В одной коммуналке с Ахинеей Соломоновной жил одинокий мужчина — Одиссей Афиногенович Полюстров-Заболоцкий.
Он был пенсионером государственного масштаба и получал на тысячу восемьсот двадцать один рубль с копейками больше. По коммунальным платежам у него были существенные льготы, и по праздникам почтальон приносил единовременную выплату за какие-то заслуги и гербовые правительственные письма с цветистыми витиеватыми, как под копирку, поздравлениями. Сосед ими обклеил всю свою комнатушку, существенно сэкономив на косметическом ремонте, чему Ахинея Соломоновна бесконечно завидовала и прозвала его жилплощадь «Филиал администрации президента».
Пришла пора его охмурять и переселяться в его вотчину, а свои пенаты можно было выгодно сдать.
Когда пенс вышел на кухню набрать ржавой горячей воды из крана якобы для чая, Ахинея Соломоновна якобы случайно застряла в проёме, чтоб он не выскользнул и придала лицу жалостливо-расстроенноё выражение, капризно сложив губки и предварительно аккуратно намочив глаза слюнями...
Одиссей обернулся и понял, что его ожидает коммунальная одиссея. Проще пробку от шампанского затолкнуть пальцами обратно в бутылку, нежели вытолкать Ахинею из проёма. Особливо, если она сама того не желает.
Сосед обречённо поставил кружку на стол для остывания и с видом ведомого на казнь подошёл к соседке. Та, торжествуя в душе, вылепила себе маску лица скорби.
Одиссей Афиногенович поискал место, в которое можно было бы упереться, не нарушая давний пенсионный покой своего либидо, но везде была грудь Ахинеи Соломоновны.
Она ему эротическим шёпотом проворковала:" Смелее, сосед! Вы мне сделаете только пользительную приятность, а я вас угощу настоящим чаем." И подмигнула весьма загадочно и многообещающе.
Делать было нечего.
Одиссею хотелось покинуть кухонно-комунальную Итаку, и он упёрся слабыми рукчками свего тщедушного тельца в великолепное, душевно-телесное богатство Соломоновны. Видимо, точка «G» у последней мигрировала из внутреннего местожительства наружу за годы воздержания и отпочковалась, потому как пенс нащупал два крупных взбухающих бугорка, и Ахинея закатила глаза к потоку и очень шумно задышала. Лоб Одиссея покрылся испариной. Не от напряжения, а от перенасыщенности влагой божественных лёгких Ахинеи.
Напряглось у него внизу и что-то приятное стало разливаться по телу, вливалось во все члены, манило истомной негой и обещало заполнить пещеристое тело.
Такого у Одиссея не было много-много лет.
Он даже растерялся и пошатнулся, что привело к нарушению равновесия. Носом он попал прямо междусисечный овраг, потому как такой здоровый буерак нельзя называть уменьшительно ласкательно. Какая там ложбинка??
Он вдохнул аромат феромонов возбуждённо-алчущей женщины, и сознание его покинуло.
Хитро-мудрая Ахинея Соломоновна подхватила Одиссея Афиногеновича на руки, выдохнула, что позволило ей без проблем выпасть из проёма и понесла его в его комнатку, делать ему искусственное дыхание. Надобности таковой не было, но раз Ахинея решила, значит, надобность возникла.
Соломоновна очень интенсивно делала ему это самое дыхание, аж чресла Одиссея тряслись, и пожилой Одиссей вдруг почувствовал себя настолько окрепшим, что решил осчастливить Ахинею, сделав её на несколько минут своей Пенелопой.
Пенелопа отдавалась ему со всей многолетне-нерастраченной страстью и неистовым желанием впоследствии перечитать легенды и мифы древней Греции. Кроватка дедка была сломана, диван развалился от кинетического воздействия сексуальной энергии…
Через 20 минут землетрясение, которое зафиксировали все сейсмодатчики города, прекратилось. Дом пошёл трещинами, крыша грозила рухнуть. Подвал затопило водой из прорванных труб.
Катаклизм возник по вине двух известных нам человек.
Но им было пофигу.
Они лежали обнявшись и уже синхронно думали о совместном будущем. Одиссей представлял будущее в виде стола с тарелкой борща со сметаной и кусками подового хлеба. Ахинея представляла грядущее в виде большой и крепкой кровати-траходрома и взаимного петтинга.
Остальное придёт после или позже.
Но будущее оказалось прозаичнее…
Оперативно приехала комиссия и, увидев, сколько правительственных грамот вылетает в щели треснувшего дома, перестраховавшись, приняла решение дом признать аварийным и расселить жильцов.
Жильцов расселили.
Все, прощаясь, плакали, будто бы от огорчения. На самом деле это были слёзы радости.
«Молодой» паре по их настоятельной просьбе, подкреплённой кучей правительственных бумаг, дали двушку, в которой они предались… Нет, не разврату, не безудержному сексу… Нет!
Они предались счастью и любви.
Ведь вы помните банальное: любви все возрасты покорны...
А вы что думали? Просто страсть плавно перетекла в тихую, взаимоуважительную любовь.
Все мы люди, все мы человеки.
Понимать надо!