В рассказе «Подвиг» пошутил, что в моей жизни всегда есть место «подвигу». Хотя, почему – пошутил? Всякое бывало. А вот то, что в ней всегда есть место шутке это уже – правда. Вообще-то шутка – дело серьёзное. Вот, попробуй – рассмеши человека на ровном месте, особенно если ты не профессиональный юморист?
За детский сад и школу – промолчу, как-то особых шуток не помню ни своих, ни чужих. Наверное, из памяти стёрлись. Что-то безусловно должно было быть! Значит, были неудачные раз не зацепило. Хотя, нет. Одну помню, но это скорее не шутка была, а необдуманная, глупая попытка поднять свой авторитет.
В детстве многие, не имея собственных достижений в силу малолетства хвастаются чужими: «А у меня папа – реквизитор!» (заведующий реквизитом в театре, вовсе не злодей, принудительно изымающий имущество у собственника, хотя и с выплатой его стоимости по номиналу). «А у меня мама – слушатель сыра «Пармезан», а брат – вообще профессионально пингвинов переворачивает!» (Да-да, есть и такие профессии!). И так далее. Либо детишки выдумывают что-то необычное и сами порой начинают в это верить.
В школе одноклассник – Юлик в те годы особо талантов не имевший, худющий и длинный как жираф (позже значительно раздавшийся в плечах), думал-думал: чем бы ему выделиться? И додумался. Объявив нашему пятому (или шестому) классу, что у него дома в хрущёвке-пятиэтажке живёт … обезьяна!
Кто-то (как и я) не поверил – ну откуда в начале 1970-ых годов в отнюдь не тропической и относительно спокойной Уфе – обезьяна? Скорее можно было «купиться» на медведя или рысь: от столицы Башкирии в полу-радиусе примерно на сорок километров с севера на юг – сплошь тайга! Где не только это зверьё водится, а и лоси, косули, куницы, бурундуки, норки, ласки, горностаи. Про волков, кабанов, зайцев и лис и говорить нечего, они почти везде бегают! Бывает из Пермской и Свердловской областей заходят даже росомахи, но нечасто. Или поведал бы, что у него в ванной плавает стерлядь и хариус, так никто и проверять бы не пошёл!
А тут – мартышка! При том обстоятельстве, что родители Юлика никакого отношения к загранице не имели и родни за рубежом тоже не обрели. Возможно, так на него подействовало содержание популярного детского фильма «Ох уж эта Настя!», героиня которого сочинила, что подружилась с чёрной пантерой в чудесном, сказочно-реальном городе Эолис, которого нет ни на одной карте, а может и иные обстоятельства.
Но, своим сообщением Юлик кое-кого заинтриговал и после уроков компания из пяти одноклассников под предводительством правдоруба Ильдара Юсупова вышла в адрес «с инспекцией». Однако непосредственно проникнуть в квартиру проверяющим не удалось: под предлогом того, что питомец может сбежать и потом ищи ветра в поле, потенциальный «хозяин» макаки никого в жилище не впустил, а в окошко, с пятого этажа показал, держа за шкирку какое-то черное существо, судорожно махавшее всеми четырьмя лапами, вертевшее головой и хвостом. На обезьяну зверёк был слабо похож, даже учитывая расстояние, на котором его наблюдали – около пятнадцати метров от окна квартиры до земли. Тем не менее все вроде бы унялись, кроме естественно Ильдара, который решив докопаться до истины, поднялся по лестнице до пятого этажа и начал ломиться в хату.
Дверь открыла бабушка Юлика и на вопрос:
«А можно посмотреть обезьянку поближе?», - сдала внука с потрохами рассмеявшись:
«Какую обезьяну? Он вам кошку в окно показывал!»
На следующий день у Юсупова были большие претензии к Юлику. Уж и не помню, как они разрешились.
Но это не шутка, а так – простое детское враньё.
После школы на заводе особых поводов для юмора не было, надо было «план давать». Хотя по поводу соблюдения техники безопасности первый весёлый стишок, посвящённый конкретному человеку, сочинил именно там:
Шёл по цеху мастер Сыч,
С потолка упал кирпич,
Срикошетил от доски,
Разлетелся на куски!
Если б не был в каске Сыч,
Хватанул бы паралич:
Кирпича лихой кусок,
Шмякнул мастера в висок!
После этого Сыча,
Осмотрели у врача,
Кровь изъяли и мочу,
(За иное промолчу!)
Оказался он здоров,
Ошарашив докторов,
И за это мастер Сыч,
Получил авто - «Москвич»!
…Друг, бери пример с Сыча,
И не бойся кирпича,
Стукнет по башке, зато,
Сразу выдадут авто!
Нет, никакой кирпич на мастера Сыча не падал, тем более за это его не награждали автомашиной это всё я выдумал. Но, наверное, напророчил, ибо вскоре начальник участка действительно стал прибывать на работу в автомобиле «Москвич» (новой модели). Был ли мастер отцом (или родственником) моего одноклассника Вадика Сыча – не известно, но вполне допускаю, фамилия всё-таки довольно редкая!
Потом произошло довольно казусное приключение, которое для меня едва не закончилось печально. До армии я был принят внештатным сотрудником милиции в Ленинское РОВД города Уфы и после основной работы на заводе пропадал с милиционерами на службе и после неё. Сотрудники отдела считали меня практически своим и особых секретов не имели. Как-то в выходной день июльским вечером завис у них в милицейском общежитии, расположенном по адресу: улица Гоголя, дом 56, на пересечении с улицей Коммунистической в самом центре города. Дом тоже непростой – 3 сентября 1941 года здесь родился будущий знаменитый писатель Сергей Донатович Довлатов, родители которого были эвакуированы из Ленинграда в июле 1941 года. В те годы сооружение официально считалось «домом сотрудников НКВД» (видимо таковым и оставалось в последующие годы). Даже в моё время через дорогу располагался полк внутренних войск, а чуть выше по Коммунистической в направлении улицы Аксакова в едином комплексе зданий почти до начала 1980-х квартировал УКГБ по БАССР.
Сейчас на доме висит табличка «Довлатовский переулок». (На то, что на моём на улице Цюрупы когда-нибудь появится примерно аналогичная: «Першинская подворотня» даже не рассчитываю!)
Милиционеры выпили я с ними тоже и завязались типовые мужские разговоры: за жизнь, за службу и за женщин, всё, как обычно, ничего нового. Последняя тема всерьёз зацепила постового Марата, который сказал:
- Я щас! - оделся и куда-то ушёл.
Отсутствовал недолго, примерно полчаса и вернулся с симпатичной стройной татарочкой лет двадцати пяти, которую завёл в свою комнату, почти сразу вышел и вновь покинул квартиру. Надолго. А девушка осталась. Скорее из любопытства, чем руководствуясь желанием развлечь даму я осторожно заглянул в помещение. Там было совершенно темно, а судя по очертаниям простыни сударыня не стала особо скучать и сразу расположилась в кровати.
Если был бы трезвее, наверное, на это не решился, но хмель придал смелости (Марата всё равно не было, так не пропадать же «добру»?) и я, осторожно проникнув внутрь, тихонько притворив дверь, прокрался на цыпочках к ложу шустро разделся и нырнул под простыню.
- Марат, син? (Марат, ты?) – лениво на татарском спросила девица.
- Мин! (Я) – кратко ответил я, успокоив её относительно своей личности или того, кем она меня считала.
И мы, не тратя времени даром занялись друг другом.
Однако, через какое-то время татарочка что-то заподозрила и попыталась прекратить «процесс» заявив:
- Юк, юк! (Нет, нет!)
- Кирэк, кирэк! (Надо, надо!), - резонно возразил я. (Разве можно останавливаться на полпути?)
Партнёрша промолчала и как понял согласилась с моим «аргументом».
Надежда на то, что Марат вообще не вернётся растаяла где-то через полчаса. Он всё-таки заявился! Куда и зачем ходил никто не выяснял, поскольку не успели, а ещё и потому что после увиденного у него мгновенно возник повод для расправы. Он, наверное, растерзал, растёр меня по обоям или выкинул с пятого этажа если бы остальные милиционеры не повисли на нём гроздями! Когда наконец успокоился возникла ещё одна незадача: он пытался обнять подружку, а она жалась ко мне.
Вечер был окончательно испорчен и пока остальные жильцы с трудом удерживали вновь разбушевавшегося соседа, я с девчонкой быстренько оделся и драпанул из этого вертепа!
Картина нашей «эвакуации» до слёз напоминала финал рассказа и фильма «Вождь краснокожих», когда старик Дорсет с трудом удерживал озверевшего десятилетнего сынка, но обещал «двум злодеям» Сэму и Биллу, что на десять минут форы они могут смело рассчитывать. Аферисты тут же подсчитали, что за это время они пересекут Центральные, Южные, даже Среднезападные штаты и свободно успеют добежать до канадской границы!
Девушку проводил до дома, как у неё сложились дальнейшие отношения с Маратом – не в курсе, а своему буйному противнику старался не попадаться на глаза примерно с месяц, пока он окончательно не остыл. В дальнейшем и то с опаской…
После армии, когда я стал уже не внештатным, а вполне штатным сотрудником милиции, произошло почти аналогичное приключение, которое тоже могло завершиться трагично. Но престидижитация (которая, как утверждал жених-самосват в исполнении Бориса Михайловича Сичкина, означает «ловкость ног и … гипноз»), спасли от печального исхода.
В армии практически не шутил, там и без этого «веселья» хватало! «Кто в армии служил, тот в цирке не смеётся!» Абсолютно, верно, не дурак же эту пословицу родил? Местным подружкам «заливал», что хоть здесь можно на лица девушек полюбоваться, потому что у нас в Уфе, почти вся женская часть города ходит в парандже. Многие верили.
А «развлекаться» всякими глупостями с молодыми воинами считал абсурдом и белибердой. Кстати, можно было получить и «обратку», потом уже над тобой будут потешаться.
Командир второго отделения третьего взвода сержант Аминов решил поржать над бойцом из молодого пополнения послав его к старшине роты за … сухим онанизмом. Рядовой козырнул, гаркнул:
- Есть! – и умчался.
Старшина, которому уже надоели эти однообразные из года в год дурацкие солдафонские приколы, не стал возмущаться, перечить, а дал гонцу ведро, насыпал туда от души технической соли и снабдил обратной «весточкой»:
- Передай сержанту, если ему мало, я ещё пришлю!
Потом примерно с месяц вся рота хохотала:
- То, что просил ему выдали, а он не знает – что с «этим» делать?!
Кроме того, с молодым пополнением приходили такие «кадры», что никаких клоунов не надо. Среди них особо выделялся армянин с почти мотострелковым именем, фамилией – Акоп Акопян (кажется ещё и отчеством – «Акопович»), который обращаясь ко всем, даже к командиру роты капитану Пенясову в начале любого рапорта либо по его завершению обязательно добавлял фразу-паразит:
«Слушай, ара, давай по-братски!»
(После такого личного опыта общения с нахальным армянином я уже не потешался над анекдотами про армян, согласно содержанию которых они могли и в судебном заседании обратиться к судье запросто, по-родственному:
«Послушай, брат!»)
Несмотря на замечательные «идентификаторы» фамилии, имени и отчества рядовой Акопян не умел, не любил и не собирался: ни рыть окопы, ни добросовестно окапываться, ни просто – копать!
Устав бороться с такой откровенной, абсолютно беспочвенной фамильярностью и разнузданным разгильдяйством капитан через полгода службы сослал лодыря и наглеца-«ару» в другую роту.
Но до этого знаменательного события Акопян успел подставить и меня. Возможно, этот инцидент ускорил избавление личного состава от этого уникального, оригинального и очень интересного персонажа. Он не просто усиленно изучал государственный язык, но как легендарный кинематографический Шурик записывал в свой карманный блокнотик русский (и прочий) народный фольклор: байки, пословицы, поговорки, обычаи и… тосты.
Как-то записав очередную теоретическую здравицу, рядовой Акопян решил перейти к «лабораторной работе» – проверить её действие на практике. В результате набухался с земляками из соседнего автобата и был пойман ротным с поличным. При обыске у него нашли этот блокнотик и потом долго подозревали, что Акопян был завербован офицером-особистом (а может так оно и было на самом деле?). Поскольку в «поминальнике» фиксировались буквально все высказывания сослуживцев самобытного «фольклориста», которые они неосторожно произносили в его присутствии.
Процитировав перед строем роты эти лингвистические «шедевры» и раздав всем «первоисточникам» соответствующие «поощрения» в виде нелестных (а зачастую и нецензурных определений), ротный добрался и до меня:
- Так… Читаем далее:
«Жить по Уставу – завоюешь честь и славу!» затем тире – солдатская поговорка». Прекрасно, чудесно, достойно подражания и воспроизведения!
А что же следует после этого замечательного лозунга?! «Живи по Уставу вновь тире – не проживёшь и неделю, еще раз тире – автор сержант Першин» …
Но и это ещё не все! Вот последующее высказывание этого же «философа»:
«Кто не хочет служить, с тем ничего не поделаешь…»
- Товарищ сержант! – ротный грозно насупил брови и обратился уже непосредственно ко мне, - Как прикажете это понимать?!
- Это – шутка, товарищ капитан! - бодро отчеканил я.
- Шутка-то шутка, - возразил Пенясов, - но ведь она у него зафиксирована!
И он отчаянно потряс криминальным блокнотом, словно желал вытрясти из него весь компромат на своих подчиненных (а возможно и на самого себя!)
После этого случая Акопян прослужил с нами ровно до прибытия очередного молодого пополнения и был «списан» из передовой 1-й в отстающую 4-ую роту, как проштрафившийся матрос на берег с образцового корабля.
Шутить по-настоящему начал уже в милиции. Как-то решил покуражиться над другом-соседом по квартире в общежитии – здоровым, крепким, добрым и весёлым парнем Серёжей Титовым. Который, по моему разумению должен, просто обязан был понимать «шутки юмора». Откуда-то в моих вещах завалялись: армейская кокарда со звездой и пара общевойсковых эмблем, именуемых на жаргоне – «капустой» или, как ещё прикалывались: «сижу в кустах и жду звезду». Наверное, с армии остались.
В этот апрельский день я был дежурным по районному питомнику служебного собаководства, поскольку уже состоял в должности милиционера-кинолога. Телевизор смотреть наскучило, всё равно ничего интересного не показывали, второй дежурный – младший инспектор-кинолог уголовного розыска куда-то сбежал, поболтать было не с кем и потренировав служебного пса Грея (который тоже умел шутить и понимал юмор) задумался: чего бы сотворить этакого, весёлого?
Грей действительно умел забавляться. Покажешь ему на дерево или на деревянный столб и отдаёшь приказ:
- Бандит!
Пёс рычит, делает вид, что грызёт «злодея» аж хрипит. Но! Стоит отвернуться «действо» тут же прекращается. Поворачиваешься, он опять:
- Р-р-р-ы-ы-ы-ы!
Затем считая, что свой «номер» отработал сядет, смотрит на тебя ожидая похвалы и всем видом показывает:
«Ну, как я сыграл? Ничего? Какой же это бандит? Это же – дерево!»
А вот другой мой пёс – Ральф никаких шуток не понимал и не признавал. Дашь ему эту же команду, реально начинает резать древесину, как пила, прямо заходится в раже! Насилу его отцеплял! Он, похоже, действительно видел перед собой ненавистного врага, которого надо уничтожить!
Но это так – лирическое отступление, про собак надо отдельный рассказ писать, а то и повесть. Может, когда-нибудь руки и дойдут.
Пошёл на обед в общежитие, а что там идти? Четыре квартала: три вниз по Вишнёвой и один налево по Циолковского. Дома начал что-то искать в своих вещах и случайно наткнулся на армейские «сувениры». Спонтанно возникла мысль: поменять у Серёжки на форменном плаще милицейские эмблемы на армейские и кокарду на аналогичную солдатскую. Так и сделал: вынул из погон и фуражки «устаревшие» элементы форменной одежда и поставил «усовершенствованные».
Лично я, всегда прежде, чем выйти из дома, смотрюсь в зеркало – как я выгляжу? А то всякое бывает! Помню, командир 149-й роты ППСМ капитан Родин как-то притопал на службу в форменной шинели с портупеей, в бриджах, сапогах и … осенней широкополой гражданской шляпе. В Техасе вряд ли кто на него обратил внимание, там у них шерифы так и ходят, а зимой максимум – 1 оС. Но в таком виде офицер правопорядка в январской Москве…
Когда заступающий на службу наряд захохотал, увидев ротного в этой смешанной (а скорее – смешной) форме одежды, он никак не мог понять в чём дело пока не взглянул на себя в зеркало. Следом за ним командир отделения старшина Кондитеров явился на службу с абсолютно белой рожей, как гистрион или мим, с которой не успел или забыл смыть пену для бритья и зубную пасту…
Серёга, по-моему, тоже перед выходом всегда осматривал свой внешний вид в зеркало висящее прямо перед входной дверью…
«Старые» эмблемы и кокарду я аккуратно положил на самое видное место – обеденный стол на кухне. И, страхуясь написал записку: «Серёжа, не волнуйся, я пошутил! Всё на самом видном месте!»
Минут за сорок до вечернего развода Титов примчался на питомник и принялся трясти меня за шиворот:
- Признавайся, что ты опять натворил?
«Колоться» я никак не желал и пояснил, что было скучно, поэтому и накалякал эту глупость. А вообще – зайди домой внимательно посмотри на все присутственные места и всё увидишь. Серёга с недоверчивостью отцепился от меня и пошёл обратно. Но то ли у него времени не хватило, то ли не счёл нужным, но он совершил сразу две почти фатальные ошибки: не произвёл осмотр всех видных мест и не посмотрел в зеркало при выходе из квартиры.
Далее где-то минут через пятнадцать после развода разъярённый Титов заявился в питомник. В этот момент я как раз выходил в прогулочный дворик со своим Греем.
- Лёха, иди сюда! – ревел Серёга.
- Грей, бандит…- шипел я псу, который яростно рвался с поводка.
- Лёха, убери собаку! – орал Титов опасаясь приближаться.
- Грей, чужой, фас его! – нашептывал я.
В конце концов «оппонент» понял, что до меня не доберётся, изматерился, боязливо обошёл потенциальную опасность и забрав из вольера своего пса – Кинга утопал на службу посылая мне разнообразные проклятия и угрозы.
Как и рассчитывал, к концу дежурства ярость Серёжи угасла, жажда мести сошла на нет и гнев был сменён на милость.
- Я просто обалдел! - рассказывал Титов после смены, - Еду в трамвае, а народ на меня таращится и хихикает. Ощупал себя – всё нормально. А они смотрят и ещё больше заливаются. Может, думаю, кокарда вверх ногами? Начал пальцем проверять, чую – что-то не то. Снял фуражку, а там – армейская звезда! Глянул на погоны, глазам не верю – мотострелковые эмблемы! Тут вспомнил про твою «грамоту»! Примчался домой, хорошо, что у меня запасные были быстренько поставил милицейские, тормознул попутку и едва-едва успел на развод! Ты где мои-то припрятал?
- На столе, Серёжа, на кухонном столе на самом видном месте!
Другой случай был связан с подшефным – местным несовершеннолетним криминальным элементом Андрюшей Талызиным. Из которого я и приятель-сослуживец Олег Волошин долго, упорно, настырно, но безуспешно пытались вырастить настоящего советского человека-труженика.
Андрюше нравилось с нами общаться, он внимательно слушал наставления, нотации даже кивал в знак согласия, но становиться честным тружеником никак не желал! В этот раз он чего-то опять набедокурил и прибежал ко мне в общагу с повесткой в которой предписывалось: «Н/л Талызину А.Н. явиться к инспектору ИДН Ивановой…» дата, время.
Было просто недосуг разбираться в этом безобразии, я собирался службу и махнув рукой на ходу, крикнув Андрюше:
- Оставь повестку, позже разберусь! – умчался на развод.
Он и оставил бумагу у меня на столе среди учебников и тетрадок, а я про неё забыл. Обнаружив этот документ примерно через месяц, подумал, что надо эту штуковину куда-нибудь «пристроить»! И «пристроил», зачеркнув адресат – «Талызину А.Н.», сверху вписав «Титову С.В.», переправив дату на грядущий день после чего требование непринуждённо легло на титовскую прикроватную тумбочку. А сам уехал учиться, на вечернее отделение.
Последствий и представить себе не мог, даже не мог подумать, что он уверует в её содержание! Ведь в самом начале стоит: «Н/л» - несовершеннолетнему! А какой Титов «несовершеннолетний» в двадцать три года?
Приехав с учёбы, сразу завалился спать. А вернувшийся чуть позже меня из деревни Серёжа радостно подхватил повестку и сделал в своем ежедневнике отметку, что назавтра ему не надо ехать на занятия в очном отделении средней школы милиции, потому что его зачем-то вызывают в ИДН (инспекцию по делам несовершеннолетних), у него – уважительная причина!
В этот раз меня спасло только то, что инспектор Иванова, обалдев от предъявленной курсантом Титовым чужой, дважды исправленной повестки, сначала долго выясняла: как сей вызов попал совершенно не по назначению, затем куда подевался реальный реципиент - «н/л Талызин», но потом сжалилась, вошла в положение невольного прогульщика и выдала Серёже настоящий оправдательный документ!
После этого казуса я (временно) вычеркнул Титова из списка лиц, над которыми можно шутить, поскольку он доказал почти полное отсутствие чувства юмора (во всяком случае в моих глазах). Однако впоследствии вспомнил про него и «украсил» только что выкрашенные после ремонта стены лестничного пролёта 23-го отделения милиции (впоследствии ОВД «Северное Тушино») хвалебными лозунгами, которые писал, потерев палец о свежую побелку:
«Слава Титову, Титов – Гегемон!
Вправе лишь он положить на закон!
Впрочем, Титов не кладёт на закон,
Слава Титову, Титов – Гегемон!»
Результата добился и очень быстро. В самом ближайшем времени, примерно через неделю сыщика Титова иначе, как «Гегемон» никто не величал!
Когда в начале 1990-х меня буквально вытащили из милиции на должность заместителя директора по безопасности на прилегающий к Киевскому вокзалу рынок «Китеж», а моего друга перевели с «земли» в ОУР УВД СЗАО, как-то забежал к нему по старой привычке. Серёга куда-то выехал, а молодой, новенький незнакомый опер, видимо только, что с учёбы из «вышки» или средней школы никак не мог понять: кто мне нужен? По фамилии он ещё не всех знал, но когда я дал словесный портрет требуемого индивидуума более-менее уверенно пояснил:
- Гегемон, что ли? Он через полчаса вернётся!
В период моей учёбы на кинологических сборах в Центральном питомнике служебного собаководства ГУВД Мосгорисполкома, (который и тогда, и сейчас расположен в окрестностях подмосковной Балашихи, в настоящее время он именуется «Центр кинологической службы ГУ МВД России по городу Москве») случился «весёлый» казус.
В одной из групп курсантов милиционер-кинолог родом из Казани, в тайне от курирующего коллектив инструктора учил своего пса служебным командам исключительно на татарском языке. К моменту окончания учёбы произошло событие, повлиявшее на дальнейшую карьеру самозванного «полиглота»: то ли он уволился, то ли перевёлся в другое подразделение (или в иной регион), а может и пошёл на повышение по службе? Но только на питомнике он больше не появился.
Руководство подразделения, направившее этого «толмача-лингвиста» на сборы, тут же закрыло вакансию другим сотрудником, откомандировав новоявленного кинолога на учёбу, а возможно для быстрого налаживания психологического контакта с подопечным хвостатым «коллегой» и сдачей выпускных экзаменов. Ведь всю учебную программу собака прошла и оставалось только подтвердить ее квалификацию по результатам испытания.
Тут-то и выяснилось, что зверюга ни бельмеса ни разумеет по-русски! На все команды общего и специального курса дрессировки четвероногий друг реагировал оригинально: расширив глаза и покачивая головой из стороны в сторону. Было совершенно непонятно – что он этим хочет сообщить? Неделю руководство питомника ломало голову над этим феноменом, а потом может само додумалось, а может надавили на бывшего хозяина с требованием раскрыть секрет общения, но затем к не разумеющему общепринятого человеческого языка кобелю прислали реального милиционера-татарина.
Который заговорил с животиной на классическом родном языке (как позднее утверждали специалисты даже с прекрасным казанским диалектом!).
И пес всё понял!
На требование: «Утыр!» он садился, по команде: «Кил монда!» подбегал к «руководителю», получив приказ: «Алга!» бросался вперёд, распоряжение: «Утыр монда!» воспринимал, как команду: «Место!» и так далее.
Чем там закончился сей каламбур – не знаю: то ли татарину передали этого пса, то ли четвероного сотрудника оставили «на второй год», осваивать основной государственный язык… Потому, как курсанты нашей группы успешно сдав экзамены, разъехались со своими «компаньонами» по подразделениям и приступили к самостоятельной службе.
Помню только, что куратору-инструктору здорово влетело за халатность и ротозейство! Ладно – татарин, знатоков этого языка всё-таки не большой дефицит. А если бы таким выдумщиком оказался сотрудник-чукча или среднеазиатский люли-цыган? Где доку по такому говору в Москве найти? Чукчу еще возможно найдут, в крайнем случае с малой родины вызовут, а знатока второй лингвистики где искать? Среди караванов кочевников в пустыне Кара-Кум?
То-то!
…В последнее время частенько пересматриваю французский сериал про жандармов, с главным героем старшим вахмистром Людовиком Моревоном Крюшо в исполнении замечательного артиста Луи де Фюнеса. Ведь могут же люди над своими правоохранительными органами посмеяться, вынося этот смех даже за пределы страны!
Но ни одного смешного, тем более сатирического фильма про наших милиционеров так и не припомню. Хотя и поводов для юмора, а тем более сатиры было предостаточно. Нет, конечно, большинство моих сослуживцев, безусловно, были порядочные и добросовестные сотрудники, но попадались и весьма любопытные «экземпляры».
Буквально в первый день по окончании дежурства в 104-м отделении милиции сдав оружие и рацию, во дворе услышал:
- А теперь надо взять это … пиф-пиф-пиф, сух-сух-сух и вот-вот-вот!
При этом неизвестный мне милиционер отчаянно жестикулировал и показывал еще трём своим товарищам направление к ближайшему продовольственному магазину.
- Кто это? – удивился я, обращаясь к другому сослуживцу, - Чего он хочет? Что за удивительный жаргон?
- А, это Лёша Дайлид, - отозвался коллега, - он говорит, что надо взять три бутылки пива, три вина и три водки. Он просто заикается. А если совсем взволнован, даже материться не может, только повторяет: «Мать-мать-мать-мать!»
- Как же он медкомиссию прошел и его на службу приняли? – удивился я.
Собеседник только пожал плечами – мол сам не понимаю.
Во время срочной службы в Советской армии у меня был командиром роты примерно аналогичный, ранее описанный персонаж – капитан Пенясов. Он не заикался, но дважды, как попугай повторял ранее сказанное:
- Товарищи солдаты, солдаты! Служить не хотим, не хотим, работать не хотим, не хотим, койки заправлять тоже не хотим, не хотим! Я буду вынужден отдельных товарищей сажать на гауптическую вахту, вахту, вахту!
Сейчас понимаю, что ротный очевидно считал нас за полных идиотов, которые с одного слова ни хрена не запомнят и им надо всё повторять и вдалбливать, как минимум, дважды. Очевидно, что таких «Швейков» седой капитан за свою службу повидал предостаточно, уже привык и притерпелся.
Вскоре возле ресторана «У рыцаря» задержал двух проходимцев с четвертью центнера браконьерской черной икры, которые они намеревались сбагрить этому предприятию общественного питания. Вызванный автопатруль в составе милиционера-водителя Вани Соина и старшего экипажа Лёши Дайлида доставил жуликов вместе с этим калорийным продуктом в отделение. Но пока я дошел до него (поскольку мне места в автомобиле не нашлось) икра «усохла» примерно на треть. А позже ещё на две трети от оставшегося. Ну, понятно – лето, теплая погода, бывает.
В итоге осталось около шести килограммов ценного продукта. Дальше «усыхать» было уже некуда. Тем не менее и этого количества хватило для возбуждения уголовного дела, которое расследовали-доследовали, соединяли-разъединяли, тягали и туда и сюда, но в конце концов местом рассмотрения дела по существу определили какой-то Астраханский районный суд. Куда меня, Соина и Дайлида вызвали свидетелями.
Одному было ехать в лом, я понимал, что водителя Соина никто не отдаст и попросил ротного отпустить со мной Лёшу Дайлида.
Капитан Шадурин только рыкнул:
- Отнюдь! Езжай один! Что он там в суде может сказать? Только «Мать-мать-мать-мать»! И всё!
Подумал и не поехал. Обошлись и без меня.
Но Лёша был безобиден, как пескарь по сравнению с пираньей. Бывали и иные. Другой мой сослуживец Лёня Лобков в нашем общежитии соседствовал с милиционером Мишей Гаталой. Вот Гатала был ещё тот «фрукт»! Выпив в свободный от службы день, он любил закатывать соседям по квартире абсолютно неспровоцированные скандалы, затем проявлял лютую агрессию и, если не доходило до рукоприкладства это было просто чудо!
Как-то Миша устроил в квартире такой дебош, что усмирять его прибежали офицеры из штаба батальона, расположенного в соседнем среднем подъезде нашего трёхподъездного общежития. Гаталу как-то умиротворили, утихомирили, а соседу Леше Лобкову выдали бланк объяснения и заставили описать происшествие.
Поскольку в письменном виде я излагал события очень хорошо (меня даже хвалили!), а Леня не очень, он прибежал за советом ко мне.
- Лёша, - спросил он, - а про судимость, что тут писать?
- Пиши – не имею, но хотел бы иметь! – совершенно серьезно ответил я.
- Так и писать – хотел бы иметь судимость? – вполне серьёзно переспросил Лобков.
Тут я не выдержал и расхохотался!
- Лёня, ты в своем уме? Ты же в милиции служишь! Какая судимость? А тем более желание её заполучить! Соображаешь?
- Ага! - догадался Лёня, - Это ты так шутишь! А про предыдущие скандалы что писать?
- Пиши: «Иногда дело доходило до поножовщины»!
Тут Лёня понял, что я начал хохмить и дальше сам довольно складно описал происшествие: как Гатала на ровном месте устроил свару, потом интимно сообщил, что любит пускать кровь, а он, получив такую зловещую информацию тут же попрятал все ножи, вилки и прочие подробности этого безобразия вплоть до вмешательства в конфликт командования батальона…
В тот раз Гатале все сошло с рук.
Но запомнив этот случай, когда Лобков брал гитару и начинал петь популярную песню из кинофильма «Белые росы»:
- Я ходил по белу свету, знался с умными людьми… - обязательно перебивал и напоминал:
- С Гаталой знался… «Умный» человек!
После этого Леня бросал гитару и начинал неудержимо смеяться!
Гатала и стал следующим очередником в моих шутливых «упражнениях». В милиции он проработал он недолго. Его уволили даже не за то, что «достал» собственное руководство (этого он давно добился), а коллег по своему бывшему месту жительства. Миша (уж не знаю зачем?) поехал в отпуск на малую родину во Львовскую область в парадной милицейской форме. Может хотел красануться перед земляками, а может, действительно больше ехать было не в чем. В любом случае право ношения форменной одежды сотрудника милиции (на тот момент) он безусловно имел.
Туда добрался без приключений. А вот уезжая обратно Миша не в меру выпил и из-за пустяшной ссоры закатил в междугороднем автобусе немыслимый дебош разрешать который прибыло целых два наряда милиции. Конечно, Гатале следовало уняться, всё-таки он и сам тогда был ещё сотрудником. Но, не иначе, как шайтан вселился в его буйную голову и Мишу понесло на коллег!
Исходя из содержания «телеги» прикатившей по месту его постоянной дислокации Гатала не только грязно ругался, но и обзывал местных милиционеров «бандеровцами». Что жутко их оскорбило. В свете событий нынешнего дня это обстоятельство выглядит просто анекдотично! Сейчас никто даже ухом не повёл, если бы львовские блюстители порядка вежливо ответили:
- Да! Так оно и есть! Мы бандеровцы! Очень любим и уважаем Степана Андреевича, как лидера национально-освободительного движения и борца за свободу Украины!
Но советские милиционеры были совершенно из другого «теста» и всяк из них был ещё тот «кекс»! Поскольку за Мишей и так числилось более чем достаточно «подвигов» руководство пришло к закономерному выводу, что московской милиции с Гаталой дальше – не по пути! По этому поводу я сочинил траурный опус:
«По веленью Бога, свыше,
Сочинить решился оду,
Грустный реквием по Мише,
В назидание народу…»
И так минут на пятнадцать про последнее приключение «фигуранта».
После того, как Гаталу уволили, несколько заскучал, но осмотревшись по сторонам нашёл очередную «жертву» - милиционера своей роты, тоже Мишу по фамилии Козопас.
Ему была посвящена целая баллада:
«Ты признайся, Козопас:
Пас ты коз или не пас?»
И ответил Козопас:
«Было дело, братцы – пас!
Помню дом родной, колхоз,
(Там вокруг лежит навоз),
Без штанов и без волос,
Бегал я не хуже коз…»
И вновь, примерно на двадцать минут про детство, отрочество и юность Миши, его отношение с козами, вплоть до поступления на службу в милицию.
Сослуживцы, похохотав над этой безусловно – глупостью, просто достали «героя» произведения своим «вниманием»:
- Признавайся честно Миша – пас ты коз или не пас? Вот Першин утверждает, что пас! А ты молчишь, значит «что-то» было!
Миша пытался со мной драться, требовал стихотворного опровержения, даже жаловался ротному – капитану Родину, затем махнул рукой, женился, при заключении брака взял фамилию жены, стал «Коршунов» и перевёлся от нас в линейное отделение милиции Казанского вокзала…
Сейчас, конечно, понимаю, что вёл себя неправильно, но молодость порой подстрекает на совершенно безбашенные поступки и желание повеселится, «приколоться» иной раз перевешивает разумные аргументы против подобных выходок.
Всё это может и не очень добрые, не совсем безобидные, но всё-таки шутки. А вот абсолютно иные «шуточки», за гранью всего допустимого. Сейчас бы их точно квалифицировали, как теракт, но в советское время больше, чем на третью часть статьи 206 УК РСФСР – злостное хулиганство «с применением или попыткой … применения предметов, специально приспособленных для нанесения телесных повреждений», они вряд ли потянули. Хотя и её санкция – от трёх до семи лет лишения свободы тоже согласитесь, не хилая!
Зимой или весной 1995 года на разводе в 149-м отделении милиции до сведения заступающего на службу наряда довели телефонограмму. В соответствии с которой накануне в самом центре Москвы, близ метро «Маяковская» во дворе гостиницы «Пекин», расположенной на пересечении двух центральных магистралей: Садового кольца и Тверской улицы, произошло странное происшествие.
Около помойки случайный прохожий-ротозей узрел картонный квадратный ящик из-под «Тройного» одеколона (или «Шипр», сейчас уже название точно не помню, да это и не важно). Ящик, как ящик, но непростой – в самом центре этой «шкатулки» был вмонтирован тумблер! Осмотрев коробку, любопытный идиот не нашёл иного решения, нежели щёлкнуть переключателем: посмотреть, а что будет? Не знаю, на что он рассчитывал, может быть на то, что оттуда кряхтя-пыхтя выкарабкается сказочный джин – Старик Хоттабыч и немедленно приступит к исполнению всех его желаний? Но результат был совершенно иной…
Ящик тут же взорвался мужика опалило, но не сильно, видимо «шутник» не намеревался лишать этого дотошного болвана жизни или здоровья (либо другого аналогичного балбеса, кто уж там подвернётся!).
Происшествие казалось даже более, чем странным потому, что и здание было отнюдь не простым. Оно представляет собой гостиничный комплекс, признано историческим памятником архитектуры сталинского классицизма и, по слухам, «Пекин» считался официальной гостиницей КГБ СССР. Кроме того, на втором этаже крыла, расположенного по адресу: Большая Садовая, дом 5, разместилась 1-я ведомственная поликлиника ГУВД Москвы. Было ясно, что данный объект и прилегающая территория находятся под круглосуточным наружным наблюдением, как минимум одной правоохранительной структуры. Но «наблюданты» видимо прошляпили.
Записав эту и иную информацию, милиционеры, в том числе и я, получив приказ: заступить на охрану общественного порядка в городе-герое Москве, разошлись по постам и маршрутам. Осмотрев все дворы и проулки на своей территории, не обнаружив ничего подозрительного я доложил об этом по рации оперативному дежурному по отделению и несколько успокоился. Тем не менее всю смену внимательно осматривал район патрулирования, обращая особое внимание на помойки и закутки, где могли оставить подобный «сюрприз» для ротозеев-дебилов.
В это и пару последующих дежурств в городе не произошло ничего подобного. Но по прошествию этого срока, на очередном разводе до нас довели схожую информацию. На этот раз такой же одеколонный ящик оставили в области около станции Мытищи и отличие от первого у него имелось только одно – в самом центре «коробочки» была установлена кнопка. Которую очередной, случайно проходивший мимо охламон, конечно же нажал! Результат был абсолютно аналогичен ранее случившемуся – ожоги лица и рук первой и второй степени.
Кроме того, пострадала одежда потерпевшего, но это просто ерунда, по сравнению с тем, что могло произойти, если бы он совершил свою безмозглую выходку в летнее время.
Насколько помню эти преступления остались нераскрытыми, но и более не повторялись. Кто додумался так «шутить», было напрочь непонятно. По моему разумению, поскольку почерк в обоих случаях был тождественен, идентичен, как минимум организатором обоих злодеяний являлся не особо великовозрастный кретин. Исполнителем – он же (или компания таких же кретинов), имевших доступ к папашиным охотничьим запасам пороха, либо неплохо знакомых с практической химией. Проживающих в непосредственной близости от парфюмерных отделов или магазинов либо чьи родители, возможно работали в этих торговых точках. Поскольку со склада или с фабрики вынести даже пустой ящик гораздо сложнее.
В ноябре где-то в середине 1980-х годов с уже немного знакомым читателю моим милицейским другом Олегом Волошиным вляпался в приключение, близкое к тому, в которое угодил перед армией уфимском довлатовском доме. Олег познакомился с москвичкой, живущей в старом шестиэтажном дореволюционном добротном здании в самом центре столицы. Одно его крыло громоздилось по улице Забелина, другое по Солянке. Максимум в ста метрах выходы из метро «Площадь Ногина» (по-моему, площадь тогда так и называлась). Сейчас это станция метро «Китай-город». Рядом была автобусно-троллейбусная остановка, автобусная имеется и по сей день.
Волошин время от времени встречался с этой сударыней в её жилище, когда муж-кузнец отсутствовал по уважительной причине будучи занятым на производстве Карачаровского механического завода, а в этот день договорился, что на свидании будет ещё и подружка-соседка (для меня).
Про кузнеца я, действительно, ничего не знал! Если бы приятель поделился этой информацией заранее, то как Маргадон, подручный графа Калиостро тут же отбрил такое предложение:
- Зачем нам кузнец? Нам кузнец не нужен! Что я, лошадь, что ли?
Но сия деталь была от меня утаена, а потому со спокойной душой и трепещущим от предвкушения блаженства сердцем, не без удовольствия, согласился составить компанию другу и сослуживцу.
Хотя дом был шестиэтажным, но высотой с хорошую девятиэтажку. Стаптывать служебные хромовые сапоги о древние ступени не пришлось, так как в подъезде имелся лифт.
Почему-то мы пришли в гости в форме… То ли ехали с кинологических сборов (Волошин тоже был милиционер-кинолог), то ли рванули к девчонкам сразу после дежурства на посту? Но, что-то препятствовало переодеванию в гражданское платье по сезону. К тому времени все служивые: милиция, армия, флот, даже стрелки ВОХРа перешли на зимнюю форму одежды. Соответственно мы были обмундированы в шапки, шинели с кашне, под которыми были надеты кителя, бриджи и сапоги. Шинель змеей обвивала портупея с пустой (естественно) кобурой. Хорошо ещё, что ноги были в шерстяных носках, а не в портянках. Хотя и портянки в тех условиях мгновенно бы напялили!
Жилое помещение представляло собой коммуналку из кухни, совмещённого санузла и трёх или четырёх комнат на пятом этаже этого могучего сооружения. В одной из которых проживала пассия Волошина (со своим кузнецом), во второй подружка-соседка, а остальные были просто закрыты.
Мы принесли с собой две бутылки «Советского шампанского», какой-то стандартный торт, девушки тоже подготовились: стол общей кухни украшали две бутылки болгарской «Тамянки», колбасная и сырная нарезка. Но отведать всё это «удовольствие» нам было не суждено, не говоря об иных наслаждениях.
Едва успели раздеться, повесить шинели, портупеи на крючки, положить шапки, снять сапоги, расстегнуть мундиры, ослабить галстуки и присесть за стол, как в скважине общей двери квартиры угрожающе заскрежетал ключ. Скрежетал не долго, никто даже испугаться не успел как в коридор ввалился здоровенный кузнец, который оставил дома что-то важное, очень нужное для своей трудовой (а может и иной деятельности). Тот же час позабыв за чем пришёл, громила даже не вломился, а втиснулся в кухню…
Это было что-то вроде явления разъярённого Майка Тайсона, Николая Валуева или подобных им личностей и было понятно, что вдвоём с Волошиным, даже вчетвером с девчонками мы этого монстра никак не одолеем!
В голове калейдоскопом закрутились мысли:
«Что ему сказать? Что-то надо говорить, а что?
- Мы проводим оперативно-розыскные мероприятия!
- Ага, с четырьмя бутылками вина, тортом и закусками?!
- Ну, это для того, чтобы расположить лиц, владеющих оперативно-значимой информацией…
- Кого и куда положить?! Да я вас сейчас на части разорву!»
Слава Богу, верзила-чудовище первоначально проигнорировал нас и начал выяснять отношения со своей «благоверной»! А заодно с подружкой-соседкой, которая оборонялась-отмахивалась простейшим аргументом:
- Я женщина свободная, кого хочу, того и приглашаю! Твоя здесь вообще не причём! Она сюда случайно заглянула! Это мои гости, мне одного мужчины мало, вот я двоих «жеребцов» и привела!
Не знаю, может довод и произвёл бы впечатление на кузнеца-троглодита, но у меня с Олегом сдали нервы! Мы буквально просочились под лапами этой гориллы, бесшумно, как разведчики на цыпочках вышли в коридор, столь же беззвучно сняли с вешалки шинели, с полки шапки, подхватили портупеи, сапоги – подмышки и так, в носках, приоткрыли дверь на волю…
Полковник ГРУ Квачков, которого мне в дальнейшем пришлось дважды защищать в судебных процессах, мог бы нами гордиться, насколько профессионально, без малейшего шороха проделали всё это. Но «предала» входная дверь! Она отчаянно скрипнула, когда мы уже покинули пределы опасной территории и выскользнули на лестничную клетку.
- Куда?! – взревел питекантроп, - Куда?! А ну, стоять!!!
Куда там «стоять»?! Времени прыгать в лифт уже не было, и мы кубарем покатились по лестнице вниз! Подобное я не совершал никогда, да и не смогу повторить: пока добежали, вернее долетели до первого этажа, были уже полностью обуты-одеты в сапоги, шинели застегнули на все пуговицы, шеи завернулись в кашне, и даже опоясались портупеями. Только шапки сидели где-то на затылках, как у лихих дембелей потому, что их сдувал встречный поток воздуха.
Спасла не только быстрота бегства, но и то, что противник не решился мчаться за нами (и правильно сделал, в доме довольно крутые лестницы и если бы он всей своей массой грохнулся, то точно разбился!). Кузнец, матерясь влез в лифт кабины, как раз находившейся на той же самой лестничной площадке, которую мы столь спешно покинули, но всё равно, скорость движения этого «железного ящика», даже вниз, была куда меньше, чем та, которую развили мы, улепётывая от неминуемого линчевания!
На наше счастье, к ближайшей остановке, как по заказу, подали троллейбус, куда я с Волошиным и заскочил, опередив преследователя не более, чем на три-пять секунд. Троллейбус захлопнул двери, едва не прищемив его круглый нос, размером со здоровенную картошку-переросток. И хорошо, что изверг не догадался дёрнуть рога-штанги «сохатого» средства передвижения!
Запыхавшиеся, но счастливые мы весело помахали обескураженному преследователю из отъезжавшего троллейбуса, понимая, что кросс, даже на стометровку до ближайшей остановки он уже не выдержит. А если сдюжит, то к тому времени отдышимся и устроим «спортивный праздник» – забег сотрудников милиции в зимней форме одежды на неопределённо длинную дистанцию и всё равно сбежим! Но до этого дело не дошло: специалист по поднятию тяжестей, но отнюдь не по лёгкой атлетике, в отчаянии махнул рукой и поплёлся обратно. Очевидно, пить и лопать «утешительный приз», который мы так великодушно и бескорыстно ему оставили.
По завершению этого происшествия не ругался на Волошина, не дулся, а сказал всего несколько слов:
- Предупреждать надо! Ты же знал, кто он?!
Олег скромно промолчал. А что ему было делать? Возразить не мог, согласиться, что он дурак, тоже… Хороша «шутка»! Это сейчас смешно, а тогда не знали – останемся живы и целы или уже только инвалидами?
Чуть позже, уже в должности инспектора отдела кадров РУВД не то, чтобы пошутил, но чуть не оскорбил своего непосредственного руководителя – начальника отдела майора Карпова. Он прибыл к нам по направлению Тушинского райкома КПСС, где служил инструктором и особо долго не задержался. Как-то в пятницу старший инспектор капитан Аксёненко Борис Петрович спросил:
- Лёша, что планируешь на выходные? Может сходим на рыбалку?
А меня буквально минут пятнадцать назад просто достал Карпов своими совершенно непонятными и противоречивыми указаниями.
- Сходим, Борис Петрович, обязательно сходим! – зло ответил я, - Но ловить будем, исключительно – карпов!
Как раз в этот момент Карпов заглянул в наш кабинет… Выражение его лица после моего «откровения» описанию не поддаётся. А вот оборот речи: «Ни в сказке сказать, ни пером описать!» вполне подходит к «иллюстрации» реакции на моё «пожелание» …
Далее, уже дежурным по РУВД создал вполне достойный сюжет для «Ералаша» или скорее – «Фитиля». Был в советское время такой юмористический киножурнал для взрослых. (Не в смысле «интимный», а по уровню развития).
На складе ХОЗУ ГУВД близ станции Перерва при очередной выдаче вещевого довольствия кладовщик всучил мне белую форменную рубашку 62-64-го размера. При том обстоятельстве, что ношу 48-50-ый! Никакие аргументы на этого «каптенармуса» не действовали, заявив, что иных размеров нет он просто закрыл своё окошко, прекратил дальнейшую дискуссию и возможное выяснение отношений.
Буркнув:
- Ладно, не хотите по-плохому, по-хорошему будет хуже! – я задумал и вскоре осуществил «страшную» месть.
Прицепив к этой рубашке погоны, уложил её в пакет и напялил на себя непосредственно перед входом в здание на Большом Каретном переулке, дом 1, строение 1, где тогда располагался отдел интендантского снабжения ГУВД, а сейчас Управление организации тылового обеспечения (что в общем-то одно и тоже).
Когда в таком виде перешагнул порог, постовой милиционер растерялся и даже развёл руками не зная, что предпринять: лейтенантские погоны у посетителя висели в районе локтей, рукава болтались ниже колен, как лапы африканской гориллы, а сама рубашка напоминала балахон ультраправой расистской террористической организации США – Ку-клукс-клана (разве что без капюшона).
Гордо промаршировав в таком виде мимо застывшего как статуя «вахтёра», уверенно поднялся на второй этаж и пройдя мимо обалдевшей секретарши без стука зашёл в кабинет начальника ОИС. Диалог с ним был практически идентичен беседе и.о. инспектора рыбнадзора Ивана Сергеевича Кашкина с директором Новостарского хикомбината после «купания» первого субъекта в промышленных отходах предприятия возглавляемого вторым. Эти «переговоры» замечательно отображены в фильме-комедии «Ты – мне, я – тебе!»
- Что это такое? – возмутился начальник в чине подполковника милиции, - Вы кто? Вы что себе позволяете?
- Лейтенант милиции Першин! – отрекомендовался я, - А теперь я вас хочу спросить, товарищ подполковник: это вы что себе позволяете? Вот это «одеяние» мне выдали на складе, пояснив, что иных размеров нет! Нет, так нет! Одел что дали так к вам и пришёл! Мне и на службу в этой же рубашке заступать прикажете или как? А может к начальнику ГУВД на приём записаться надо, чтобы уже он дал личное указание обеспечить меня форменным обмундированием по размеру или выдать денежный эквивалент?
- Денежный? – обрадовался подполковник, - Вы согласны на денежный?!
Я не стал открывать «тайну», что этих белых рубашек, которые носили или при температуре свыше + 25 оС или как парадные у меня уже скопилось столько, что впору нести на базар или в комиссионку.
- Придётся! - притворно вздохнул я, - Рубашку буду в военторге покупать.
Буквально тут же начальник дал самое грозное указание: мешок-рубашку принять обратно на склад и немедленно выплатить за неё денежную компенсацию, которое было реализовано в самый кратчайший срок.
А с поэтическим «творчеством» на какое-то время «подзавязал» и вновь вернулся к нему уже на гражданке. Будучи заместителем директора продовольственно-вещевого рынка «Китеж» за Киевским вокзалом, не найдя иных достойных персон «взялся» за своего ближайшего подчинённого, ровесника (и бывшего коллегу по работе в милиции) – начальника отдела безопасности Александра Ильича Фролкина. Полноватый, весёлый и добрый (чем-то похожий на Винни Пуха) Саша, поступив на работу сразу предложил:
- Зовите меня просто – Ильич!
Такая простота пришлась по душе всем и далее его только так и именовали. А я вновь взялся за своё. Теперь это были частушки.
Как-то мне, Ильич, сказал:
- Не сходить ли мне в спортзал?
- Что ты! С этим животом,
Путь тебе один – в роддом!
Как-то нам сказал Ильич:
- Испеку я вам – кулич!
…До сих пор от Ильича,
Предлагалась лишь моча…
Как-то раз Ильич в охрану,
Взял здорового армяна…
В день зарплаты Ильичу,
Он сказал: «Тебя хочу!»
И так далее.
Ильич поначалу сердился (или делал вид, что сердится). Но после того, как я ему объяснил, что во-первых: «Ильич» это не он, а выдуманный мной литературный персонаж; а во-вторых: про многих ли людей пишут хоть какие-то стихи, песни, новеллы, опусы или частушки, прототип задумался и помыслив несколько минут одобрил мою дальнейшую деятельность в этом направлении.
Отработав все «приключения» Ильича, несколько угомонился, но ровно до того момента, когда в сферу внимания уже на новой работе в должности начальника отдела экономической безопасности не попал мой помощник – Романенко Владимир Иванович, который дал «путёвку в жизнь» вымышленному герою – «Иванычу».
Фантастические похождения «Иваныча» начались с озорной песни «Мой добрый друг Иваныч» и продолжаются по сей день превратившись в целую эпопею – «Иванычиаду».
Крайней (надеюсь, не последней) песней в ней стала «Иваныч и Пикассо». Она очень весёлая, но довольно длинная, поэтому приводить её текст в рассказе не буду, а кому интересно может инициативно зайти на мою страничку на ресурсе «Стихи Ру», указав автора «Алексей Першин 1» и далее найти название опуса.
Несмотря на явный вымысел событий и «подвигов» Иваныча, его характер, навыки (в частности мастерство в области рукопашного боя, любовь к у-шу) отражены довольно точно, что признавал и сам Романенко. С ним тоже первоначально были трения, но после того, как и ему объяснил, что «Иваныч» это не он, а художественный собирательный образ персонажа, отраженный в беллетристском жанре (как некий «Петрович» у художника-мозговеда Андрея Григорьевича Бильжо), он дал «добро» на дальнейшие опыты:
- Пиши, Лёша! У тебя получается, пиши!
Мать моей бывшей жены – Маргарита Васильевна имела в своей жизни два сильных чувства: она страстно любила народного артиста РСФСР, лауреата Государственной премии СССР, артиста МХАТа имени М.Горького – Владимира Константиновича Трошина и столь же сильно ненавидела меня. За что? Не знаю, старался с ней не то, чтобы не разговаривать, а даже не пересекаться. Хотя, проживая в одной квартире это было невозможно. С тестем – Львом Александровичем отношения были прекрасные, а вот тёща была, как из анекдота. Практически копией Марфы Игнатьевны Кабановой («Кабанихи») «героини» пьесы А.Н.Островского «Гроза», творящей домострой по своему усмотрению и самодурству. Во всяком случае в том образе, в котором её увидел автор этого произведения – Александр Николаевич.
И чем я ей досадил? Не пил, после работы бежал домой, зарплату приносил полностью, не гулял (по крайней мере до определённого времени. Позже при таком постоянном отношении, уже и домой идти не хотелось!). Она была обыкновенная крестьянка из московской деревни Чертаново. Когда селение смахнули бульдозерами и принялись застраивать новый район столицы бетонными коробками, прямо на месте её избы возвели восьмиэтажный куб, в котором при советской власти размещался Чертановский (какое-то время Брежневский, а затем вновь Чертановский) райком КПСС Московского горкома этой же политической организации, а ныне заняла районная управа «Северное Чертаново». Вследствие этого события будущая тёща лишилась частной собственности и подсобного хозяйства, но приобрела трёхкомнатную квартиру в стандартной брежневской девятиэтажке. Не сильно далеко, на улице Днепропетровской. Хотя и на праве социального найма.
По-моему, и давняя, даже древняя поговорка: «Москва – большая деревня» потому и появилась, что столица прирастала именно этими селениями. Замоскворечье, Пресня, Воробьёво, Симоново, Кунцево, Преображенское, Семёновское, Алексеевское, Коломенское и прочие были тогда деревни и сёла.
Даже село Кулишки, где в богадельне Ивановского женского монастыря в 1666-ом году разыгралось то, что сейчас бы назвали «полтергейст» (откуда и пошло выражение «у чёрта на куличках»), в те времена уже входило в состав Московского града.
Несколько позже, спустя век, именно там, в монастыре, возведённом на Ивановской горке, во второй половине XVIII века в полуподземной камере, тридцать семь лет, до самой смерти содержали злобную Салтычиху – бывшую столбовую дворянку и богатую помещицу Дарью Николаевну Салтыкову. Изощрённую садистку и маньячку, в отношении которой было доказано убийство 138-ми крепостных крестьян. Преступления были настолько жуткими, что эту «даму» лишили дворянского достоинства, а решением Сената и императрицы Екатерины II приговорили к смертной казни. Которая (видимо в силу очередного «моратория»), была заменена на пожизненное заключение. По сути, это инфернальное существо было предвестником Чикатило (а по моему личному мнению – его дальней родственницей).
И откуда в этой «женщине» взялось столько мерзости? Она была вполне обеспечена, после смерти мужа стала одной из богатейших вдов. Только в Москве её владения простирались от Большой Лубянки до Кузнецкого Моста, в Подмосковье принадлежало имение Троицкое (ныне посёлок Мосрентген), все Верхние Тёплые Станы, а ещё поместья, расположенные в Вологодской и Костромской областях и, в общей сложности, 1 200-ти крепостных крестьян. Более десяти процентов которых она «успешно» и абсолютно бессмысленно ликвидировала…
По мнению современных психиатров после смерти мужа у неё могло развиться гистрионическое расстройство личности (или, проще говоря, расстройство личности истерического типа, истерическая психопатия), что безусловно, никак не оправдывает эти злодеяния.
В период моей милицейской службы этот монастырь, расположенный по адресу: Малый Ивановский переулок, дом 2, занимала Высшая юридическая заочная школа (ВЮЗШ) при Академии МВД СССР, да и до сих пор часть зданий относится к этому министерству. Там я не только бывал, но и учился. Так что могу подтвердить, что географические координаты этого, вроде бы загадочного места («у чёрта на куличках») находятся ни за тридевять земель в забытом лягушками болоте, не леший знает где, а не более трёх километров от Кремлёвской стены.
У бывшего тестя в паспорте по нынешним временам была довольно странная запись: «…1934 года рождения, город Москва, деревня Шаболовка». Ну, ни фига себе «деревня»! Но тогда так и было. За неоднократно прославленные Черёмушки, Зюзино, Солнцево и прочие Бирюлёво и Бутово – промолчу.
Пожалуй, только наше Тушино с июня 1938 года имевшее статус города, в августе 1960-го было включено в состав Краснопресненского района столицы не как сельское поселение. Но и оно состоит из сёл и деревень: Покровское-Стрешнево, Иваньково, Захарково, Алёшкино, Петрово, Братцево, Спас, посёлок Комсомольский… Кстати, по мнению археологов, это самый древний район нынешней Москвы. Именно там, близ впадения речки Сходни в Москва-реку в 1939 году при строительстве отводного (деривационного) канала пытливый старший нормировщик на берегу наткнулся на чей-то череп.
Чего он там по берегу бродил, за то никому не ведомо, вообще-то его работа сидеть в конторе, да бумажки писать. Но видимо, это был любопытствующий субъект. Ну, а раз произошла такая «находка», что надо делать? Правильно – вызывать милицию! Мало ли что?
Следственно-оперативная группа место происшествия осмотрела, описала, череп изъяла, но попутно обнаружила скелеты доисторических животных, вроде бы овцебыка, первобытного быка, а заодно и мамонта. (Похоже, в этой местности ранее располагался первобытный скотоводческий «колхоз»!).
Судмедэксперты, уже в лабораторных условиях тщательно изучив череп сделали однозначный вывод: «Клиент не наш! Надбровные дуги настолько выступают, что образуют почти сплошной валик, судя по всему, это промежуточное существо между неандертальцем и кроманьонцем. Даже если в отношении него и был совершён криминал, то за истечением срока давности уголовное дело всё равно придётся прекращать – возраст черепной коробки около десяти – шестнадцати тысяч лет, то есть по любому – не менее восьми тысяч от Рождества Христова, то есть – до библейское время!». И ещё: при этом черепе обнаружился (уж шут знает, как он сохранился?) обрывок полотна, который является самым ранним свидетельством изготовления ткани во всём мире!
Но я несколько отвлёкся от тёщи. Видимо она считала себя коренной москвичкой, а меня – нижестоящим по происхождению «лимитчиком», как тогда именовали иногородних, прибывавших в столицу на работу, москвичей не особо интересующую… На чём основывалось её высокомерие, которое отдельные жители стольного града порой проявляют к провинциалам: «Кто ты? И кто я!» – до сих пор не пойму. Вообще-то я выходец из приличной интеллигентной семьи, призван в Советскую Армию, в Подмосковье, из столицы Башкирии, отслужил в элитной воинской части, а к моменту женитьбы имел собственное жильё – комнату от милиции и был перспективным офицером, отличником службы. Но, тем не менее, тёща с удовольствием дискриминировала меня и очень гордилась этим.
Тот самый случай, когда «понты дороже денег»!
И так получилось, что эти два сильных чувства встали в противофазу.
На меня «вышел» её кумир – Владимир Константинович Трошин. Нынешнее поколение мало что о нём знает, но в те годы это был реально – Герой Нашего Времени! Его звёздный час пробил после исполнения песни «Подмосковные вечера», он часто пел и другую не менее известную, над которой рыдали не только фронтовики: «Сережка с Малой Бронной…».
Трошин снялся в двадцати пяти советских кинофильмах таких, как: «Олеко Дундич», «Гусарская баллада», «Дело было в Пенькове», «Из жизни Фёдора Кузькина», «Вход в лабиринт», «Серые волки», «Старый Новый год».
Песни: «Берёзы», «Одинокая гармонь», «Тишина», «Морзянка», «Зелёный огонёк», «Ночной разговор», «Люди в белых халатах», «Товарищ мой», «Журавлёнок», «А годы летят», «Рано или поздно», «Светлана», «Тихий дождь», «Идут белые снега», «Наши мамы», «Жду весну» и многие другие в его исполнении, стали отечественной песенной классикой.
Песни «Неуловимых мстителей» в этом и в завершающем трилогию фильме – «Корона Российской империи» исполнил именно он…
В общей сложности Владимир Константинович Трошин спел более двух тысяч песен, вышло около семисот записей певца, и около сто пятидесяти компакт-дисков с его участием. В кино Трошину часто приходилось играть вождей и политических лидеров. Он сыграл Климента Ворошилова, сэра Уинстона Черчилля, Николая Подгорного. В 1991 году выступил в роли Михаила Горбачёва, в совместном советско-американском телефильме «Чернобыль: Последнее предупреждение».
В середине 1990-х годов Владимир Константинович, через наших общих знакомых обратился ко мне с такой просьбой, которую, наверное, мог исполнить только министр или начальник соответствующего ведомства.
Но я её выполнил.
Желая быть благодарным, народный артист спросил:
- Алексей, чем могу ответить?
- Что вы, Владимир Константинович! – почтительно ответил я, – Ваши песни – «Бьют свинцовые ливни…», «Тихо спит война…», а уж тем более «Подмосковные вечера», под которые взрослел и вырос, это самый высокий дар всем, в том числе и мне!
- Как я понял, денег вы, Алексей, не возьмёте! - сообразил Трошин, - Но, всё-таки! Очень хочу быть вам полезен! Ведь кроме вас, никто этот вопрос решить не смог!
- Добро, Владимир Константинович! – отозвался я, вспомнив тёщу, - Тогда моё «условие» такое: вы можете подарить мне свою визитную карточку и написать на ней, что я – хороший человек? Если нет – не настаиваю!
- С радостью, дорогой! – отозвался народный артист, - И что, это всё?!
- Всё! – заключил я, - И этого более, чем достаточно!
Трошин достал визитку, торжественно надписал: «Хорошему человеку, Алексею!!!», подписался «Вл. Трошин» и указал дату – «11/VII-94 г.»
Сей «документ» в этот же день предъявил сердитой тёще. Именно эту сторону. Естественно, что она не поверила:
- Ты? Это ты – хороший человек?!!
- А теперь сюда посмотрите! – потребовал я и перевернул карточку, «обнажив» реквизиты и регалии моего доверителя, - Узнаёте?!
- Этого не может быть! – взвыла тёща, - Ты – хороший человек и это утверждает народный артист Трошин?!!
От такой вести у неё явно «шарики» зашли за «ролики». Не желая спорить «за искусство» с ближайшей родней тогдашней жены, я ретировался в ранее отведённый закуток.
Эта визитка с тех пор лежала под стеклом на всех моих рабочих столах, а последние семь лет подряд стационарно «отдыхает» под аналогичным покрытием в кабинете загородного дома в окрестностях Снегирей…
Вернусь к Ивановскому монастырю, который в советское время в полном объёме занимала ВЮЗШ МВД СССР, в 1992 году уступившая некоторое количество площадей изначальному собственнику – монастырю. Однако часть построек МВД отстояло, а школа была преобразована в Московский университет МВД России.
Когда в июне 1989 году поступил в это «вышку» сдав лишь один экзамен по истории, поскольку среднее юридическое заведение окончил на «отлично», с красным дипломом, меня и ещё шестерых таких же счастливчиков привлекли к работам по подготовке грядущего учебного процесса. Мы таскали парты из одной аудитории в другую, что-то белили, где-то подкрашивали, прибирались после ремонта, чинили стулья, раздолбанные нашими предшественниками, в общем работы хватало! Все мы были в учебном отпуске и ранее его окончания руководство этого специфического ВУЗа никого отпускать на службу не собиралось. (Хотя там и очень срочно ждали!).
В обеденный перерыв наша группа направилась в служебную столовую и обнаружила очень интересный факт: в буфете, совершенно спокойно, безо всяких очередей и толчеи продавалось … пиво! В самый разгар антиалкогольной кампании инициатором которой был незабвенный Михаил Сергеевич Горбачёв.
Но это только для нас, новичков подобное было откровением: постоянный состав «вышки» - преподаватели, адъюнкты и обслуживающий школу персонал в форме офицеров милиции и зелёных мундирах внутренней службы, а также в летней штатской одежде – рубашках, джинсах и сандалиях, совершенно спокойно покупал в буфетном окошечке бутылки с пенным напитком, никуда не торопясь, в охотку, попивал в своё удовольствие, после чего беспечно оставлял тару на столах и удалялся по своим надобностям. Стеклотара долго не простаивала и не оставалась бесхозной: из каморки довольно часто выскакивал шустрый продавец, который сгребал пустые ёмкости и мчался с этим «хрусталём» обратно на своё рабочее место.
Наша «производственная бригада» тут же присоединилась к этому «празднику жизни»! Но употребив первую партию, я предложил взять ещё, сдав опорожнённые бутылки и доплатить за следующие, уже полные. Предложение прошло «на ура»!
Огорчённый торгаш вначале пытался отказаться от столь невыгодного «предложения», намекать на то, что оно неуместно, но я напомнил ему про Правила советской торговли, а также про то, что он не с лотка на улице занимается реализацией этой продукции! С этим аргументом опечаленный «бизнесмен» вынужден был согласиться, только покрикивал при последующих «подходах»:
- Вы с чужих столов бутылки не прихватывайте!
Глядя на наши «успехи» и другие посетители стали требовать аналогичного обслуживания. Закончилось это тем, что дня через три, когда я только просовывал нос в дверь столовой, окошко буфета мгновенно закрывалось и вновь растворялось только когда «коммерсант» был убеждён, что слушатель Першин на сегодня окончательно покинул пределы территории его ответственности! Ну и леший с ним! Вскоре учебный отпуск закончился, и я вернулся на службу.
Очередное лирическое отступление, хотя тоже по теме.
Со времени работы на рынке «Китеж» у меня сложились прекрасные отношения с работниками ночной охраны, которых набрал из числа сотрудников СИЗО-3 «Красная Пресня» (она же «Пересылка»). Сержанты, прапорщики, офицеры с удовольствием подрабатывали в свободное от службы время по ночам, поддерживая порядок на вверенной территории, существенно пополняя семейный бюджет вполне легальным доходом. Да и сам этот острог появился в моей жизни тоже в виде некой шутки.
Вечером 19 ноября 1980 года, аккурат в День ракетных войск и артиллерии наш уфимский эшелон с призывниками под грохот и сияние салюта торжественно въехал в тупик московской станции «Пресня-Товарная». На которой находился комплекс зданий армейского пересыльного пункта, а прямо к нему примыкала тюрьма.
Когда неуверенные, растерянные, потерянные, как котята, оторванные от мамы-кошки, ошеломлённые призывники выгрузились на станционную платформу из красной четырёхэтажной цитадели с решетчатыми окнами, отделённой от перрона кирпичным забором, понеслись женские вопли:
- Мальчишки! Давайте к нам!
- Сюда давайте! Мы по вам соскучились!
«Что это?», - соображал остриженной «под ноль» головой, очевидно не только я, - «Женское общежитие? Психбольница? Дурдом?»
Но обратив внимание на будку часового на углу забора понял, что это тюрьма. (Конечно, тогда и подумать не мог, что довольно скоро буду посещать это СИЗО по служебным надобностям, а в гораздо позже, как адвокат…).
На площадке нас долго не задерживали, загнали в соседнее двухэтажное здание из силикатного кирпича, пересчитали, проверили наличие, убедились, что никто не потерялся, не спит в поезде и не сбежал. Потом перевели в следующее строение, откуда под утро распределили в грузовые бортовые машины, на которых развезли по вокзалам и ближайшим воинским частям. Нашу группу доставили на Ленинградский вокзал, а оттуда уже электричкой добрались на станцию Подсолнечная, в подмосковный Солнечногорск, курсы «Выстрел».
До сих пор помню маршрут движения по той, советской ночной Москве и особенно в память врезался ломбард на пересечении 1-й и 4-й Магистральных улиц. (Сейчас его снесли, а на этом месте возвели новое здание).
С сотрудниками СИЗО сдружился настолько, что они стали приглашать меня на служебные стрельбы, которые проводились то на стрельбище в Бритово, что по Рязанской трассе не доезжая Бронниц, то на базе Софринской бригады внутренних войск, то по иным полигонам. Как раз в Софрино, весной кажется 2009 года я и выкинул, наверное, последнюю в своей жизни армейскую «шутку».
Отстрелявшись, отрапортовав руководителю стрельб:
- Стрельбу закончил! – сдав оружие, осмотрев мишень и оставшись доволен результатом, «заглянул» в солдатский сортир. Он был весь исписан, как рейхстаг в мае 1945 года автографами «победителей»: «ДМБ-05. Саранск», «ДМБ-07. Урюпинск», «ДМБ-09. Хреново», «ДМБ-02. Мы из Казани!» и так далее. Самый ранний дембель датировался, по-моему, 2001-вым годом. На полочке при входе в уборную аккуратно лежал мелок.
Особо не задумываясь, взяв его я чуть ли не через всю стену оставил и свою «памятку»: «ДМБ-82. Уфа-Солнечногорск-Уфа», дважды её обвёл и довольный вышел покурить, особо далеко не отходя. Не заметить эту надпись было просто невозможно!
В это время в «заведение» заскочил молодой боец, но особо там не задержался. Буквально через минуту он выскочил совершенно ошарашенный, затем вновь заглянул обратно, видимо убедиться, что ему не показалось и после этого уже окончательно убежал, время от времени потряхивая головой. Рассказывать сослуживцам, что в таком замечательном месте только что побывал почти «ветеран Куликовской битвы».
Известный и легендарный шутник – композитор Никита Владимирович Богословский как-то попросил другую не менее легендарную личность – диктора Всесоюзного радио народного артиста СССР Юрия Борисовича Левитана чего-нибудь нарисовать.
- Я же не художник? – удивился Левитан, - Что я могу изобразить?
- Что угодно! – настаивал Богословский, - Хоть детский рисунок нацарапай мне на память!
Левитан вздохнул и на листе формата А 4 карандашом «нацарапал»: из шести кривоватых палочек соорудил домик с небольшим окошком, даже без двери. К крыше хижины добавил спираль, изображающую дымок из трубы, а рядом – ручки-ножки, огуречик, сверху кружок, в нём пару точек-глаз, вертикальная палочка-нос, ниже горизонтальная чёрточка-рот и получился крайне примитивный человечек с тремя пальцами на каждой «руке» даже без ушей. Совместное творчество Остапа Бендера и Кисы Воробьянинова – «Сеятель, разбрасывающий облигации» смотрится просто шедевром, по сравнению с графикой Юрия Борисовича, который выполнил требуемое изображение на среднем уровне воспитанника подготовительной группы детского сада.
Тем не менее Богословский остался доволен, только попросил на обратной стороне расписаться и проставить расшифровку подписи. Что Левитан не задумываясь и сделал.
Затем Никита Владимирович посетил багетную мастерскую, попросил сотворить по размерам рисунка богатую рамку, а по изготовлению таковой поместил в неё эту «бомбу», повесил над своим рабочим столом в кабинете и со всеми посетителями спорил на деньги, что это подлинный Левитан! И, конечно, всегда был при «дивидендах», потому что никому и в голову не приходило отождествлять эскизы живописца Исаака Ильича Левитана с мазней его не менее знаменитого однофамильца из совершенно другой сферы искусства.
Примерно так же мог куролесить и я, но, видимо, скромности имею несколько поболее, а корысти – по менее, чем композитор Богословский.
В нашем загородном доме на первом этаже под потолком висит давно засохший, покрытый лаком настоящий олимпийский оливковый венок, требующий только периодически сдувать с него пыль. И вполне мог бы так же на деньги спорить со всеми, что я настоящий Олимпийский чемпион по бегу!
Что является чистой правдой.
Летом 2007 году с супругой совершил недельный экскурсионный тур по Греции. В Афинах нас усадили в автобус, целый день путешествовали, и каждая ночёвка проходила на новом месте. Мы проехали Пелопоннес, побывали в Дельфах, обозрели (и прикоснулись) к настоящему Пупу Земли, осмотрели Метеоры, взгромоздились на Парнас, посетили Фермопилы, где триста спартанцев насмерть стояли против армады персов Ксеркса, под занавес «проинспектировали» храм Посейдона.
А кроме этого, заехали Олимпию и на древнем стадионе у горы Кронос приняли участие в Олимпийских «соревнованиях». Всегда считал, что географию знаю довольно неплохо, но тут произошёл сбой.
Как только прибыли в Олимпию, немедленно осмотрел округу и спросил у экскурсовода:
- Не понял, а где же гора богов Олимп?
- Далеко, - усмехнувшись ответил знаток истории и географии Греции, - километров пятьсот-шестьсот отсюда. И вообще, это не гора – а горный массив на северо-востоке Греции, а мы на северо-западе Пелопоннеса.
Тут я вспомнил, ну да – Олимп и Олимпия отнюдь, не тождественные понятия!
Экскурсовод был большим затейником и на следующий день с утра объявил, что сегодня мы все станем участниками Олимпийских игр. Народ похихикал, сочтя высказывание за очередную шутку, а вот я отнёсся к этой информации серьёзно. Тем более, что заметил, как наш ведущий укладывает в пакет три оливковых венка, очевидно заготовленных с вечера.
Пройдя через Священную рощу (Алтис), четырёхугольное пространство – параллелограмм или трапецию (кто знает, я его углы транспортиром не измерял!) на котором когда-то находились храмы, из-под арки под портиком Эхо группа вышла на древний Олимпийский стадион. Вот он был правильным прямоугольником. Его длина, как сообщил весёлый дока-экскурсовод составляет ровно 192 метра. В то древнее время она должна была составлять ровно один стадий. Эта мера пришла грекам из Вавилона и тогда за стадий принимали расстояние, которое обычный, нормальный человек не торопясь проходит за промежуток времени от появления первого луча солнца при его восходе ровно до того момента, когда весь солнечный диск окажется над горизонтом. Что составляет примерно 170-185 метров.
Но этот стадион строил Геракл, как уверенно сообщил гид (словно сам наблюдал этот процесс), расстояние – стадию мерил собственными шагами и поскольку у него шаг был значительно шире, чем у обычного человека вышла такая «несуразица».
Наш «чичероне» дал команду всем оставаться на местах, а сам широким шагом, не хуже сына Зевса потопал к другому концу стадиона. Где немного постоял, поднял руку и тут же резко её опустил. Я не стал дожидаться пока до других дойдёт это указание и рванул! К моменту, когда и остальные экскурсанты сообразили, что это не розыгрыш, успел промчаться примерно через треть стадиона, что, собственно, только меня и выручило. Всё-таки тягаться на ристалище по бегу в сорок пять лет с гораздо более молодыми соперниками довольно самонадеянно. Почти около финиша меня едва не обошёл молодой спортивный парнишка, но хватило полученной форы, и я пришёл первым.
А Эля пришла первой среди женщин.
Гид и не думал шутить. Он отвёл группу к руинам храма Зевса, где первым трём бегунам торжественно возложил на голову свежие оливковые венки. Правда с ехидством заметив, что это он такой добрый – в древности никаких вторых и третьих мест не было, награждали только первого, основного победителя! В таком виде мы шатались по Олимпии целый день. Коллеги-туристы из других групп интересовались:
- Где вы это купили?
На что гордо отвечал, что не купил, а выиграл, я – чемпион Олимпийских соревнований по бегу!
А у экскурсовода был небольшой конфликт с местными греками, которые подозревали его в том, что он нарезал венки в Священной роще Зевса, что массовик категорически отвергал! (А может и там, кто видел?)
Венок со всеми предосторожностями привёз Москву, потом он переехал в подмосковный дом, где и висит на самом почётном видном месте. И только исключительная скромность и отсутствие меркантильности препятствует мне в обогащении по «методу» композитора Богословского.
В августе 2000 года в Геленджике произошла такая история. Ранним утром примерно в шесть утра собрался с двумя сыновьями к морю окунуться. Мы неторопливо шлёпали по набережной в направлении городского пляжа, вокруг было спокойно, солнечно, тишину нарушало лишь мерное стрекотание цикад.
И тут ближайшего переулка выбрался неадекватный детина, метра под два ростом, в штанах на подтяжках, заправленных в начищенные берцы, который чётко, как на плацу повернул налево, в нашу сторону выкинул руку вверх и огласил окрестности рёвом:
- Хайль Гитлер!!!
Провозгласив здравицу давно почившему фюреру опять же, как на занятиях по строевой подготовке сделал десять чеканных шагов вперёд вновь выкинул руку вверх и повторил клич. Ещё через десять шагов «представление» вновь повторилось, бугай всё приближался и приближался.
А я судорожно думал: «Что же теперь делать?» Уйти в сторону было непедагогично, справиться в рукопашной схватке с таким амбалом вряд ли смог… А разговаривать, читать ему мораль о недопустимости такого поведения было просто бесполезно и бессмысленно. Он был даже не пьян, поскольку координация движений была замечательной, скорее всего обкурен или обдолбан какой-нибудь дрянью.
Пришёл к единственно верному решению: если затеет со мной свару или дебош надо немедленно бить его ногой в правую голень и тут же в левую (можно наоборот, порядок неважен!). Тогда он точно уже не сможет сражаться, а мы за это время спокойно, без арьергардных боёв организованно отступим на свои позиции.
Но до этого дело не дошло. Поравнявшись со мной, громила сделал резкий шаг влево, в мою сторону, обнял и на ухо прошептал:
- Афган – тюрьма…
- Тюрьма – воля… - не задумываясь шутка это или нет экспромтом ответил я.
- О, братан! – обрадовался поклонник Третьего рейха и добавил, очевидно пытаясь создать коллектив единомышленников, - Пойдём вместе?!
- Нет, – огорчил его я, - нам не по пути. Ты направляешься на север, а нам – на юг!
- Жаль! – искренне вздохнул потенциальный штурмовик, - Очень жаль… Ну что, ж…
Он вновь выпрямился, снова взмахнул рукой, вновь прославил бывшего рейхсканцлера и продолжил своё путешествие состоявшее строго из десяти шагов с краткой остановкой для очередного рявканья. Его вопли оглашали окрестности даже когда фанатик скрылся за пределы видимости. Потом затих. Или голос сорвал или протрезвел. А может наконец-то попался на глаза органам правопорядка…
Расписался уже в адвокатуре и продолжаю до сих пор. Мне нравится веселить, радовать людей в наше, довольно серьёзное время, не особо располагающее к положительным эмоциям. Особенно, когда для этого есть обоснованный, ненадуманный повод.
В 2015-2016 годах защищал в Питере доверителя занимавшего очень высокопоставленную, ответственную должность, имеющего важный чин. Следствие первоначально пыталось вменить ему взятку, в итоге инкриминировало мошенничество, хотя и мошенничества там не было.
Но на него был «заказ». Выступая в прениях, я затронул интересный эпизод, который трактовал весьма фривольно. По показаниям «потерпевшего» золотые изделия, якобы за общее покровительство бизнеса и деятельности предприятия были переданы подсудимому-чиновнику, через его же, чиновника – жену. В соответствии с протоколом допроса сына «потерпевшего» эти украшения передала функционеру его мать (и соответственно – жена «потерпевшего»).
Заявитель утверждал, что драгоценности были переданы бесплатно, мой подзащитный это опровергал и я безусловно был на его стороне. Не только по долгу адвокатской деятельности, но и исходя из обычной разумной житейской логики. Ну, каким образом чиновник, абсолютно не связанный с контролем, проверками ювелирного предприятия выпускающего в основном простые, без изысков, круглые обручальные кольца, чьи должностные обязанности ни коим образом не пересекались с деятельностью Пробирной палаты, поставками сырья и сбытом готовой продукции мог повлиять на работу этого завода, улучшить (или ухудшить) производственный процесс или воздействовать на реализацию изделий? Никак! При том обстоятельстве, что служебная компетенция моего доверителя ограничивалась надзором за весьма специфичными предприятиями и учреждениями, в которых ювелирные изделия производиться и продаваться никак не могли!
Но, суть не в этом. Скорее всего следователь явно ошибочно записал в протоколах допросов: где, чья жена, «потерпевший» с сынком, как всегда, не читая «подмахнули» их своими автографами и на том все унялись.
А я нет. Поскольку протоколы оглашались в ходе судебного разбирательства я имел право на них ссылаться. И сослался…
- Как?! - завопил я, процитировав оба документа относительно этого пикантного эпизода, отдающего явным адюльтером, - Это, что же получается: оказывается, что у потерпевшего и подсудимого была одна жена на двоих?! Потерпевший утверждает, что передавал украшения жене подсудимого, а его сын сообщает, что она же является ещё и его матерью!
Интересно, и как же к этому обстоятельству относится (первая или вторая, уже запутался!) официальная жена моего подзащитного – Елена Ивановна? Она-то хоть в курсе, что у её мужа уже давно есть ещё одна супруга и взрослый сын, который номинально считается сыном потерпевшего? Может быть в этом разгадка нечестивого доноса на моего клиента, что потерпевшему просто надоело делить с ним жену?!!!
Коллега-адвокатесса, защищавшая подельника чиновника, от такого «номера» просто сползла под стол, конвойные полицейские отчаянно закрывали рты обоими руками и пыжились, чтобы не лопнуть со смеха, государственный обвинитель Третьяков, командированный из центрального аппарата Генеральной прокуратуры, моментально отвернулся к окну героически подавляя позывы хихикать, подсудимые посмеивались.
А судья Морозова стиснула зубы, уткнулась чуть не головой в бумаги на своём судейском столе, закрыла лицо руками и минуты три беззвучно тряслась, прилагая неимоверные усилия, чтобы не расхохотаться.
…Не хватало только «потерпевшего», по какой-то причине он не пришёл на это судебное заседание. Вот его реакция интересовала меня больше иных: как бы он отреагировал на подобный «феномен»?
В перерыве заседания судья попросила:
- Алексей Владимирович, вы, конечно, опираетесь безусловно на факты, но, прошу вас, не столь педантично! Суд превращается в балаган!
- Так это же не я его превращаю, - отпарировал я, - а сторона обвинения! Попросил бы государственный обвинитель исключить эти протоколы из числа доказательств, так даже не возражал бы…
Судья охнула, в отчаянии махнула рукой и не желая дальше вести внепроцессуальную дискуссию удалилась в свою совещательную комнату…
В ходе этого же моего выступления произошел ещё один каламбур.
Продолжив выступать в прениях, «разойдясь», не удержался дав оценку очередному огреху обвинения:
- Да это же просто – пердимонокль!
На меня вытаращились все: и судья, и гособвинитель, и коллеги-адвокаты. Но, поскольку не заострял внимание на этом термине, они не уточняли, что я имел в виду и продолжили слушать «доклад» дальше.
В репликах государственный обвинитель мне «отомстил»:
- Благодаря адвокату Першину мы узнали значение нового слова – «пердимонокль»!
А что там узнавать? Кто хоть немного знаком с французским языком сразу поймёт: «perdit monocle» - потерял монокль, выражение, означающее сильное удивление. «Монокль удерживается в глазной впадине бровью. Испытывая чувство удивления, люди непроизвольно поднимают брови, что приводит к выпадению монокля у человека, носящего таковой» - Википедия.
Одна шутка возникла просто на ровном месте, экспромтом, совершенно к ней не готовился! Лет десять-двенадцать назад перед началом судебного процесса в одном из районных судов Москвы вместе с тетрадью, ежедневником, кодексом случайно вынул из портфеля и положил на стол пару офицерских погон донского казачества, которые прикупил, собираясь на Покров в Новочеркасск, для замены на кителе порядком изношенных.
Хотел тут же сунуть их обратно, но к столу подскочил любопытный прокурор и заинтересовался:
- Откуда это у вас? Для чего?
На ходу сочинил легенду: накануне вышел приказ Министерства юстиции о присвоении всем адвокатам классных чинов, чтобы мы отличались от прокурорских работников только цветом погон, просветами на них и кантов на брюках. Отделу интендантского снабжения Судебного департамента дано поручение обеспечить адвокатов форменной одеждой, я уже был на складе, но пока выдали только погоны и ботинки. А головные уборы, кителя, брюки, парадные мундиры и верхняя одежда по сезону на склад ещё не поступила.
И дополнил пояснением что теперь следует обращаться:
- к младшим офицерским чинам адвокатуры– «Ваше благородие»;
- к руководителям адвокатских образований – «Ваше высокоблагородие»;
- к Президентам и Вице-Президентам адвокатских палат: «Ваше превосходительство»;
- а Президента Федеральной Палаты адвокатов России следует непременно именовать – «Ваше высокопревосходительство»!
Любознательный прокурор уточнил:
- Как же вас теперь называть?
Я милостиво разрешил ограничиться самым низким титулом: «Ваше благородие», но напомнил про необходимость добавлять статус и фамилию. С совершенно серьёзной рожей нёс абсолютную чушь, просто – блеф! Но в него поверили.
… Когда уже в процессе прокурор произнёс:
- Несмотря на то, что Его благородие – адвокат Першин привёл аналогичный довод, но трактует его несколько иначе…
Судья просто раскрыла рот!
- Что, что вы сказали? – обратилась она к прокурору, - «Его благородие адвокат Першин»? Что это с вами?
- А разве вы не в курсе, ваша честь? – вопросом на вопрос ответил доверчивый прокурор, - Министр юстиции издал приказ о присвоении адвокатам классных чинов и надлежащем обращении к ним. Адвоката Першина теперь следует величать: «Ваше благородие»!
Судья хмыкнула, но поскольку эта информация поступила не от меня, а от представителя надзорного органа ближе к перерыву она тоже начала ко мне обращаться: «Ваше благородие адвокат Першин», чем смешила и публику, и конвой, и подсудимых.
В перерыв ко мне буквально слетелось полтора десятка прокуроров и адвокатов, чтобы я продемонстрировал им эти погоны. Осмотрев которые «эксперты» пришли к выводу, что это нечто невиданное – они были непохожи ни на армейские, ни на милицейские, ни на таможенные, ни на судебно-приставские, ни на прочие «эполеты». После перерыва адвокаты в иных процессах тоже потребовали, чтобы их так же называли: «Ваше благородие» и «процесс» пошёл!
К вечеру обзвонив своих коллег из районных судов и не получив внятного ответа даже из городского суда, судьи стали названивать в Судебный департамент – выяснять, что за реформа на самом деле произошла? Дня два выясняли, потому что и департамент естественно был не в курсе, а потом моя фантазия была разоблачена.
Никаких отрицательных последствий эта выдумка за собой не повлекла. А действительно, что мне можно было предъявить? В процессе не хулиганил, заседание не срывал, судью в заблуждение не вводил… Ну, пошутил, так кто же виноват, что прокурор поверил?
Все сделали вид, будто ничего и не было. После того, как меня и прокурор, и служитель Фемиды совершенно добровольно два дня «чествовали» столь почётным званием, странно было бы на меня же и жаловаться?!
Какое-то время больше ни над кем персонально не шутил, периодически «переругиваясь» в поэтическом жанре только с коллегой – другом-адвокатом Вадимом Маликовым, который до сих пор пишет пародии на меня, я на него, а над нашим творчеством хохочут все читатели-почитатели. Но потом не выдержал и вновь вернулся к этой «деятельности». Теперь «шуткую» от случая к случаю, крайне по-доброму, хотя уже со всеми подряд.
Особенно с продавщицами. Работа у них, что ни говори – тяжёлая, целый день на одном месте, не отойти, а публика-посетители совершенно разная. Кто-то добрый, кто-то злой, приходят и раздражённые, и напротив – умиротворённые и оптимисты, и пессимисты, и пофигисты, кого только нет! С людьми, даже постоянного личного состава трудно работать, по себе знаю. А уж если ещё и «состав» переменный, то втройне.
Ко всем работницам прилавка обращаюсь, исключительно уважительно и нейтрально, независимо от возраста: «Сударыня!», что поднимает самооценку в их собственных глазах. Иногда перехожу на конкретику, «действуя по обстановке».
…Выдавая в отделе универсама салат, упакованный в пластиковый контейнер уже имевший наклеенный ярлычок с ценой, продавщица отдела для большей сохранности продукта положила его в полиэтиленовый пакетик и завязала. Когда на кассе после неоднократных попыток сканера штрихкод через целлофан категорически отказался считываться, сосредоточенная девица-кассирша стала развязывать мешочек.
Не удержался и наивно, по-детски непосредственно спросил:
- Попробовать хотите?
Настолько простодушно, словно поверил, что она, в самом деле, сейчас же бросит все свои дела и начнёт лакомиться этим деликатесом!
Девчонка от смеха чуть не свалилась со стула…
Прошлым летом в Геленджике при покупке разливного вина, как-то само собой вырвалось выражение, скорее присущее Старику Хоттабычу, чем современному мужчине.
Когда мой на вопрос:
- Сколько я должен? – хмурая продавщица буркнула что-то невразумительное, уточнил:
- Что ты сказала, о достойнейшая?
Реакция была неописуемая. Тот самый «пердимонокль»! Брови дамы полезли вверх так что, если бы она действительно носила монокли, они выскочили у неё из обоих глаз.
Девушка прыснула смехом и уточнила стоимость уже бодрым голоском. Расплатился и добавил:
- Благодарю тебя, о дева, с лицом, подобным отрезку луны!
После такого комплимента «хозяйка» отдела «выдала»:
- Так меня ещё никто никогда не называл!
И разразилась хохотом, заразившим всю очередь, скопившуюся за мной. Этот грохот был слышен даже на улице, когда покинул магазин.
Вступая в новое дело в качестве защитника, заходя в кабинет ещё незнакомого следователя, могу ляпнуть с абсолютно серьёзным видом:
- Здравствуйте! Товарищ, здесь карают государственных преступников?
У молодого поколения слабо знакомого с киноискусством советского периода «хохма» вначале вызывает недоумение – непонятно, как реагировать на такой «посыл»? Но затем, как правило, весёлую реакцию:
- Здесь, здесь! Проходите, пожалуйста!
Хотя в последнее время с такими шутками стараюсь быть аккуратнее. Кабы чего не вышло!
Некоторые «шутки» могут вытворять не только люди, но и животные.
На днях Эля сходила к соседу за яйцами (он держит кур) и принесла всего десяток, хотя, обычно доставляет не менее трёх. На мой вопрос: «Что случилось?» последовало пояснение: собака соседей непонятно зачем невзлюбила хозяйских же кур и рвёт их на части! Куры перепугались и отказываются нестись! А сосед не знает, что с собакой делать? Она молодая, породистая, не бешенная, но жутко агрессивная!
Спросил:
- Эля, а ты не интересовалась: он кормить её пробовал?
Эля ответила:
- Сам спроси! Но мне понравилось, как в процессе этого душегубства повёл себя петух! Сосед рассказал: когда эта псина разбуянилась, разодрала несколько птиц, петух спрятал за поленницу трёх кур, сам лёг спереди и притворился мёртвым, что этот «коллектив» и спасло! Куры тихонько сидели за ним и молчали. Разъярённая собака, взглянув на неподвижного петуха проскочила мимо и помчалась зверствовать дальше, с теми, кто не успел убежать…
Хотя, может это и не шутки, а инстинкт самосохранения.
Почти крайнюю «шутку» выкинул уже надо мной приятель – уфимец Максим (Макс) Банников, хотя и по своей глупой оплошности.
Макс был проводником-инструктором в группе туристов, с которой я и жена Эля сплавлялись по реке Юрюзань летом 2008 года от Усть-Катава, что в Челябинской области до башкирского Малояза. Они расположены недалеко друг от друга – километров семьдесят по воде, но мы шли не торопясь, и добрались за неделю проходя в день не более десяти километров. Юрюзань так и вьётся по границе Башкирии и Челябинской области, вернее границу, в своё время, прочертили по её фарватеру.
Проходили через Лимоновский гребень, Идрисовский грот, 9-ю юрту, пещеру Салавата Юлаева – сподвижника Емельяна Пугачёва. Всё посетили, всё осмотрели, везде подолгу останавливались. Только в убежище Салавата сначала не собирались долго задерживаться – мало ли какие крамольные мысли можно там подхватить, вдруг они до сих пор тут витают? Всё-таки этот герой был руководителем вооружённой национальной оппозиции, полевым командиром мятежников против законной императорской власти (хоть и в конце XVIII века), а если это – заразно?
Потом вспомнили, что он до сих пор является символом Башкирии, башкирского народа и немного успокоились. Ну, а раз памятник Салавату Юлаеву вознёсся на горе, на самом видном месте Уфы и Роскомнадзор (пока) этим фактом не возмущается, значит ничего страшного!
Шутка.
С Максом периодически пересекаюсь, когда летом приезжаю в Уфу к отцу и школьным друзьям. Он обосновался за городом, выстроив дом в посёлке с неофициальным названием Цыганская, а официальным – Кооперативная поляна (остановка – Школьная). Макс и по сей день ходит в походы то с семьей, то с приятелями, то с клиентами, исколесив всю Башкирию, все реки и озёра – от верховьев Уфимки до Нугуша, от Инзера и Лемезы до Ика и Кандры-Куля. Здесь он всё знает. А за пределы Башкирии выезжал только один раз и то по необходимости – будучи призванным на срочную воинскую службу, куда-то за Читу. Там служил в войсках гражданской обороны, а потому в нашем путешествии с удовольствием и достоинством носил оранжевый берет с соответствующей кокардой – «розой ветров». (Да и туристическая компания, в которой он тогда работал так и называлась).
После того, как Макса настиг дембель он за границу республики – ни ногой! Но поскольку с работой в Башкирии неважно (по крайней мере по его монтажной специальности), нашёл фирму, которая в таких специалистах крайне нуждается, правда объект очень далеко. Настолько, что сначала надо лететь до Москвы самолётом, а потом ещё и поездом пилить. Где-то на Севере.
Совсем не понимаю выражение: «Летайте самолётами»! А чем ещё можно летать? Ракетами, через космос? Так она посадочную капсулу отстреливает там, где сама пожелает! И, зачастую, вместо запланированного места может или в глухую тайгу зашвырнуть, или в океан! Уже случались такие недоразумения.
Дельтапланами? Долго и непродуктивно, даже большой чемодан с собой не возьмёшь, там каждый килограмм на скорость влияет. Планерами? Если только с горы на гору, где-нибудь на Кавказе. А если надо из Москвы перелететь в Ростовскую область, как обратно оттуда взлетать по ровной и гладкой степи?
Дирижаблями? Так их давно уже нет! Воздушными шарами? В ступе? На метле?
Теоретически, конечно, летают и вертолёты, но это, как подмечено в фильме «Мимино» – малая авиация. Что-то не заметно, чтобы москвичи летали вертолётами хотя бы в Питер или Нижний, хотя теоретически это возможно. Ми-8, к примеру, конечно многоцелевой вертолёт, но и скорость у него максимум – 250 километров в час! А если собрался в отпуск в Карелию или на Байкал, это сколько же времени на надо пилить?
Макс позвонил и попросил встретить в аэропорту, пояснив, что оттуда до Ярославского вокзала сам навряд ли доберётся: это в тайге он, как Дерсу Узала, а в столице, как тот же Дерсу, выдернутый из привычной среды обитания. Два раза подряд я уточнил:
- Какой аэропорт? И время?
Банников сообщил, что прилетает в Домодедово, в 08.15.
Наверное, надо было уточнить и в третий раз, потому что время он назвал правильное, а вот с аэропортом вышел облом.
В пять утра встал, завёл машину, доехал до станции, на одной из первых электричек добрался до города, затем метро до Павелецкого вокзала и в 07.30 был уже в Домодедово у табло прилёта.
Первые сомнения закрались, когда прочитав названия прибывающих рейсов и на государственном, и на английском языке не обнаружил рейсов из Уфы на ближайшие пять часов. Вылет был, аж в 11.00, но прибытия – не было!
Ровно в 08.00 я набрал телефон Макса.
- Ты уже прилетел?
- Да, скоро багаж получу.
- Ты точно в Домодедово? В табло прилёта этого рейса нет!
- Точно, точно – Домодедово!
- Хорошо, жду на выходе из зоны.
Что-то не то, нету и нету! Наконец сам меня набрал:
- Лёша, я уже на улице!
- Ты где? Как ты мимо меня проскочил?
- Не знаю. Я у столба А-11.
- Хорошо, стой там!
Выскочил на улицу и к сотрудникам аэропорта:
- Не подскажете, где у вас столб А-11?
- Такого у нас нет, парковка заканчивается на А-9, а дальше другие буквы идут.
Вновь набираю этого разгильдяя:
- Макс, ты уверен, что прилетел в Домодедово? Нет тут такого столба!
- Конечно уверен! Я – во Внуково!
- Замечательно! Прекрасно! И что теперь делать? Я же к тебе не прилечу, у меня не то, что вертолёта, даже дельтаплана нет!
- Ты только не ругайся, ну перепутал я! Как теперь на Ярославский вокзал попасть?
Несколько раз подряд, практически под запись, растолковал этому «следопыту»: «делай раз», «делай два»! «Аэроэкспрессом» до Киевского вокзала и там по кольцевой до «Комсомольской». Надеюсь, что доехал, потому что больше не звонил.
А потом помощь потребовалась мне. Аэропорт перманентно строят-перестраивают, монтируют-перемонтируют, что-то сносят, что-то переносят и просто непонятно: как обратно на «Аэроэкспресс» попасть? И настроение упало, стало какое-то не очень. Значит надо пошутить!
Подошёл к двум полицейским:
- О, достойнейшие стражи! Подскажите, будьте любезны: как зайти в сей чертог, отколь на столицу катит железная телега, именуемая «Аэроэкспресс»?
Служивые рот открыли, не понимая: действительно ли обращаюсь с глубоким уважением или извращённо издеваюсь?
Но поскольку застыл с уважительным наклоном головы в ожидании ответа, примерно через минуту, старший наряда сообразив, что это – шутка, с улыбкой и не меньшим благоговением ответил:
- Почтеннейший, соблаговолите зайти в палаты принимающее пассажиров еропланов и через него будет выход к вашему полустанку!
(Видимо этот «городовой» фильм «Старик Хоттабыч» тоже в детстве смотрел, а может даже сказку Л.И.Лагина читал!)
Ну, вот, поднял настроение и себе и людям! Хорошо, что патрульный мой юмор понял. Хотя в столь людном месте он всего нагляделся!
Самую крайнюю шутку на момент написания этого рассказа в буквальном смысле отчубучил, «пошутив» в области садоводства. Понятие «чубук» обозначает не только часть курительной трубки, но и черенок лозы винограда, и черенок вообще. Виноград тоже выращиваю, давлю на вино. А для хранения готовой продукции мой бывший комбат по милиции и ныне сосед по селу – полковник Иван Иванович Фабрици, по первой профессии – винодел, подарил замечательную деревянную бочку и инструмент: специальный молоточек с выемкой, подбивать обручи. Просто грех не заполнять эту прекрасную ёмкость достойным продуктом! Уже года три подряд заполняю (до нового урожая сосуд естественно, вновь опорожняется) и, поскольку бочка маловата, а вина многовато, остальное зелье заливаю в обычные трёхлитровые банки. И жду. Может кто-то ещё такую же тару подарит?
Сейчас как раз начался период сокодвижения, поэтому надо пользоваться моментом! Есть только одно правило: семечковые растения прививают к семечковым, косточковые к косточковым.
Руководствуясь этой догмой, привил на горькую, но стремительно растущую (видимо дикую) вишню черенки прекрасной черешни, на такую же бестолковую грушу – отростки яблони. Вишня хотя бы старается, родит ежегодно, но плоды мелкие и грустные, а груша вообще халтурит. Лет десять терпеливо ждал от неё хоть каких-нибудь фруктов, а прошлой весной разозлился, подошёл с топором и вполне серьёзно пригрозил:
- Смотри, доиграешься! Вот только попробуй в этом году хоть чего-то не выдать! Срублю!
Груша перепугалась и к урожайному сезону «выдала» … Чёрные, сморщенные, сухие и абсолютно несъедобные плоды. Как будто она «живёт» в районе Чернобыля, в зоне отчуждения, где до сих пор находится под воздействием жесткой и жуткой радиации! Рубить её не стал, худо-бедно она своё обещание «сдержала», но решил, что на следующий год привью. Что и сотворил.
Бабушка как-то поведала, что давным-давно, ещё в её детстве в первой четверти ХХ века, отец (мой прадед) – дед Наум рискнул привить яблоню … на дуб. Привой прижился. Но яблоки были реально – дубовые, их даже резать было невозможно, только топором рубить! Зато хранились в погребе до следующего урожая и к тому времени несколько мягчали. Решив повторить успех предка привил: яблоневый черенок на берёзу, грушевый на клён, а сливовый на черёмуху. Посмотрим, что будет, надеюсь – приживутся!
…Мой дорогой школьный друг Ильдар Юсупов уже упомянутый в этом рассказе напомнил детский анекдот нашего времени.
Идёт урок ботаники. Учительница рассказывает ученикам по теме прививок:
- Дети, вот дерево берёза, а на ней растут яблоки. Это сделал дедушка Мичурин! А вот яблоня, на ней растёт виноград! Тоже привил дедушка Мичурин.
С дальней парты Вовочка кричит:
- Хватит, Марь Иванна, лучше расскажите, как погиб дедушка Мичурин!
- О, дети, это очень грустная история. Полез дедушка Мичурин на дуб – лука нарвать… Тут его арбузами насмерть и задавило!
Так что лук – возможно, но арбузы на дуб прививать точно – не буду! Ни в коем случае!
А может и буду… Но тогда для этого заведу реального гамадрила. Пусть он и собирает уникальные плоды. (Все всё равно не сожрёт, что-то и мне достанется!). Реакция и ловкость у этих приматов не хуже, чем у кошек. И горькая участь дедушки Мичурина авось меня минует!
Апрель 2023, Подмосковье, хутор Мусино.