Явление пятьдесят седьмое
Воздушное судно тем временем готовилось к взлёту.
Командир корабля известил об этом через громкоговорители. Он сказал, что их рейс продолжается. Добавил что-то о погоде. Предупредил про ремни, спинки и столики. Пожелал приятного полёта и закончил странными словами: «Господа! Мы не одни в этом мире бушующем. С нами Бог! Да поможет он нам в эту трудную минуту!»
Голос капитана был каким-то необычным: то ли охрипшим, то ли осипшим, то ли дрожащим от волнения, а может, усталым от тревожной и бессонной ночи.
И ещё: на этом не закончились странности и необычности. Они продолжились. Пилот неожиданно для всех пассажиров проговорил довольно длинную фразу на каком-то никому непонятном и заковыристом языке.
«О, боже! Что это за язык?? Из какого царства? Из какого государства? Из какой части света? Какого народа?»
Никто ничего не понял из услышанного.
Можно было только разобрать два грозных и часто употребляемых в последнее время слова, и то частично – «аллах» и «акбар», которые он озвучил очень громко, почти криком, зло и садко. И повторил их несколько раз: в начале, в середине своего необычного сообщения и в конце. В конце даже три раза он это произнёс.
Люди всполошились. Но не стали митинговать. Себе дороже. За митинги и бунты в последнее время можно срок схлопотать. И немалый… между прочим…
Аэробус заурчал, как ласковый пушистый котяра у любимой хозяйки на коленях, тихонечко стронулся с места, покрутился туда-сюда среди себе подобных, как заводной зайчик в сложном и запутанном лабиринте, и вырулил на взлётную полосу.
Остановился у черты «Старт». Замер.
Двигатели заревели. Громче. Ещё громче. Гул всё нарастал и нарастал.
Чуть дёрнувшись, немного прокатившись по ВПП, лайнер должен был, как обычно, на миг остановиться при проверке тормозов. Так положено по лётной инструкции. Всегда так лётчики при взлёте делают. У них это уже в мозгах выработалось. На «автомате» такое происходит. Они чуть-чуть притормаживают, чтобы убедиться в исправности тормозной системы. Правила на этот счёт есть. Но этого не случилось. Нет, не произошло этого, к великому сожалению. Почему? Неизвестно!
Самолёт не притормозил, даже не замедлил движения, а наоборот начал рьяно набирать скорость. Двигатели ревели ещё громче, ещё протяжнее, ещё оглушительнее, мощнее и страшнее… То как зверь они завоют… то заплачут как дитя…
Такая вот незавидная история стала вершиться.
Аэроплан нёсся по взлётной полосе всё быстрее и быстрее. Бежал он и бежал… как зверь бешеный, как пёс с цепи сорвавшийся. Быстрее и ещё быстрее… И ещё, и ещё…
– Ого! Ничего себе! Вероятно, рукоятку газа у него заклинило, – произнёс Сергей, кинув взгляд в иллюминатор. – Да! Точно! Скорей всего её заклинило… рукоятку…
– Чего? Какую ещё рукоятку? И у кого? – быстро спросил Геннадий Витальевич, резко повернувшись к Серёге, молоденькому парнишке, соседу своему справа.
– Ну, как это у кого… У пилота, конечно. У кого же ещё.
– Да?
– Да!
– А какую? Рукоятку-то… какую у него зажало…
– Рукоятку газа! Какую же ещё… У него одна рукоятка! Газа!!
– Да?
– Да!
– А ты откуда про эту рукоятку знаешь??
– Я вчера фильм смотрел, поздно вечером уже. Так там точно так же всё было.
– Как? Так… Не понял… Говори!! Чего замолчал…
– Ну, как вам сказать, дяденька… Как же объяснить вам… Как…
– Говори, как есть!! – нетерпеливо перебил пацана Геннадий Витальевич. – Что об этом знаешь. Что тебе известно. Как в кино видел, так и говори. Ну! Я жду!!
– В общем, самолёт разбегаться стал для взлёта. Как обычно это происходит. Как и всегда. Сами знаете. Летали же раньше. Чего вас учить. Самолёт, значит, бежит по полосе бетонной, а скорость пилот не может изменить. Ни уменьшить, ни увеличить.
– И что?? Что с этого??
– Как это что? Вы чего, дяденька? И вправду не понимаете? Ну вы даёте… Он же ни остановиться не может, ни от бетонки оторваться и в воздух взлететь. Это же проще простого!! Чего тут непонятного? Это же обычная физика! Это же…
– Извини. Я про это не подумал. В голове моей сумбур какой-то. И в теле дрожь.
– Таблетку тогда выпейте.
– А где её взять? Да и не в таблетке дело. Ладно. Может, само пройдёт.
– Зря вы так, дяденька. Я бы выпил.
– Мальчик! Вот когда будешь на моём месте, тогда и будешь делать, что тебе хочется. Понял? А сейчас сиди и смотри в свой телевизор. И не надо перечить старшим.
– Ну, тогда как хотите. Мне казалось, что так лучше будет, что поможет вам.
– Креститься надо, когда кажется. Ладно. Не будем пикироваться из-за пустяков. Так что там дальше происходило? В кинофильме этом…
– Оказывается, у него ручку заклинило. Напрочь. Ни туда – ни сюда.
– У кого? У него… Ты о чём?
– У лётчика, конечно!! У кого же ещё… Не у меня же. Дяденька! Что с вами? Лица на вас нет… Вы какой-то… какой-то не такой… Что с вами происходит??
– Со мной всё нормально! Как и положено. А с самолётом что?
– Дяденька! Да вы чего?? Неужели ничего не поняли! Неужели сообразить ничего не можете? Самолёт-то! Неуправляемым стал! Он же… Он же…
– Почему это? Как это? Почему? Почему неуправляемым он стал…
– Дяденька! Да вы в своём уме? Вы чего?? Ведь ручку управления заклинило!! Напрочь!! Вы что?? Совсем ничего не поняли?? Ну вы, блин, даёте…
– Ой, как интересно… Ой, как увлекательно… Ой, чудеса какие… Вот здорово! Вот классно! Вот круто! А что, так тоже бывает? А как… – попыталась присоединиться к их разговору красавица-азиатка. Ей не терпелось узнать подробности. Она завалила своих соседей глупыми вопросами и не менее глупыми восклицаниями.
– Подожди, девочка, не мешай… Потом… – оборвал её на полуслове Геннадий Витальевич и с нетерпением спросил у мальчишки: – Серёга! Дорогой ты мой! А дальше что было? Как он её расклинил? И чем?
– Да никак. Ничего у него не вышло. Колупался он там, колупался. Но не исправил.
– Ну надо же. Печально…
– Конечно печально. Да ещё как.
– Да-с… И печально… и грустно…
– Вот-вот. Грустно. Так у него, дяденька, ещё и другие неполадки были.
– Да?? Какие?? Ну-ка! Ну-ка! Говори! Озвучивай! Не томи мою душу.
– У него и тормоза, ко всему прочему, отказали.
– Почему? По какой причине?
– Маслонасос вышел из строя.
– И что?
– Как это что… Тормозить он тоже не мог. А самолёт всё нёсся как бешеный. Как с цепи сорвался. Вот как наш сейчас мчится!!
– Так у нас тоже, наверное, с тормозами проблема? Тоже с насосом нелады?
– Конечно, дяденька. И у нас такое может быть, – спокойно промолвил Серёжа.
– Ничего себе! Вот олухи царя небесного! Так же нельзя! Нельзя, говорю, так к работе своей относиться, к должностным обязанностям. Спустя рукава. Необходимо срочно передать пилотам через стюардесс, что надо что-то с масляным насосом делать. Починить его, или поменять… – перехватило дыхание у перепуганного мужчины.
– Быстро-то его не починишь, – резонно заявил мальчишка. – Мы же не вечно по взлётной полосе этой катиться будем. Хоть и длинная она. Там, в конце лётного поля, забор, наверно, какой-нибудь стоит… или строения… Дом… Сарай… Мастерские… Будка охранника или склад запасных частей… Мало ли зданий в аэропортах строят для разных нужд. Хоть что строят. Даже бараки для работников делают, чтобы на работу близко ходить. Вышел из барака… и всё… ты уже на работе! Или служебные сооружения. Территория-то вон какая огромная… Строй – не хочу… Старые сломанные самолёты там лежат до поры до времени. Металлолом в кучи собирают. А после сдают его. Всего полно в аэропорту любом… Всего и всякого.
– Да-да. Ты прав, мальчик. Всего полно… Устами младенца глаголет истина…
– Ну да. Так и есть. Истина во всём должна быть. Мне многие об этом говорят.
– Неужели?
– Абсолютно так. Чего мне врать-то. Я никогда не обманываю.
– Это хорошо. Обманывать нельзя. Неприлично это. И неэтично.
– А может, дело и не в насосе вовсе.
– Как это… не в насосе… А в чём?? В чём тогда??
– Могло и масло вытечь из маслопровода. Просто – взять… и вытечь… – всё-всё масло… до капельки последней… В кино тоже такую версию лётчики рассматривали. Но у них всё же был неисправен маслонасос. Не подавал он масло в тормозную систему.
– Ого! Ничего себе! Надо что-то с тормозами делать! Срочно! – завопил Геннадий Витальевич. Он был не в себе. Его трясло всего. Его лихорадило.
– Без тормозов конечно плохо, остановиться же без тормозов невозможно.
– Ты опять тут? Не мешай, девочка. Не лезь, куда не просят. Без тебя обойдёмся.
– Я вам правду говорю. Я же знаю. И все знают про это. Остановиться без тормозов невозможно, а вот взлететь можно. И не только можно, а даже запросто! Зачем при взлёте тормоза? Они для этого вообще не нужны. Вот и мы сейчас взлетим. Лётчики хорошие у нас, – продолжила высказывать свои мудрые мысли азиатка. – Я им верю.
– Ну вот. Какая же ты зараза. Опять встреваешь в мужской разговор, – занервничал снова Геннадий Витальевич. – Помолчи, пожалуйста! Ты лучше в окошко смотри…
– В фильме им не удалось взлететь, – подсказал Серёжа и стал объяснять из-за чего у них не получилось. – Те люди, которые готовили самолёт к взлёту, техники из наземной службы, забыли снять струбцины, оставили их на рулях, на элеронах, на закрылках…
– И что?
– Как это что… дяденька… миленький… Знамо дело что. А без рулей-то как взлетишь? Никак! Невозможно это! Вот и у нас, вероятней всего, такая же петрушка.
К ним опять повернулась азиатка, всё это время разглядывающая что-то через стекло иллюминатора. Она с невероятным удивлением спросила своих соседей:
– А что это за красные железяки на крыльях? В тот раз, когда мы летели, их не было… А теперь торчат там… Неужели так надо??
Сергей, а за ним и Геннадий Витальевич прильнули к стеклу. Там было темно. Но при свете еле мерцающих бортовых лампочек можно было рассмотреть что-то лишнее на крыле. С трудом, конечно, но можно было разглядеть, если глаза пошире раскрыть.
По всей видимости, эти железяки и были теми самыми струбцинами. А с ними, как уже говорилось, взлёт невозможен. Рули-то не поворачиваются. Ни вверх, ни вниз. Вот как!!
Да теперь взлёт и не нужен уже был. Не успеют они! Да-да… Не успеют!!
Впереди, по курсу стремительно несущегося по взлётной полосе самолёта, забор. Высокая бетонная ограда. А может, и дома там стоят… Но, вероятнее всего, это всё же забор. Всегда по периметру аэродромов его устраивают. Чтобы посторонние не шлялись по территории, не ходили без спросу, не воровали аэродромное имущество, не лезли под колёса взлетающим самолётам, не цеплялись за шасси, за крылья и стабилизаторы.
И здесь, наверное, так же.
А там, за забором этим проклятым… катастрофа!
Крах там несусветный! Катаклизм невероятный!
За забором смерть страшная! Погибель там! Вот что там…
За ним – вечность вечная!.. неопределённость там неопределённая!
Да!! Там – небытие…
Продолжение: http://proza.ru/2023/03/21/401
Предыдущее: http://proza.ru/2023/03/19/395
Начало: http://proza.ru/2022/10/19/366