Случилась эта история в годе 88-ом или 89-ом прошлого столетия.
Работал я тогда связистом в одном месте и подрабатывал ещё в четырёх. Городская телефонная станция и первая горбольница, цитрускомбинат, кожзавод и чаеразвесочная фабрика. Мотоцикл с форсированным движком и диким апгрейдом, без номеров был не роскошью, но вполне сносным средством быстрого передвижения по городу.
ГАИшники не тормозили меня никогда, зная о моих приятельских отношениях с главой ГАИ города, с которым мы стриглись и брились у одной и той же парикмахерши. Да и с некоторыми я был просто знаком. По долгу службы.
Так вот...
Как-то пришлось мне приехать в воскресенье в обслуживаемую мною горбольницу. Там при ремонте оборвали несколько проводов, ведущих из основного корпуса в приемный покой, ординаторскую, лабораторию и морг. Надо было просто восстановить связь. Дело двух десятков минут.
После восстановления связи путем скрутки соответствующих проводов и их изоляции, пошёл по кабинетам проверить эту самую связь с оконечных аппаратов, чтоб сдать потребителям этой самой связи эту самую связь в лучшем виде.
Последним был кабинет приемного покоя, перед которым пришлось задержаться.
На носилках вносили лежащего на животе, стонущего мужчину, в котором я сразу признал местную «знаменитость» нетрадиционной сексуальной ориентации. Такого второго «чуда» в городе не было и даже малые пацаны - и те! - знали от старших, что « к этому дяде близко не надо подходить!». Так, на всякий случай!
Летом у него было раздолье, курортный сезон приносил некое разнообразие в его сексуальную жизнь и порой ему удавалось заманить к себе домой какого-нибудь туриста, пьяного или нет, без разницы. Праздник жизни имел право быть даже у этого городского изгоя.
Среди местного населения у него поклонников не было, ввиду строгости нравов в тамошних туземных семьях с традиционным укладом жизни, где сексом считались только интимные отношения между противоположными полами. Сейчас у него был бы аншлаг, но в то, совковое время, жил он половой жизнью «впроголодь», на подножном корме. Так вот...
Заносят его в приёмный покой два мужика, смеющиеся неизвестно чему: водитель «скорой» и врач. А в покое уже ждет персонал: хирург, дежурная медсестра и фельдшерица. Следом вваливается фельдшерица со «скорой», с трудом сдерживая смех и пряча раскрасневшееся лицо. Пара дефилирующих дежурных врачей-травматологов с интересом просачивается в это же помещение, куда секундами ранее втиснулся и ваш покорный слуга.
Мне надо было только проверить, работает ли аппарат, стоящий на окне, но пройти туда ввиду такой скученности народа и носилкам, перегородившим мне путь, оказалось совершенно невозможным!
Я обречённо сел на стул у дверей, поминая всуе матушку этого бедолаги и жду рассасывания народа по своим делам. Но! Город маленький, этого кадра все знают и пищу для вечерних рассказов в кругу семьи или дворовых соседей все хотят добыть с первых рук!
Хирург понимает, что тут ничего не поделаешь, а разлитое по стаканам у него в дежурке прохладное «Ркацители» потихоньку нагревается и теряет букет, поэтому командует носильщикам переложить стенающее тело с носилок на стоящий посередине комнаты стол-каталку, застеленный простынёй. Что те, прыская от неудержимого смеха, и делают.
Пациент прячет лицо, на грузинском просит поскорее помочь ему. Хирург, моет руки, натягивает перчатки, откидывает простынь, накрывающую задницу этого чудака и замирает в изумлении...
В том месте, где у всех находится сморщенная шоколадная дырочка, у клиента находится блестящий серебристым цветом металлический диск со скруглёнными краями, слегка вдавленный посредине. Как тарелка.
Постучав по нему пинцетом, и царапнув для верности скальпелем, хирург выпрямляется и цокает недоверчиво языком... «Алюминий, кажется» - произносит и осматривает всех недоуменно.
Смотрит на меня.
Не понимает, почему тут кто-то не в халате. А может, хочет спросить совета, как у технаря. Не знаю.
Но у него никак не вяжется появление больничного связиста в приёмном покое и наличие металла в анусе пациента, поэтому он изрекает: «На рентген – и обратно – мигом!»
Стол-каталка исчезает за дверьми. Хирург интересуясь у меня целью визита и получив ответ, успокаивает меня сообщением, что телефон уже работает, он сам проверял его прям только что и зовет к себе попробовать «Ркацители» , которое привез его брат из Имеретии.
Идем в соседний кабинет. Я отказываюсь стандартным «яжзарулём!» и вино исчезает в его утробе за три секунды. Закусывает жареной курицей и жует её долго и задумчиво. Молчит.
Идём назад, каталку уже вкатывают, приносят снимок. Я вижу на просвет в организме инородное удлинённое металлическое тело, похожее на снаряд от пушки, но с усечённой верхушкой. Значит нам было видно только дно. Интерес возрос, и я сделал вид, что мне надо самолично проверить аппарат, иначе меня вздрючат. Хирург, а зовут его Арчил, вооружается какими-то щипцами сложной конфигурации и после протирания ассистенткой ягодиц пациента спиртом, морщась от неведомых мне внутренних чувств, начинает попытки схватить несхватываемое.
В отличие от действия «впихнуть невпихуемое», его попытки терпят многократный крах раз за разом. Пациент мычит и мотает кумполом, но не выныривает из-под материи.
Стыдно.
Арчил долго роется в кюветке с блестящим инструментом и находит щипцы, которыми стоматологи вырывают сломанный зуб. У них заострённые края и не скруглённые губки.
Вот ими он схватился за край блестящего жопного диска этого бедняги.
Ой, не надо было Арчилу пить вина перед этим!
Дальнейшее помню смутно и весело...
Из попы этого мычащего индивида повалило шипящее облако густого пара (как мне тогда казалось). Он вскочил, как ошпаренный и начал наматывать на бешеной скорости круги вокруг стола с истошным криком-визгом на высоких частотах.
Все, кто были на тот момент в кабинете, рассыпались сей секунд по углам, стульям и тумбочкам, под стол...
Я очутился на подоконнике с дико испуганным хирургом Арчилом, хирургом, (который мог, не моргнув глазом, с ходу заскочив в операционную, начать вынимать из кучи мяса и костей руки-ноги-голову и попу человека попавшего в автокатастрофу и спокойно, деловито их сшить, не потеряв ни удара сердца, и ни одного вдоха. И человек потом продолжал нормально жить и функционировать).
И вот он, хладнокровный кромсатель-сшиватель, дрожа, стоял рядом со мной, успев во время прыжка пнуть телефон так, что тот повис на шнуре за окном. Я порядком струхнул, но на его фоне выглядел храбрецом.
А пациент бегал на реактивной тяге и от этого почему-то всем стало приятно... Источником этой приятности стал запах, который заполнил приёмный покой сразу, как только раздалось шипение от касания острых щипцов.
Прошло секунд 10, шипение и истошный визг пострадавшего прекратились. Он обессиленно рухнул посреди кабинета. Лежал на животе и филейная часть у него была покрыта чем-то вроде инея. Приятный запах, заполнивший кабинет, первой распознала фельдшерица со «скорой»: «Такой дезик «Fa» есть у моей сестры!»
И правда, пахло дезодорантом.
Арчил быстро сполз с подоконника и невыпущенными в критический момент щипцами ловко подцепил этот проткнутый серебристый кружок, потянул его вверх и вытащил из прямой кишки этого раздолбая баллончик женского дезодоранта «Fa», смазанного чем-то вроде вазелина.
По-видимому, чел не нашёл клиента для массажа своей простаты и решил использовать суррогат. Подходящий диаметр и длина оказались под рукой в виде злополучного баллона, который, будь он одушевлённым, повесился бы после такого изощрённого применения! Смазанный для плавности хода жирным кремом он в разгар процесса выскользнул из жирных пальцев похотливого извращенца и вошёл почти до упора в его страдальческий одинокий анус. Самостоятельные попытки достать ни к чему хорошему не привели, была вызвана «скорая» ...
Дальше вы всё знаете...
Вот так и родился маленький рассказ про чей-то анал, внесённый мной в анналы истории))))