http://proza.ru/2023/03/19/1249
Бес явился вечером и вновь не один. За окном сгустились сумерки, в доме стало темно. Бес включил свет в прихожей, оставив Антона с его решеткой в тени. Увидев, что он привел девушку, Антон решил, что будет лучше, если его не заметят. Бес негромко переговаривался со своей гостьей, и Антон не слышал их разговора. Потом различил шаги Беса, поднявшегося на второй этаж. Он узнал бы их из миллиона других шагов. Антон натянул на голову покрывало и не шевелился. До него донеслись приближающиеся шаги. Это были другие шаги, робкие и шуршащие.
Антон поднял голову. Девушка была уже в нескольких шагах от решетки. Она была маленького роста, в черной футболке с рисунком и облегающих джинсах. На голове у нее были дреды, а на ногах черные ботинки на толстой подошве. В прозрачном сумраке блестели ее глаза и пирсинг в носу и губах. У нее были выгнутые ноги, это бросалось в глаза из-за облегающих джинсов. Блеснула висящая на поясе цепь. В сумеречном свете девушка показалась Антону подростком. Она с интересом разглядывала его. Они целую минуту глядели друг на друга и молчали. Антон сел, прикрывшись покрывалом наподобие тоги, накинутой на плечо.
— Где… Толик? — спросил он, чуть не назвав его Бесом.
— Пошел наверх, — сказала она.
— Зачем?
— Не знаю, — дреды шевельнулись на ее голове, словно намокшие ветки.
Внезапная мысль осенила его.
— Помоги мне, пожалуйста! — зашептал он горячо, приподнявшись с матраса. — Он избил меня и посадил в клетку. На самом деле это мой дом. Спаси меня, прошу тебя! Если ты не поможешь мне, он убьет меня!
Антон приблизился к решетке, придерживая на себе покрывало. Девушка не испугалась и вела себя очень спокойно, только немного отступила. Антон прислушался, не донесутся ли сверху знакомые шаги.
— Как я тебе помогу? — спросила она.
— Пойди в полицию и расскажи, что в этом доме держат человека в клетке! Я отблагодарю тебя, очень хорошо отблагодарю!
Она как будто задумалась в нерешительности.
— Лыткаринская улица, дом,.. – Антон назвал адрес и повторил его.
Сердце бешено колотилось.
— Нажми кнопку! Вот здесь, за углом! — он просунул руку в решетку и показал.
Девушка отступила назад и попыталась рассмотреть, куда показывает Антон. В эту секунду раздались шаги спускающегося по лестнице Беса.
— Не выдавай меня! — прошептал Антон, бросился на матрас и зарылся под покрывало.
Он затаился, стараясь стать незаметным, как воздух. Сердце готово было выскочить из груди. Первый раз за все дни, проведенные здесь, появился реальный шанс на спасение. Он слышал, как Бес проследовал на кухню.
— Я видела твоего раба, — сказала девушка.
Ответа не последовало. Антона удивило, что она назвала его рабом. Он высунулся из-под одеяла, чтобы лучше слышать.
— Мы немного пообщались, — продолжала она. — Толик, включи свет.
— Отвали.
Антон повернул голову и получил возможность наблюдать за ними.
— На улице уже темно, Толик!.. Где выключатель?
Бес достал из холодильника бутылку водки, налил, выпил, отрезал колбасы и закусил. Антон наблюдал, как девушка разглядывала стены залы.
- А это что такое? – спросила она, показав на торчащий в холодильнике нож.
- Нож.
- Я вижу, что нож. Почему он торчит в холодильнике?
- Ждет, когда я его вытащу.
- Это ты его сюда воткнул? – они с полминуты смотрели друг другу в глаза.
— Будешь водку? — спросил Бес.
— Водка — фу! Предпочитаю коктейли.
Бес что-то пробормотал, Антону показалось, что он сказал «ну и дура», но девчонка, видимо, не расслышала. Она отправилась в прихожую и вернулась с банкой коктейля. Девушка глазела на стены, а Бес выпил еще, прошел с бутербродом в прихожую и включил свет.
— Какой классный дом, — сказала она. — Мы немного пообщались с твоим рабом. Он сказал, что это его дом. Толик, это он оформил все в таком стиле?
Бес выпил еще рюмку, подошел к решетке и сел на свою табуретку.
— Это мог придумать только музыкант, — продолжала девушка, глазея на стены. — Скорей всего это не ты. Толик, почему ты не отвечаешь? Давай включим музыку?
— Я не знаю, как ее включить, — сказал Бес и откусил бутерброд.
— Точно, ты не мог это сделать.
— Мне насрать, — сказал он.
Шлепая ботинками на толстой подошве, девушка подошла к акустической системе и включила ее. Заиграли «Ред Хот Чили Пепперс».
— О, прикольно, — она переключала воспроизведение, пока не заиграл Мерилин Менсон. — Обожаю! Оставим?
Бес не ответил, он ел бутерброд.
— Тебе не нравится?
— Мне насрать на эту поганую музыку. Сделай потише.
Музыка явилась для Антона еще одной пыткой. Она звучала в этих стенах, когда он находился по ту сторону решетки, а, оказавшись по эту, он все время провел в тишине. Эти мрачные дни прошли без музыки, которая теперь напомнила о прежней жизни. Девушка убавила громкость и подошла к Бесу. Он сидел, дожевывая свой бутерброд. Антон четко видел его профиль, поджарую фигуру, облаченную во все черное: рубашку и брюки. Девушка остановилась, сделала глоток и, направив взгляд на Антона, произнесла:
— Знаешь, о чем мы говорили?
— О чем?
— Он просил помочь ему выйти отсюда.
Антон уставился на нее, первым чувством было недоумение: зачем она его выдала? На губах Беса появилась ухмылка.
— Ты ему поможешь?
— Пусть сидит, — она засмеялась.
Антон не мог сообразить, что происходит.
— Что я слышу, Антоха, ты сбежать хочешь? — взглянул на него Бес.
Антон шумно засопел.
— Чего молчишь, отвечай.
— Какой он смешной! Кто его так постриг? — девушке было весело.
Бес ухмыльнулся уголком рта.
— Выключите музыку! — крикнул Антон.
— Боже, какой же он смешной, — девушка от души смеялась. — Выключить? — спросила она Беса.
В его лице появилось что-то удовлетворенно кошачье.
— Как хочешь.
— Тогда не выключу.
— Тебе решать.
— Не выключу. Мы хотим музыку! — она стала пританцовывать, наблюдая за Антоном и отпивая из банки.
— Прошу вас, выключите, — Антон опустился на матрас. — Я не могу это вынести.
— Почему? — она приблизилась на несколько шагов и стала покачиваться на каблуках в такт музыке.
Из-за ворота у нее выглядывал небольшой фрагмент татуировки. На кистях рук тоже были какие-то узоры, напоминающие побеги вьюна, растущие из рукавов. Стоило ей сделать движение головой, как дреды вздрагивали, похожие на чьи-то мертвые пальцы. Из-за яркой косметики, трудно было определить, какое у нее лицо. Антону казалось, что оно миловидное. Ему случалось видеть девушек с накрашенными черной помадой губами, это не отталкивало, но черные губы этой девчонки выглядели ужасно. На футболке были изображены герои ужастиков: Джейсон из «Пятница тринадцатое» в хоккейной вратарской маске, Кожаное Лицо из «Техасской резни бензопилой», Майкл Майерс в маске из «Хелоуина» и Фредди Крюгер в шляпе и перчатке с лезвиями. На Антона произвели впечатление ее глаза, они горели. Он решил, что такое страстное любопытство возбудил в ней его облик, над которым старательно потрудился Бес. Он обернулся покрывалом и застыл, как экспонат в музее.
— Антоха, где кровать? — спросил Бес.
— Вот, — Антон показал на матрас.
— А ножки со спинкой? Сожрал с голодухи? — Бес подошел к решетке и внимательно посмотрел на прутья, потом на пол.
— Лекса, ты права, он действительно пытался сбежать. — Бес дернул на себя решетку, проверяя на прочность.
Антон отметил, сколько силы было в этом коротком движении, как будто пальцы Беса были из того же металла, что и прутья.
— Куда кровать дел, я спрашиваю?
Антон почувствовал, что его снова изобьют, и от страха не смог собраться с мыслями, что ответить. Убедившись в неизменной крепости решетки, Бес не стал дожидаться ответа и вернулся на табуретку.
— В ванной, — пробормотал Антон.
— Толик, это ты его так разукрасил? — спросила Лекса.
Бес промолчал. Его молчание было многозначительным, он так общался.
— Я хочу с ним поговорить, — сказала она.
Бес двинул бровью — разрешил.
Она стояла, раскачиваясь на каблуках, и молчала. Антон предположил, что она начинающая журналистка, которая намеревается взять у него интервью, только непонятно, как у кого.
— Ну, поговори, — буркнул Бес.
— Не подгоняй, мне надо сосредоточиться, — огрызнулась она.
Ее лицо пошло розовыми пятнами. Бес поднялся и ушел на кухню. Девушка, как оказалось, отзывается на обращение «Лекса». Она допила коктейль и отнесла банку на кухню, чтобы выкинуть. Потом вернулась к решетке и с интересом взглянула на Антона. Бес в очередной раз выпил и закусил.
— Ты давно здесь… сидишь? — спросила она Антона.
Ее улыбка стала шире и глупее, было видно, что она любопытна, но скованна. Вопрос поставил Антона в тупик. До этой минуты ему казалось, что он считает дни, а теперь не мог вспомнить, пять, шесть или семь дней находится здесь.
— Шесть или семь дней, не помню, — пробормотал он.
Они вглядывались друг в друга, Антон искал в ее глазах сострадание или хотя бы жалость, а находил возбуждение. Она продолжала улыбаться и краснеть.
— Когда тебя били, было очень больно?
Если б не Бес, Антон послал бы ее куда подальше.
— Тебе было больно? — повторила она.
— Щекотно! Я радовался, вот как ты сейчас! — неожиданно сострил Антон.
Бес, который вернулся на свою табуретку, ухмыльнулся. Лекса не поняла сарказма, но обиделась. Розовые пятна сделались алыми, она перестала улыбаться.
— Ты подколол меня?
— Ну что ты! Разве можно?
Покрывало съехало с его плеча. Она окинула взглядом его фигуру.
— Ты выглядишь как качок, как получилось, что тебя избили? У тебя сейчас болит где-нибудь?
— На кой хрен ты об этом спрашиваешь, можешь объяснить? Вообще, кто ты такая?
— Если не будешь отвечать, Толик тебя изобьет. Скажи, Толик?
— Кто она такая?! — крикнул Антон.
— Да сучка она.
— Не называй меня сучкой, Толик!
— Ты сучка, а еще извращенка, — сказал Бес.
— Сейчас тебе больно? — спросила Лекса, обратившись к Антону.
— У меня болит спина, — пробормотал он, внезапно обмякнув, и увидел, как вспыхнули ее глаза, словно он предложил ей денег. — Какого хрена? Я не буду отвечать!
— Толик сделает тебе больно, изобьет тебя… Я тоже хочу сделать тебе больно.
— Чего? — до Антона не сразу дошел смысл ее слов. Он увидел, как вспыхнуло ее лицо, и все понял. Ее это возбуждало.
— Я хочу причинить тебе боль, малыш, — она подошла еще ближе и остановилась в метре от решетки.
— За что?
— Просто так, — она вздохнула.
Антон подумал, уж не пытать ли она его собирается. К его многочисленным страданиям добавился животный страх перед физическими мучениями.
— Зачем ты ее привел? Кто она? — выкрикнул Антон, подскочив на матрасе. В его отчаянии прозвучала мольба, обращенная к Бесу, как к единственной силе, способной избавить от страданий.
— Я возьму инструменты, — сказала Лекса и удалилась в прихожую.
Антон смотрел ей вслед и думал, что сходит с ума. Его мозги не могли связать образ этого юного привлекательного существа и патологическое желание, наподобие сексуальной страсти, причинять боль.
Бес поднялся с табуретки, сходил на кухню и вернулся со стаканом.
— Пей, — сказал он, поднеся стакан к решетке.
Поведение Беса казалось странным.
— Пей!
Антон взял стакан и почувствовал запах спиртного. Он действительно нуждался в выпивке. Он выпил водку и, передернув плечами, вернул стакан. Бес нажал на кнопку. Антон с ужасом отметил, что в нем проснулся некий интерес к происходящему. Решетка поехала вверх. Антон ощутил действие спиртного.
Лекса разложила на полу чехол с так называемыми инструментами. Это был кнут, наручники и очень узкий нож, похожий на шило. В сознании Антона проносились лихорадочные мысли, может, это какая-то игра, злой розыгрыш?
Опустившись на корточки, девчонка перебирала свои инструменты. Бес сел на табуретку.
— Наверное, сначала потребуется пристегнуть его, — сказала она, обращаясь к Бесу, это прозвучало как вопрос.
Бес сделал жест рукой, как бы предоставляя ей решить это самостоятельно.
— Только куда?
— К батарее, — подсказал он.
Батарея отопления находилась в двух шагах от решетки. Лекса взяла наручники и остановилась, не решаясь подойти к Антону.
— Я здесь, — напомнил ей Бес.
— От него воняет, как от бомжа!
— Дай ему наручники. Пристегнись сам, — сказал Бес Антону.
— Это же безумие, что вы делаете?! — воскликнул Антон, поднявшись с матраса и уронив покрывало. — Зачем тебе это, ты и так изломал меня всего!
— Молчи, это интересно.
— Не пытайте меня, — пробормотал Антон. — Я не выдержу... — он запнулся.
— Я про нее, — Бес кивком показал на Лексу.
— Но зачем?
Бес не ответил.
— Как его зовут? — спросила Лекса.
— Как тебя зовут? — ровным голосом повторил Бес, обращаясь к Антону, не замечая его всхлипываний.
— Антон…
— Антон, надень наручники! — сказала она.
У него не было сил сопротивляться, страх овладел им полностью. Он протянул руки.
— Если будешь плохо себя вести, я затяну наручники, — предупредила Лекса, ее лицо светилось от радости. — Как у него рука дрожит!
— Тебе это нравится? — спросил Бес.
Она кивнула и засмеялась, ее щеки и лоб покраснели еще гуще. Она взяла Антона за руку и согнула ее в локте.
— Держи так.
Лекса неумело надела наручники на запястье, подвела его, как теленка, к батарее и пристегнула к ней. Это было впервые за эти дни, когда Антон оказался за пределами клетки. Он не мог стоять выпрямившись, поэтому сел на пол. Лекса оглядела его.
— Ты здоровый, и татухи у тебя прикольные. Ты музыкант? — не дождавшись ответа от Антона, она спросила у Беса: — Он музыкант?
Тот усмехнулся.
— А точно, это его дом! — воскликнула она.
Бес ухмылялся.
— Ты музыкант! Или просто торчишь от музыки, поэтому построил себе такой дом! Прикольно. А что случилось потом?
— Потом я посадил его в клетку, — сказал Бес. — Тебе жалко его? Ты же тоже любишь такую музыку. Может, отпустим его?
Она перестала улыбаться.
— Нет!
— А чего так? Вряд ли еще подвернется кто-то, чтобы помучить?
— Да!
— Тогда не задавай вопросов, а займись делом.
Едва побледнев, Лекса снова покрылась красными пятнами. Антон сидел на полу, слушая и не понимая, что стоит за их словами. Она подошла к своим инструментам, взяла кнут, подумала, положила и взяла узкий нож. Она подступила к Антону, держа перед собой острие. Он поднял на нее глаза.
— Чего ты хочешь? — спросил Бес.
— Причинить боль...
Она немного растерялась, вернула нож на место и снова взяла кнут.
— Это безумие какое-то! Что вы творите?! — закричал Антон.
Крик подстегнул ее.
— Снимай трусы! — взвизгнула она и довольно ловко хлестнула его кнутом.
Удар пришелся по подоконнику, кнут едва задел плечо Антона, но происходящее повергло его в шок. Он вскрикнул и принялся стягивать с себя трусы свободной рукой.
— Быстрее! — Лекса стала хлестать его, словно бешеную собаку, с остервенением, вкладывая силу в каждый удар — дреды тряслись, шлепая ее по лицу. Антон вскрикивал и махал рукой, словно отгонял налетавших ос.
Она выдохлась. Антона трясло. Лекса тяжело дышала и смотрела на него с ненавистью, она бросила кнут и дотронулась до вспухшей розовой полосы на его плече, мышца под кожей вздрогнула. Лекса опустилась на корточки и провела по рубцу пальцем, потом повернулась к Бесу и пробормотала:
— Помнишь, я обещала тебе … Сделать?
Боль была не такой сильной, как ожидал Антон. Был бы на месте Лексы мужик, получилось бы намного больнее. Он сидел, опустив голову, не решаясь взглянуть на свою мучительницу. Он слышал, как подошел Бес. Звуки, напоминавшие чмоканье, заставили его поднять голову. Лекса делала минет, растянув черные губы и двигая головой. Бес принимал ее старания без особого удовольствия, наблюдая, как дреды, раз за разом толкаются ему в ширинку. Лекса засопела, она устала дергать головой и стала дрочить.
Антон отвернулся. Он нуждался в перемене положения; рука в наручнике затекла и начала болеть, оттого приходилось держать ее на весу. Бес задвигал тазом, Лекса смотрела на него, открыв рот, и дрочила. Он стоял со спущенными брюками, покачиваясь, как пьяный, брызнул ей в лицо, взял за дреды и дал облизать член.
Лекса взглянула на Беса и засмеялась, потом посмотрела на Антона, который сидел, отвернувшись к стене.
— Антон, тебе больно? Скажи, тебе больно? Посмотри на меня, — она стала тыкать в него пальцем. — Антоша, посмотри на меня. Смотри на меня, я сказала, а то еще получишь!
Он взглянул. И не сразу сообразил, что у нее на лице, из-за чего она беспрерывно моргает правым глазом. А когда понял, не мог взять в толк, отчего она такая радостная. Они смотрели друг на друга какое-то время, она аккуратно убрала с наращенных ресниц каплю и засмеялась.
— Какой же ты смешной! Что за прическа у тебя была? Зачем ты выстриг спереди волосы? – на пирсинге в губе у нее тоже висела капля.
— Я его постриг, — сказал Бес.
Он застегнул ширинку и вернулся на табуретку.
— Но зачем, милый?
— Убери фаршмак с рожи.
— Какой ты бываешь грубый, у меня лицо, а не фаршмак... то есть, лицо, а не рожа.
Ее оговорка повеселила Беса. Она ушла. Пока ее не было, Антон взглянул на Беса, который восседал на табуретке и смотрел на него своим обычным немигающим взглядом, лишенным даже тени эмоции, хотя бы капли чего-то человеческого. Лекса вернулась умытая и с зажженной сигаретой.
— Тебе кто разрешил здесь курить? — спросил Бес.
— Я хотела немного поприжигать его.
Она присела на корточки и пустила дым Антону в лицо.
— Антон, покажи член.
Он поднял голову. Лекса была без косметики, вживленный в кожу поблескивающий пирсинг подчеркивал ее миловидность. Она обхватила губами сигарету и затянулась.
— Я хочу видеть твой член. Что ты прячешь его, ну-ка, раздвинь ноги, давай! — она поднесла сигарету к его руке.
Антон отдернул руку. Он боялся, что, если схватит ее за руку или оттолкнет, это может обернуться для него еще одной пыткой.
— Ну, покажи, раздвинь ноги-то! Антон, что я тебя уговариваю, как девочку? Мальчики не должны стесняться, мальчики, наоборот, должны показывать девочке свою пиписку, вы ведь гордитесь своими пиписками, — она смеялась и одной рукой старалась раздвинуть его колени. — Антон! А ну раздвинь! Ну-ка, быстро показывай свое хозяйство, а то рассержусь! Я серьезно — если не покажешь, я рассержусь и сделаю тебе больно. Я тебе больно сделаю!
Антон перестал сопротивляться, просто сидел, опустив голову и поддерживая пристегнутую руку. Лекса уставилась ему между ног.
— Чего у тебя все такое морщинистое? Яйца на полу лежат…
Она дотронулась до члена, Антон двинул коленями. Она стала дрочить ему, но член оставался вялым, ничего не получалось.
— Фу, ну и запах от тебя, — пробормотала она. — Открой головку. Слышишь, Антон, я хочу, чтобы ты показал мне головку члена. Мне хочется, чтобы он у тебя встал. Я хочу видеть, какой у тебя. Надрочи его, давай, я хочу, чтобы у тебя встал.
Антон зажмурился, изо всех сил сдерживая отвращение.
— Толик, он не слушается! Подержи его, чтоб не брыкался!
— Такого уговора не было, — проворчал Бес. — Мы договорились: ты его мучаешь, я тебя трахаю. Сама справляйся.
— Зануда, — прошипела Лекса и вернулась к Антону. — Ну давай. Пожалуйста. Обещаю, что ничего не сделаю. Просто хочу посмотреть на твой член. Мне кажется, у тебя должен быть большой, когда встанет, — она сидела на коленях, уставившись ему в пах. — Ну, давай, я хочу посмотреть.
Не поднимая головы, Антон открыл головку члена. Лекса с неожиданным проворством ткнула в него сигаретой. Антон вскрикнул, мотнув волосами, сделал инстинктивное отталкивающее движение — и уставился на нее, вытаращив от боли глаза. Его рука задела ее коленку.
— Ах ты, говно! Ты еще брыкаться будешь?! — она поднялась и стала бить его ботинками по ногам. — Я тебя замучаю на хрен! Толик, держи его!
Бес не двигался.
— Толик! Ну подержи, я боюсь, как бы он не заехал мне.
— Иди на хер.
— Гад! — она сузила от злости глаза и вдруг, снова обратившись к Антону, наклонилась и стала тыкать его окурком в ноги, тлеющие искорки посыпались на пол. — Я тебе покажу, тварь! Он еще дергаться будет, сейчас вообще отрежу твое вонючее хозяйство!
Антон прижал к себе ноги и закрывался свободной рукой.
— Фу, блин, ну и вонища от него, — пробормотала она. — Не хочу его трогать, воняет, как бомж. И сигарета догорела, — она затушила ее о татуировку на его бедре.
Лекса устала от охватившей ее злости, смотрела на него, тяжело дыша, не зная, как еще наказать за неосторожный тычок.
— А был симпотный, — пробормотала она, продолжая его разглядывать. — И член, скорее всего, немаленький. Я б, наверное, дала ему, если б ты его не опустил.
Она взглянула на Беса, который словно прирос к своей табуретке.
— Толик, трахни меня, — сказала она.
Подняла с пола свой узкий нож и сделала несколько плавных движений, как будто позируя перед фотографом: не сводя глаз с Беса, провела языком по лезвию ножа. Бросила его и стала стягивать с себя джинсы.
— Антон, посмотришь, как меня трахают? Не хочешь? А ну живо смотри! Смотри на меня! — она спустила джинсы до колен и расставила ноги. — Может пописать на него? — и засмеялась.
— Как хочешь, — сказал Бес.
— Мне сейчас не хочется писать. Иди ко мне, мой мужчина! — повернулась к нему задом и раздвинула ягодицы.
Бес поднялся и расстегнул брюки.
— Антон, смотри! Смотри на нас!
Он не реагировал. Она взяла нож и ткнула его в плечо. Антон вздрогнул и заплакал, потом резко повернулся, испугавшись, что она снова ткнет его ножом. По руке потекла кровь. Бес пристроился к ней, согнув ноги в коленях, и стал трахать, звучно шлепая по ягодицам.
— Антон, смотри на нас! — повторяла она, дергаясь при каждом толчке. — Я хочу, чтобы тебе было больно, когда мне хорошо… бля, о, давай, милый… давай… Антон, что ты чувствуешь? Ты чувствуешь боль?
Антон смотрел на нож в ее руке и дрожал. Дреды подпрыгивали при каждом толчке, как хворост на вилах. Чтобы не потерять равновесие, она уперлась рукой в стену. Она то закрывала глаза, видимо, переживая приятные ощущения, то смотрела, прищурившись на Антона, и тут получая удовольствие.
— Мне хочется знать, что ты чувствуешь... Тебе очень больно или не очень?.. Отвечай! — толчки Беса прерывали ее речь, словно икота.
Антон поднял мокрые от слез глаза, не понимая, что ей от него нужно. Она разозлилась, оттолкнулась от стены и ударила его ножом в бедро. Антон вздрогнул и схватил руку, в которой был нож. Она обрадовалась его страху и пыталась поглубже воткнуть лезвие. Видимо, его сопротивление только раззадоривало ее. Она смотрела в его полные отчаяния глаза и напрягалась, стараясь пересилить его. Даже попыталась провернуть лезвие. Антон застонал.
Бес делал свое дело, не обращая внимания на их возню. Несколько раз член выскакивал из влагалища, и он вправлял его обратно. Его толчки содействовали Лексе, она валилась на Антона, и это помогало давить на нож. Она даже сделала несколько пилящих движений, чтобы расширить рану. Антон вскрикнул и дернул ногой. Лекса выронила нож. Она устала бороться, а неутомимый Бес бурил ее, ухватив за талию. Ее колени задрожали, она уперлась в стену.
— О…
Ослабевшие руки поехали вниз. Антон прижался к стене и затих. Чтобы не упасть, она оперлась на его плечо. Из бедра Антона текла кровь. Бес долбил как отбойным молотком и не собирался останавливаться. Она задергалась в оргазме, навалившись на Антона. Бес отпустил ее и чуть не упал, запутавшись в спущенных брюках. Несколько минут они приходили в себя: он кое-как добрался до своей табуретки, а она лежала на полу со спущенными штанами и не могла отдышаться. Антон не смотрел на них.
Когда она вышла из ванной, Антон по-прежнему сидел, прислонившись к стене, поддерживая пристегнутую руку, под ним образовалась лужа крови. Восседая на табуретке, Бес пил кофе.
— А где мой кофе? — спросила Лекса.
Бес не обратил на нее внимания.
— Толик, ты слышал, я попросила кофе?
— Перебьешься.
— Толь, ну почему ты такой грубый?! Ты этим все портишь!
— Сама сделай.
— Хоть ты и грубятина, но я все равно тебя люблю! — она сделала пару шагов и вернулась обратно.
— Не хочу кофе. Я передумала, — она взглянула на Антона. — Толик, он не умрет?
— Не знаю.
— Мне понравилось. Честно. Это ни с чем не сравнить — ощущение, когда втыкаешь лезвие в живого человека, — она мечтательно задрала голову.
Бес перевел на нее взгляд.
— Можешь его добить.
Ее лицо пошло пятнами.
— Ты не шутишь?
— Все равно он подохнет.
— Заманчиво. Но мне хотелось еще хоть разик помучить его.
— Ты извращенка, — Бес хлебнул кофе.
— Ты не испытал кайф, когда тебе было хорошо, а он страдал?
— Нет.
— А я испытала, — Лекса уставилась на Антона, который, казалось, не слышал их разговора. — И нисколечко не жалею, что осуществила свою мечту. Немного сумбурно, но это потому, что первый раз. Надо научиться концентрироваться на сексе и одновременно на мучениях жертвы.
— Ты поганая извращенка, — проворчал Бес.
Она присела перед ним на корточки и попыталась заглянуть в глаза.
— Неужели ты не испытал чего-то необычного, а, Толик? Такого, что накрывает тебя с головой...
— Я просто трахал тебя.
— Блин, у меня ноги трясутся, — засмеялась она и поднялась. — Я хочу повторить этот опыт, только по-новому. Придумать новую пытку. Например, что-нибудь отрезать ему.
— Какая же ты тварь, — на губах Беса появилась кривая ухмылка.
— Почему ты не можешь меня понять?! — воскликнула она. — Где я смогу попробовать это? Может, мне больше никогда в жизни не представится такой случай!
— Это точно, — Бес прищурился. — А убить? Хочешь убить? Убить тебе тоже вряд ли доведется.
Пятна заалели на ее лице.
— Многие мечтают убить, но боятся. Тебе выпал случай, когда можно убить и не понести ответственности. Ты представь — безнаказанно.
— Я уже вся мокрая, — пробормотала она. — А можно отложить это на потом? Я бы приехала к тебе еще разик, помучила бы его, а потом убила? Ну, пожалуйста!
— Он не доживет.
— Доживет, он здоровый!
— Кто его будет лечить, кормить? Мне это не надо. Если я приеду сюда через несколько дней, то он уже будет труп.
— Да, жаль, — Лекса взглянула на Антона и вздохнула с сожалением.
— Ты можешь сделать это сегодня. Сейчас.
Глаза ее загорелись.
— Ты уже хочешь? Мой самец, мой зверь… Я боюсь… Ну, хорошо, я согласна. Так волнительно.
— Ключи от наручников.
— А! — она пошла в прихожую, порылась в своих вещах и принесла ключи. — Вот.
Бес отстегнул Антона, оставив наручники на батарее, и потащил за руку к кровати. На полу оставался кровавый след.
— Дайте тряпку! Дайте что-нибудь завязать ногу! — бормотал он.
Он боялся, что истечет кровью, стянул с матраса покрывало и пытался завернуть в него раненную ногу. Лекса с интересом наблюдала за ним.
— Он похож на раба, которому уже недолго осталось, — сказала она и обратилась к Бесу: — Ну что?
— Давай.
— А каким способом?
— Сама выбери.
— Не могу, я не знаю. Я очень хочу этого, хочу прочувствовать, чтобы запомнить на всю жизнь. Ты ведь трахнешь меня еще разок? Я хочу, чтобы ты трахал меня, когда я буду это делать, но, наверное, это трудно осуществить.
Бес усмехнулся, качнув головой.
— Будь ты проклята.
— Ты хочешь меня?
— Да.
— Сильно?
— Аж яйца сводит.
— Милый, тебя мне Бог послал. Или Сатана. Люблю тебя! Все же, как это сделать?
— Много способов: задушить, зарезать. Я могу дать тебе молоток, и ты размозжишь ему голову. Один удар по затылку — и все вокруг в его мозгах. Разз! — Бес взмахнул кулаком. — И твоя рожа тоже.
Она вздрогнула.
— У меня не рожа.
— Теплые мозги… на твоей роже.
— У меня не рожа!
— Рожа.
— Ну хоть рожица!
— Рожа.
— Ты смеешься? — она уставилась на него.
— Да, — он взял ее за талию и притянул. — У меня такой юмор.
— Не смейся надо мной, пожалуйста.
— Ладно, давай кончай его, и я еще разок тебя трахну.
Только теперь до Антона дошел смысл их разговора, он не мог поверить в то, что слышал.
— Дайте мне что-нибудь перевязать ноги! — закричал он.
— Тебе это не понадобится.
— Что?
— Как же все-таки это сделать? — бормотала Лекса.
— Лучше всего всадить нож прямо в сердце, — тихо сказал Бес.
— Он будет сопротивляться.
— Я помогу тебе, буду держать его, а ты медленно воткнешь нож вот сюда.
Ее лицо пылало. Бес шептал ей в ухо, обнимая за талию, потом отстранялся и смотрел на ее реакцию.
— Он хочет жить, но ведь ты ему не позволишь?
— Не позволю! — Лекса поцеловала его взасос.
— Ты медленно воткнешь в него нож, почувствуешь, как он входит в тело, протыкает сердце, будешь смотреть в его умирающие глаза… А я буду трахать тебя.
— Да…
— Возьми нож.
Лекса подняла нож и бросила на Беса взволнованный взгляд.
— Что? Что вы собираетесь делать? — крикнул Антон.
Она остановилась в метре от него и взглянула на Беса.
— Ты поможешь мне?
Бес нажал на кнопку. Решетка плавно поехала вниз, оставив Лексу наедине с Антоном. Она смотрела на Беса и ждала, что он что-то скажет, а Бес молчал. Он отошел от кнопки и ухмыльнулся. Антон все понял раньше нее. В определенном смысле ему довелось побывать в ее шкуре.
http://proza.ru/2023/03/23/904