-14-
В районе Каролино-Бугазской косы, что в шестнадцати километрах от Одессы, 31 августа 1986 года на садовом участке весь день трудился отставной моряк, капитан дальнего плавания Ян Богданович Казючиц. Он убрал отжившие своё старые кустики клубники и поместил в новые лунки удобренного грунта свежую клубничную рассаду. Затем подчистил помидорные грядки, оставив на месте и подвязав ещё плодоносящие растения, прополол баклажаны и болгарские перцы, активно дающие урожай, собрал очередную порцию подоспевших молоденьких кабачков, решив про себя сварить из них уникальное варенье с добавлением лимона, рецепт которого узрел на днях в одном из цветных журналов. Полили кой-какую зелень. Дальше его поджидала работа в мастерской, небольшой, но имеющей всё необходимое для любимых занятий по дереву – хобби, к которому капитан пристрастился по выходу на заслуженный отдых и которому никогда не изменял.
Ян Богданович почти безвыездно проживал летом в маленьком и уютном дачном домике, который сработал сам десять лет назад. Домик был из дерева, с мансардой и миниатюрным балкончиком, принимавшем на кованую ограду витиеватые виноградные лозы, украшенные широкими резными листьями. Перед домиком был разбит палисадник, радующий глаз непрерывающимся цветением. Палисадник цвёл с ранней весны до поздней осени, потому что сорта цветов подбирались специальным образом. Весной цветник просыпался от скромных улыбок белых, светло-розовых и нежно-голубых подснежников, потом в нём оживал огонь алых тюльпанов и рябило в глазах от пестроты всякого рода нарциссов – от бледно-лимонных до огненно-рыжих, а также синели облака пахучих гиацинтов.
В начале лета красочный питомник веселел разноцветными розеточками «коврика», завлекающими в свои яркие, пахнущие мёдом чашечки неисчислимых жужжащих пчёлок. После цветник менял аромат, благоухая душистым ландышем, а когда лето полновластно всходило на престол, то цветение в палисаднике достигало своего апогея – чего только ни цвело: и разноцветные петуньи, и сиреневые ирисы, и всякие-всякие однолетники и поздние многолетники. К осени распускали мягкие иголки милые кокетливые астры. А заканчивался же этот долговременный обворожительный бал цветов появлением мудрых горькопахнущих кудрявых хризантем и уверенных в себе всяких – больших и маленьких – дубков. Но на протяжении длительного цветочного праздника без конца очаровывала королева роза, представленная среди подданных разнообразием форм, запахов и цветовых оттенков.
Здесь произрастали ранние и поздние розы: кустящиеся, вьющиеся и цветущие в одиночку, крупные и не очень, розовые, белые, лимонные, оранжевые, алые, бордо, чёрные, бархатные и шёлковые… Розарий довольно сильно впечатлял всех случайных зрителей и постоянных соседей, которые не переставали восхищаться неуёмной фантазией Яна Богдановича, а пуще всего – его неиссякаемым трудолюбием и увлечённостью просто сказочно красивым делом.
Ян Богданович посвятил жизнь притягательному, завораживающему и суровому, морю. Но, наверное, оттого что оно являлось причиной длительных разлук с родимой землёй, он до безумия любил эту землю. И, списавшись на берег, капитан отдавал оставшуюся жизнь теперь уже земному морю, обихаживая землю, возделывая её, дрожа над ней, болея за неё и радуясь каждой удаче на этом благословенном поприще. А земля возвращала ему сторицей.
Ян Казючиц рано овдовел, оставшись с маленькой дочкой на руках, и ему пришлось вместе с отцовскими обязанностями взвалить на свои плечи материнские, одновременно заменить девочке мать. Ксения росла, подобно Ассоль из Гриновских «Алых парусов». Она с малолетства приучилась к самостоятельному труду по дому, напоминая деятельным видом маленькую женщину. К годам десяти Ксюша порядком умела хозяйничать: она вкусно готовила, мыла полы, стирала и по правилам, нигде не записанным, но существующим среди хозяек, вывешивала белье на сушку. А затем по всё тем же неписаным правилам отглаживала отцовские рубашки и хлопчатобумажные пододеяльники. Всё как-то ладилось у девуньи-хлопотуньи. Ко всему прочему девочка прилежно училась в школе. Но главным и ценным было то, что в её крошечном сердечке умещалась огромная любовь к отцу, которого она – ребёнок – так редко видела.
Ксения научилась ждать отца из далёкого плавания, а умение ждать порождало в ней не менее великое умение терпеть. И она терпела. Терпела вынужденное одиночество, когда отец уходил в рейс, терпела случавшуюся не раз нехватку в средствах, если денег не оставалось до возвращения отца. Терпела приезды отцовской сестры, своей тётки. Та была женщина добрая и по-своему любила племянницу, но Ксюша недолюбливала и сторонилась её, потому что тётя постоянно стремилась навести свои порядки и установить свои законы в доме брата. Более того, тётка без конца говорила Яну, что станет всем лучше и легче, если она увезёт Ксюшу с собой. А этого Ксюша боялась пуще всего на свете.
Когда возвращался отец, для Ксении наступал счастливый день. Отец приходил с моря почему-то всегда ночью, обязательно в тот час, когда она спала. И даже если Ксюша в это время спала крепко, её слух всё равно чутко улавливал звук открываемого отцом дверного замка. Девочка вскакивала с постели, босиком летела в прихожую и кидалась отцу на шею.
- Папка приехал! Ура! Папка приехал! Я так тебя люблю!
Отец заключал в объятия родное существо, дороже которого никого не имел он в целом мире, целовал её в лобик и взаимно признавался:
- Я тоже тебя люблю, птенчик! Посмотри, что я привёз тебе на этот раз!
Подарки, которые доставались тут же из набитого «добром» чемоданчика, «взрослели» вместе с Ксенией. Сначала это были игрушки: кораблики различной модификации, куклы-негритята – матросы в берете с красным помпоном, меховые и плюшевые мишки. Затем наступил период, когда отец привозил разные замечательные, порою, редкие книги, где публиковались рассказы из истории флота той или иной страны, где печатались великолепные иллюстрации знаменитых в историческом смысле кораблей, где повествовалось об их создателях или говорилось об известных в истории мирового флота Моряках с большой буквы. Ну, а позже, когда Ксения превратилась в юную леди, к интеллектуальным подаркам прибавились наряды и украшения, покупаемые в различных странах Земли, где побывал отец.
После окончания школы Ксения отправилась учиться в Ленинград. Там встретилась с будущим мужем. Нынче же Ксения Яновна была мамой двоих сыновей, любимой и любящей женой и работником Владивостокского морского порта «Золотой Рог». Вот так далеко от любимого отца забросила судьба её семью.
В августе 1986 года Ксения, наконец, вырвалась из тисков работы и быта и ненадолго приехала погостить к Яну Богдановичу - на его священную дачку. Пока Ян Богданович возился со своими питомцами-растениями, Ксения намывала дом. Она отскребла деревянный пол кирпичом, как в старину, подкрасила окошки и деревянные кружева над козырьком крылечка. Под вечер воскресенья 31 августа она стала было собирать ужин, как её внимание привлекла телепередача – в кухонной комнатке работал малогабаритный чёрно-белый телевизор. На стене стучали ходики.
Ровно в 19.00 часов из лесного домика выскочила на пружине смешная кукушка и прокуковала семь раз. Ксения увидела на экране телевизора диктора, который почему-то говорил по-турецки. Она прислушалась: точно, турецкий язык. Шёл выпуск турецких новостей, причём картинка на экране была чёткой, без помех, и звук отличный. «Странно, мы находимся от ретрансляторов в трёхстах километрах, не меньше», - подумала Ксения. Диктор проговорил минут пять, и турецкая передача исчезла. Предположив, что почти в конце двадцатого века всякие чудеса техники вполне возможны, она, как любой грамотный инженер, всё же понимала, что Турция поймана телеприёмником неспроста. Причиной, вероятно, явились электромагнитные возмущения, возникшие, скорее всего, над акваторией Чёрного моря.
Ксения выглянула в окно, выходящее в сторону огорода.
- Пап! – позвала она. – Не желаешь поужинать? Иди сюда, я расскажу тебе об одной интересной вещи!
- Сейчас, доча! – отозвался отец из мастерской. – Я тут детальку завершаю, сейчас иду!
Доделав работу, Ян Богданович прикрыл дверь в святая святых и направился через огородик к дому. Однако его острое внимание привлекло зрелище, вроде бы незначительное для несведущего человека, а для знатока, привыкшего к природе и к её приметам-знакам – весьма и весьма говорящее о многом и важном: прямо у него на глазах, под его ногами сновало туда-сюда семейство из пяти ёжиков – мал-мала-меньше. Животные абсолютно забыли о страхе перед человеком и хаотичным движением проявляли признаки беспокойства явно другого порядка. Ян Богданович хмыкнул озадаченно, аккуратно прошёл мимо ежей, так и не вызвав у них никакой «адекватной» реакции. Значит, если они и боялись, что выказывалось их неуравновешенной беготнёй, то чего-то гораздо более опасного, чем появление человека.
Ян Богданович насторожился и объявил дочке:
- Ксюша, по огороду бегают ежи, они не находят себе места.
- Вот, - подтверждая какое-то предположение, отреагировала Ксения , - представляешь, немногим ранее телевизор поймал Турцию, я слушала турецкого диктора!
- Та-ак, - протянул бывший капитан. – Что? Дела, кажись, плохи?
- Не знаю, папа, насколько плохи, - дочь и отец с полуслова поняли друг друга. – А кто ещё из соседей в данное время здесь обитает?
- Думаешь, людей стоит предупредить? – Ян Богданович сам себе покивал. – Да, разумеется, стоит. Мало ли что. По-моему, Игнатов здесь и Овчаренки с ночевой оставались на даче. Это на нашей улочке. А далее не имею понятия. Завтра понедельник, многие, наверное, разъехались. Ну, так что думаешь, дочка?
Но Ксения не растерялась, открыто улыбнулась отцу и подмигнула.
- Думаю, не мешало бы нам для начала поесть, а? Ты сегодня даже не обедал толком. Так нельзя. Мой руки и - за стол, а то вдруг не скоро придётся.
- Ты права, давай ужинать, что там у тебя вкусненького?
Отец и дочь принялись трапезничать, высказывая по ходу застольной беседы всевозможные гипотезы относительно приближающейся стихии и её вероятной разрушительной силы.
- Знаешь что, Ксюша, приготовь-ка ты хлеба на всякий случай, воды во флягу, деньги, документы и по тёплой вещички каждому. Да, аптечку не забудь. А я потопаю к Игнатову, что он там поделывает, узнаю. И дрова посуше собери, ночью холодно станет, придётся греться. Ещё часа три, и в дом входить не будем.
Когда стало смеркаться и небо приобрело фиолетовый оттенок, все соседи сошлись недалеко от дома Казючиц, где перед развилкой улочек образовалась площадка-полянка. Они принесли с собой одеяла, чтобы разостлать их на земле, свалили в кучу мелкие дровишки и хворост, запаслись спичками. Когда совсем стемнело, кругом встала невероятная тишина. Казалось, всё живое на Земле вымерло. Ни ветерка, ни малейшего шелеста листвы или шороха высыхающей перед осенью травы, ни шевеления какого-нибудь зверька или крика ночной птицы. Никого и ничего. Мир замолчал, будто навечно.
А в стороне моря, надо понимать, над ним, поскольку самого моря не было отсюда видно, установилось странное и тревожное красноватое свечение атмосферы. «Боже праведный, кажется, я начинаю бояться», - подумала Ксения.
- Красиво, но жутко. Мёртво как-то, - вслух поделилась она ощущениями. – Смотрите, вообще нет облаков, а просто красное полотно.
Все ожидающе затихли. Прошло ещё сколько-то медленных минут, и люди, наконец, почувствовали продолжительный толчок издалека снизу, а следом за ним, тоже снизу, подземный далёкий гул: у-у-у. Гудела земля. Подошвы ног ловили покалывающее дребезжание и земную тряску. Всё это длилось считанные секунды – и снова мёртвая тишина.
Люди вздохнули, но облегчения не наступило, настороженная скованность и ожидание нового толчка остались. Никто не пробовал заговорить, все как-то мрачно ушли в себя. Ждали повторного толчка, однако он не обнаруживал свои силы. Тогда соседи потихоньку развели костёр, так как действительно стало прохладно, да и нервная дрожь выбивала из колеи. Вдруг послышались чьи-то торопливые шаги, и громкий голос спросил:
- Ян Богданович, это вы здесь?
- Да-да, это мы. Кто там?
К группе у костра подошла супружеская пара, проживающая через улицу от Казючиц. Женщина сорока лет стучала зубами то ли от нервов, то ли от холода и возбуждённо рассказывала:
- Ой, как началось землетрясение, наш домик стал раскачиваться, представляете, как корабль на волне! Кровать едет туда-сюда, люстра качается, вот-вот слетит, посуда в серванте звенит. А когда выскочили на улицу и посветили фонарём, то увидели трещины по стенам. Ваше жилье не пострадало
- Не могу знать, - отвечал Ян Богданович, - разберёмся по возвращении.
- А мы вернёмся? – осторожно спросила соседка-жена.
- Конечно, - успокоил Ян Богданович.
- Господи, страшно-то как! – продолжала тараторить она, - я испугалась, а если земля разверзнется, что тогда? Ого, глядите!
Она протянула руку в направлении моря. Над морем зловеще и бесшумно сверкали бесконечные жёлтые молнии. Красное свечение ушло, оставив после себя на чёрном небе прозрачный розовато-дымчатый налёт. Тут люди снова почувствовали какое-то невнятное движение земли, а с ним протяжный зловещий гул. Под ногами дрожало земное основание. Жена-соседка взвизгнула и упала от потери равновесия, вызванного внезапным головокружением.
- Спокойнее, соседушки, не паникуйте раньше времени, сейчас пройдёт, - быстро проговорил Казючиц, - лягте на живот, авось пригодится.
Где-то вдалеке что-то ухнуло, раздался то ли скрип, то ли скрежет, что-то вроде ударилось оземь. Это в одном из дворов свалился ветхий сараишко с камышовой крышей, что и было обнаружено с рассветом. «У-у-у!» - гудела Земля, как не вовремя потревоженное животное и оттого недовольное.
- Папочка, а она действительно может разверзнуться? – сдерживая внутренний страх, чтобы не казаться трусихой, спросила Ксения.
- Да нет, дочка, не видишь, что ли, силы не хватает, не та мощь, в одно мгновение всё окончится.
И точно. Резко, враз земное колебание остановилось и перестал неприятный гул. Больше толчков не последовало, землетрясение оказалось значительным, но кратковременным. Просидев у костра до того часа, пока на восточной окраине небосвода забрезжил первый луч молодого солнца, люди, осмелев, разошлись по своим дачам и потом вспоминали события минувшей ночи как интересное, щекочущее нервы, приключение.
Наутро отец и дочь ахнули! По маленькому черно-белому телевизору они узнали о трагическом крушении парохода «Адмирал Нахимов». Телевизионные новости передавали ещё и о том, что эпицентр ночного землетрясения находился на западе Чёрного моря, возле Румынии, и землетрясение это было, оказывается, настолько сильным, что вызвало разрушения даже в столице Молдавии - Кишинёве.
После очередного выпуска новостей Ян Богданович откинулся на спинку диванчика и глубоко задумался. Ксения заметила, что на отцовском покатом лбу слились поперечные морщины. Крупные, но высохшие от возраста губы он вобрал внутрь, выпятив квадратный мужской подбородок. Пальцами он мерно покручивал свои овальные очки. Ксения сидела наготове. Она знала, что скоро отец начнёт делиться с нею серьёзными размышлениями насчёт всего того, что произошло за прошедшие сутки.
- Слушай, дочка, - почесав где-то за ухом седые остатки прежней капитанской шевелюры, наконец сказал Ян Богданович, - я хорошо знал Маркова, он слыл за стоящего капитана. И о том, втором, Ткаченко, слышал. Мне думается, что эта вот авария – нелепость какая-то, сущая нелепость, роковое стечение пока не известных нам обстоятельств. Как же по-идиотски, неграмотно надо было столкнуться и с какой силой, чтоб «Адмирал Нахимов» затонул за такое короткое время?! Это ж просто на таран! Не понимаю… Опытные моряки, достаточная видимость… Столкнуться? И где?.. В бухте! И так – наповал! Не могу пока осознать, хоть убей! Однако не преднамеренно же! Что-то здесь не то, не просто всё тут. Ты гляди-ка, сколько несчастий на одну ночь: кораблекрушение, землетрясение, смерть, разрушения…
Ксения заварила свежий чай, добавив мяты, как любил отец, поднесла ему чашку, поставив на столик вазочку с печеньем. Ян Богданович размеренно пил чай, а его лицо отражало работу мысли. Он находился в глубокомысленном одиночестве, как бы отгороженный от всего и всех стеной, ни для кого не видимой, но из прочной брони. Он опустошил чайную чашку, аккуратно поставил её на низенький резной столик собственного изготовления, затем целенаправленно подошёл к книжному шкафчику, притулившемуся в углу гостиной комнатки. Ксения заметила, что у отца никак не получается найти необходимой книги, и его приподнято-мыслительное настроение начинает портиться.
Тогда она осмелилась спросить:
- Ты что-то ищешь, папа?
- Да-да, Геологию К-го.
Ах, вот оно что! Ксения прикусила губу: книга лежала в спальне на подоконнике. Конечно, Ксения догадалась, о чём думал отец тридцатью минутами ранее – похоже, о том же, о чём думала она сама, потому и взяла Геологию.
Когда-то давно, ещё в отрочестве, на Ксюшу производили почти шокирующее впечатление всевозможные статьи из научно-популярных журналов о Бермудском треугольнике, то есть о том месте на Земном шаре, где происходят природные аномалии. Аномалии рядовому человеку представляются чем-то таинственным и даже мистическим, потому что они есть непривычные для него и до поры необъяснимые явления в природе. В древности и гроза на небе вызывала у первобытных «человеков» смертный ужас! Одному Богу известно, что на самом деле есть такое этот так называемый Бермудский треугольник или куда канула и почему исчезла древняя Атлантида! И была ли она вообще?!..
Учёные разговоры и споры о тех или иных причудах Природы то утихают, то с течением времени возобновляются, коли в отношении «причуд» якобы имеют место какие-либо новые факты. Учёными-оптимистами ведутся беспрестанно всякие исследования в области того или иного интересующего явления, и подчас выдвигаются самые невероятные, на первый взгляд, гипотезы, являющиеся отличной почвой для творений мастеров фантастического жанра в искусстве, будь то литература, живопись либо другое искусство.
Тогда, в детстве, Ксюша никак не могла понять, тем более представить, как это получалось, чтобы на какое-то время пропадали из пространства огромные корабли, а потом вдруг появлялись вновь, но пустые, без людей. Как способны исчезать из атмосферы многотонные самолёты, что случалось с лайнерами в месте Бермудского треугольника? В её богатейшем воображении рождались увлекательные приключенческие и фантастические сюжеты на эту тему. Ксюша придумывала множество интересных сценариев, героями которых становились отважные и храбрые мореплаватели, лётчики или простые пассажиры, с кем происходили невиданные происшествия в районе Бермудских островов.
Но вот сейчас Ксения услышала о столкновении двух судов на выходе из Цемесской бухты. Первое, что пришло ей в голову, - после, разумеется, глубокого сердечного сожаления по поводу данного события, печального и трагического, - мысль о не случайности столкновения. Вернее, она, безусловно, отводила соответствующее место человеческому фактору (наверняка судоводителями были нарушены морские законы и нормы), но что-то ей подсказывало, что в человеческий фактор всё же вмешалась сама Природа. Ещё тогда, в детстве, она с необузданным интересом и помешательством собирала всяческий печатный материал о Бермудском феномене и о подобных феноменах вообще - разные статьи, в которых учёные и обозреватели пытались разъяснить, каковы истоки магнитных, гравитационных аномалий, как действуют на живое существо ультразвуки низких частот, что происходит внутри земных оболочек и так далее. Она с большим увлечением читала и учебную литературу из области геологии, геофизики, гравитации. Но с течением лет, с набегом взрослых забот детский азарт приутих, а само увлечение стало где-то даже смешным.
Знания, накопленные с детства и оставшиеся в памяти, понадобились ей как раз сегодня. Ксения проанализировала и разложила по полочкам все те данные о столкновении судов, которые были сообщены телезрителям в выпусках новостей. Она соотнесла их со своими знаниями и гипотетическими соображениями и пришла к выводу, что событие это – столкновение – закономерно, потому что явилось обескураживающим следствием природного феномена, которого люди ещё не предполагают в цепи сегодняшних своих объяснений произошедшего. Однако спустя время они обязательно отдадут ему должное, будут вынуждены это сделать.
А пока весь мощнейший поток обвинений обрушится на оставшихся в живых двух капитанов. Безусловно, обвинения справедливые, потому что найдётся, за что их конкретно можно обвинить, есть за ними вина. Но поначалу, находясь под действием горьких, неутешных чувств и соответствующих эмоций относительно внеурочной гибели невинных пассажиров, люди невольно пройдут мимо очень важного, а может быть, и решающего виновника страшной трагедии – самой Природы!
Как будто Природа захотела снова проучить людей, остановить их или, возможно, наказать людей за их чрезвычайно излишнюю самонадеянность, за неуёмность алчных желаний, за их жадность, их всеобщую бестактность, их глупость, в конце концов, когда они пытаются – сознательно или неосознанно – уподобить себя ей, единовластной Природе! За глупость, доводящую людскую жизнь до крайней точки, за которой – пустота! Бесспорно, высока цена наказания – жизнь сотен людей! Но нет, наверное, более разительного, хотя и жутчайшего, способа отрезвить сознание, остановить, чтобы дать возможность одуматься. Способа под названием «ошеломляющая жестокость», направленного на то, чтобы вызвать потрясение, в результате которого люди столбенеют, затем опоминаются и, наконец, задают себе извечный вопрос: что же делать?
Авария, через два часа после неё - землетрясение. И всё неспроста. Такие расстановки производила Ксения между собственными домыслами. Интуитивная сторона её индивидуальной сущности обычно в жизни всегда брала верх, ни разу не подводила, как ни крути, а в конце выходило именно так, как сначала подсказывала ей интуиция. Итак, оказалось, что отец и дочь размышляли одинаково. Ян Богданович поглядел на Ксению, держа вопрос во взгляде.
- Ксюша, ты тоже считаешь, что здесь аномалия?
- Думаю, да. Хотя объяснить пока не могу. Точнее сказать, могу приблизительно, но не берусь, потому что, честно говоря, боюсь.
Она прошла в спальню и вернулась с «Геологией».
- Бояться не нужно. А если ты права? Вот что я вспомнил, - с живостью продолжал отец, - в 1980 году из Новороссийского порта в круиз отправлялся дизельэлектроход «Россия». Так через час после отплытия, то есть когда «Россия» проходил бухту, люди обнаружили остановку часов. И у пассажиров, и у экипажа – у всех остановились часы, и их пришлось заводить заново! У всех, понимаешь? Синхронная остановка часов! Тогда, в 80-м это явление вызвало резонанс.
Ксения улыбнулась хитро, словно ей в голову пришла идея – эврика! - и подхватила вспоминать исторические события:
- А в 1975 году,- подняла указательный палец, - в аэропорту Майами с радарных экранов исчез авиалайнер на целых десять минут. Когда он приземлился, все часы на его борту отставали на десять минут. Рядом с Майям расположен что?..
- Бермудский треугольник?
- Вот именно, печально известный Бермудский треугольник, в котором периодически пропадали и суда и самолёты. То есть, папочка, феноменальные явления, как-то: синхронная остановка часов, а также опоздание либо ускорение наблюдались в тех районах Земли, какие отмечены наличием гравитационной аномалии.
Отец и дочь переглянулись многозначительно, Ян Богданович щёлкнул пальцами и, недоверчиво усмехаясь, спросил:
- Значит, ты хочешь сказать, что район Цемесской бухты похож на Бермудский треугольник?
- Ну, это не Бермудский треугольник, но вроде того.
- А я хочу сказать тебе ещё вот что. Был факт: после истории с синхронной остановкой часов на «России», два дня спустя, произошло землетрясение, эпицентр которого находился к западу от Сочи, в Чёрном море. Землетрясение с силой в четыре балла. Сечёшь? Тут же имеем: происходит столкновение судов, сумасбродное, алогичное, а через пару часов – землетрясение в Чёрном море. Как тебе, а? Должна быть связь! Ведь я ни за что не поверю, что на таком малом расстоянии при входе в бухту опытные капитаны не смогли развести свои махины безошибочно. Один сухогруз чего стоит! Кстати, он снабжён прекрасной аппаратурой – Ткаченко не мог не видеть «Адмирала…» на экране! - тут Ян Богданович остановился как вкопанный. – Ну, конечно! – крикнул он, аж покрывшись испариной. – Ну, конечно, дочка! Ткаченко не мог видеть «Адмирала…» на экране, потому что его на экране просто не было! Нет, вполне вероятно, там что-то и было, какая-то точка, так сказать, третья цель, но это был не «Адмирал Нахимов»!
- «Адмирал Нахимов» исчез, как в Бермудском треугольнике?! Ты это имеешь в виду? – воскликнула в изумлении Ксения.
- Да, Ксюша. Если Цемесская бухта – район аномалий, то могло быть и такое: «Адмирал…» исчез с экрана радара. Слушай, мы в этом деле, в общем-то, дилетанты, но, я думаю, что наши головы работают в верном направлении. Итак, успокоимся и вспомним 1980 год: аномалия, вследствие которой происходит синхронная остановка часов – всё это перед землетрясением. Здесь же имеем: аномалия, исчезновение одного судна с экрана аппарата, стало быть, потеря ориентира или неверный ориентир для другого судна, отсюда – столкновение, и снова всё перед землетрясением! Ещё вспомним, что по телеку вечером, накануне землетрясения, ты увидела, казалось бы, невозможную передачу из Турции.
- Смещение радиоволн, - подхватила Ксения в мыслительном азарте. – Следовательно, над Чёрным морем были сильные электромагнитные возмущения как раз перед землетрясением! Пап! Это фантастика! Так, идём дальше. Если имели место магнитные аномалии, то есть пространство было искривлено электромагнитными возмущениями, то, возможно, компасы на судах вообще показывали разное направление, а сигнал на экране радара, коли он был, отразился НЕ от парохода «Адмирал Нахимов» - навигационные приборы дали искажённую картину, и люди не могли объективно, фактически привести свои действия в согласование. Господи, какой ужас!
Отец и дочь опять задумались. Из кухоньки доносилось тиканье ходиков, за окошком светило солнце. На улице было безветренно и томительно спокойно, даже не верилось, что каких-то несколько часов назад мир потряс кошмар трагедии.
Ксения убрала посуду и вышла в палисадник. По цветам сновали пчёлы. Бурное разноцветье радовало и возвращало душу к жизни. Ксения подняла голову и увидела бесконечное синее небо, в некоторых местах припушённое лёгким снегом молочно-белых облаков. Этого синего неба было так много! Воздух пропитался совсем не осенней негой – лето продолжалось, и приморская природа приобретала загадочную женственность. «Боже, как прекрасна жизнь, - протянув руки к небу и любуясь облачком, напоминающим конфигурацией жирафа, восторженно произнесла она банальную, но такую вечную человеческую фразу. – Как редко мы смотрим в небеса! Боже, как редко!»
А облачко, еле-еле подгоняемое невидимым воздушным потоком, очень медленно перестраивало свои очертания и превращалось в другое животное – вот-вот, ещё немного, и получился заяц с разными по длине ушами, а вот-вот ещё, так…, и заяц превратился в медвежонка, забавного, сложившего лапки на пышном животике.
- Па! – позвала дочка. – Иди скорее сюда! Пап!
Ян Богданович вышел к ней и посмотрел в сторону протянутого Ксюшей указательного пальца.
- Кого напоминает?
Ян Богданович обнял дочку за покатые узенькие плечи и поцеловал в мягкий висок, как в детстве.
- Цыплёнка.
- Точно. А только что этот цыплёнок был медведем.
- Вот и в жизни так: сначала цыплёнок, опомниться не успеешь, глядишь, а он уж и медведь.
Ксения ничего не ответила, а потом, схватив отца за руку, весело закричала:
- И не медведь вовсе, а мышка!
- Слушай, мышка, а отчего в районе Цемесской бухты бывают аномалии?
- Абсолютного диагноза нет. Но мне кажется, что всё дело в вулканах, я уже подумывала об этом.
- Это какие же вулканы в Новороссийске?
- Те, что покоятся на дне морском. В литературе зафиксированы факты, свидетельствующие о том, что в древности Чёрное море было намного меньше размерами, многие его портовые города теперь находятся под водой. Не существовало и Цемесской бухты – на её месте была суша, а на суше – вулканы. После же наступления моря на сушу остатки потухших вулканов оказались на дне бухты. Структура дна не проста. Если на дне находится кратер потухшего вулкана, пусть даже полностью засыпанный породой, здесь, по идее, неминуемо должны образовываться глубинные вихревые потоки. В центре такого вот круговорота и возникают гравитационные аномалии, которые, вероятно, в свое время вызвали синхронную остановку часов у пассажиров и команды электрохода «Россия».
- Да-а, дела, - хрустнув пальцами, подивился Ян Богданович. – Ну, как это, каким образом всё происходит?
- Дело в том, папочка, что магнитные и гравитационные аномалии повторяют круговые очертания потухшего вулкана. Чем больше кратер, тем интенсивнее магнитное поле в этом кратере, особенно в его центре. Осадочные и вулканические породы, которыми засыпано жерло вулкана, наверное, по-разному искажают магнитное поле. Так возможно. Раз так, то это означает, что стрелки компасов у капитанов двух судов действительно могли показывать разное направление.
Ксения посмотрела на отца, который её внимательно слушал, собрав губы в странную складку. Он ответно вскинул на дочку глаза, вопрошая: что, мол, замолчала, говори дальше. И Ксения продолжила своеобразную минилекцию.
- Вообще, давно замечено, что накануне землетрясения происходит смещение радиоволн. Они либо «укорачиваются», либо «удлиняются», поэтому обычно приходится производить подстройку, чтобы попасть на ту волну, которую только что слушал. Судя по объявлениям дикторов, что сегодняшнее землетрясение в Румынии сопровождалось сильными разрушениями, электромагнитные возмущения над акваторией Чёрного моря были большие. Люди, кстати, обязательно научатся использовать в будущем явление радиовозмущения для предсказаний землетрясений.
Ян Богданович хмыкнул.
- Доченька, а если ты действительно права?
Ксения нахмурила брови и с глубокой серьёзностью произнесла:
- Понимаешь, мне не кажется, я просто уверена, что права. Именно всё так и выходит.
Она помолчала и, вздохнув, добавила:
- Мне очень-очень всех жаль…Даже страшно представить…
- Кого всех?
- И несчастных людей, так внезапно погибших, совершенно не подозревавших об этом страшном конце… Отправиться в круиз, на отдых и поймать вместо удовольствия смерть!.. Ужас! И… капитанов. Они уже принимают на себя груз обвинения. Но не все обвинения – я повторяю, что уверена в этом, - не все обвинения справедливы. Вот посмотришь, их ждёт страшный приговор. Что им присудят, не берусь предсказать, но многие станут требовать высшей меры, вот посмотришь! Это рок, папочка, наказание свыше!
Ксения похлопала своими длинными ресницами.
- Ты что, Ксюша, в Бога веруешь? – спросил отец.
Ксения пожала плечами.
- А кто его знает, папа. Верую во что-то. Не знаю… Но когда прижимает в жизни, говорю напрямую с небом. Протягиваю руки вверх и говорю.
- Да? – недоверчиво переспросил Ян Богданович. – И что, помогает?
Ксения улыбнулась отцу, сузив глаза.
- А как же, помогает, конечно.
Отец загадочно поглядел на дочь.
- В тебе что-то есть, чертовка. Что-то такое…, ну, как от колдуньи, что ли.
- Да нет, отец. Я просто наблюдательна, и мне всегда нравилось просвещаться. Ты же прекрасно знаешь: кто владеет информацией, владеет миром. Как хочешь, понимай. Ну, в случае с капитанами «Адмирала Нахимова» и «Петра Васёва» всё логично: сотни безвременно ушедших невинных человеческих жизней – следовательно, прощения им ждать не приходится. И это справедливо. Если б, скажем, случилось кораблекрушение во время шторма, или встреча и бойня с пиратами в открытом море, тогда да, тогда есть оправдание. А тут никаких оправданий, тут налицо, скорее, грубое нарушение правил, а нарушения, думаю, были и весьма серьёзные. Даже если была утрачена бдительность при выходе и входе в бухту, то это уже и есть нарушение Морского закона!
Однако… Однако не только это! Есть ещё и природный фактор, который сейчас никем не будет учитываться, потому что он незаметен. Природа действовала скрытно. А эмоции в данный момент перевесят разум, ясное дело. Это нам с тобой легко рассуждать об аномалиях, так как нас не коснулось, не дай господь. И нетрудно предсказать решение суда, который, конечно, состоится. – Ксения снова вздохнула. – Решение будет необъективным. А мы пролить свет ни на что не сможем, мы не специалисты, не исследователи аномальных явлений, мы никто. К тому же вся моя сегодняшняя говорильня выглядит лишь как предположение, которое можно превратить в научную гипотезу, только если представить конкретные научные доказательства.
- Так-то оно так, - согласился отец, - я постараюсь попасть на суд. Мне очень любопытно, чем окончится история. В голове не укладывается, если честно, что я увижу – кого?! - Маркова на скамье подсудимых!
По весне Ксения получила очередное отцовское письмо из Одессы. Ян Богданович сообщал в нём о том, что происходило в одесском Дворце железнодорожников весной 1987 года. Яну Богдановичу удалось присутствовать на суде над двумя черноморскими капитанами: Вадимом Марковым, бывшим капитаном бывшего «Адмирала Нахимова», и Виктором Ткаченко, бывшим капитаном «Петра Васёва».
Ксения с волнительным интересом прочитала листки с мелким знакомым почерком: «…Они сидели на скамейке в застеклённой будке и поднимались то вместе, то порознь, когда им приходилось отвечать на вопросы. Зал весь был черным от траурных одежд сотен присутствующих. Это, дочка, были не зрители, а пострадавшие – родные и близкие тех, кто погиб в море. Неприятная и пробирающая до слёз картина.
Виктор Ткаченко признался: «Моя вина. Я должен был изменить ход.
Но я считал, что поскольку вектор относительного движения проходит по корме, то мы нормально разойдёмся». Дочка, я удивляюсь, до какого абсурда доходит то, что просто уже традиция сложилась, когда диспетчерский пункт порта даёт прямо-таки указание пропустить того, подождать этого, пройти быстрее, увеличить скорость и т.д.!
Но диспетчер ответственности-то за судно не несёт! Эх, капитаны, капитаны, куда подевалась их власть, предписанная Уставом?! В общем, было больно мне глядеть и на родственников в чёрном , и на оставшихся в живых, и на двух подсудимых. Я печально наблюдал, как выступавшие свидетели негодовали в адрес Маркова и Ткаченко, как текли слёзы по лицам осиротевших родных!
Знаешь, что мне запомнилось больше всего? То, когда Ткаченко крикнул в зал: «Расстреляйте меня! Только пусть они не проклинают моих детей. Они не виноваты!» И он хлопал ладонью себе по темени, чтобы отвести проклятия от своих детей. Говорят, что есть такое поверье. Если б ты видела его лицо в ту минуту! Маркова было не узнать. Он стал совсем худым, а кожа на лице какая-то бесцветная. Каждого из них приговорили к пятнадцати годам лишения свободы, и суд постановил взыскать с того и с другого по сорок тысяч рублей в счёт принесённого ими материального ущерба. Их посчитали виновными, учли особую тяжесть совершённого преступления и тяжкие последствия трагедии.
Я читал в печати отрывки из выступления товарища Уварова Б.И . – руководителя следственной группы (он старший следователь по особо важным делам при Прокуратуре РСФСР) – и этот Уваров говорил, что в прокуратуру и правительственные органы обратились очень многие потерпевшие и родственники погибших с требованием применить к арестованным капитанам самые суровые меры наказания вплоть до расстрела.
У нас тут поговаривают, что следствие действительно было намерено подвести капитана Ткаченко под расстрел. Генеральный прокурор вошёл в Верховный Совет с представлением о применении смертной казни. Смотри, дочка, всё происходит так, как ты пророчила. Но я, Ксюша, думаю вот что: ведь происшествие это - никак не злой умысел преступников. И Ткаченко не планировал умышленное убийство нескольких сотен человек. Здесь налицо факт человеческих ошибок.
И не только ошибок капитанов, но и наземных служб. «Адмирал Нахимов» ко времени своего последнего рейса по документам был, оказывается, списан. Значит, Марков вышел в море на непригодном к перевозке людей судне. А Ткаченко передоверил свой капитанский расчёт технике. Тогда уже по полной катушке нужно всех обвинить. Все в этой цепочке повязаны. Не разрешили бы в «верхах» выпускать в море выработанный в ресурсах «Адмирал Нахимов», не случилось бы страшной беды. Не установили бы диспетчера своей пропускной системы – «отсебятины» - глядишь, также обошлось бы. Кто виноват? А вспоминая наши с тобой рассуждения об аномалиях, можно добавить: знал бы Ткаченко о том, что в Цемесской бухте могут твориться такие «чудеса природы», то тысячу раз перестраховался бы».
Ещё целый лист отцовского письма был посвящён сообщению о том, что в ту ночь на «Адмирале…» находились какие-то высокопоставленные чины, путешествующие инкогнито. И что спасательным бригадам было отдано секретное распоряжение: во что бы то ни стало найти и поднять наверх тела этих высоких лиц, но водолазы подняли далеко не всех. И что последний рейс пассажирского лайнера явился таинственным и фантастичным. Далее отец писал о своем здоровье, о том, что скучает по внукам, которых давно не видел, и о том, что нашёл увлекательную статью в каком-то научно-популярном журнале, рассказывающую о новой гипотезе про местонахождение легендарной Атлантиды.
(Продолжение следует)