новикове и Радищеве.
С первым спорила-спорила (в прессе), не убедила, разозлилась и велела арестовать... Второго, серую чиновную мелочь (к.с), таможенного ярыжку, косноязычного писателя – на которого и внимания-то обращать не следовало, почему-то заприметила особо – полгода вела разбирательство, потом тщательно искореняла следы деятельности...
Имела страсть женить и выдавать замуж. Осчастливила ранним браком двух внуков и двух внучек – всех на столько неудачно, что едва ль в Европе найдутся иные подобные прецеденты.
Павла можно пожалеть. Ошалел от несметного количества подхалимов и мерзавцев вокруг... Наполеон говорил: в такой среде он, в конце концов, умом тронулся... Внимательные и прозорливые Нелидова, Ростопчин, цесаревич Александр – люди из середины процесса, соотечественники и сослуживцы - психической патологии не заметили.