ВЛАДИМИР ВЛАДЫКИН
Литературная обструкция. Что это такое? Это когда местное телевидение и другие СМИ никак не реагируют на противоправные акции по запрету или изъятию книг автора из библиотек или ограничивают их доступ к читателям исключительно волевым путём. Мои книги не были запрещены. Однако ограничение происходило. Если такие книги, которые маркируются по возрастному ограничению, к примеру, в данном случае уместным является 18+. И библиотеки так и поступали. Однако чиновнице областной библиотеки этого стало мало. Она прибегла к волевому решению.
«Вас заинтересует материал под названием "Библиотечный Фарс"? –– Такой вопрос был задан некоторым СМИ о том, как из детских библиотек пытаются изъять книги "недетского" писателя?.. Однако никто не откликнулся, поскольку печатные, да и электронные издания все прикормлены местной властью, не говоря уже о телевидении и радио. С подобными вопросами туда лучше не обращаться.
Очерк исключительно с преобладанием диалогов реальных людей, а именно библиотечных чиновников и их служителей. Он о том, как пытались изъять из детских библиотек книги. Как они попали в детские библиотеки остаётся тайной. Это произошло больше десяти лет назад... Акция была, видимо, приурочена к последним постановлениям об иностранных агентах. Нижайший приём по дискредитации. Узнал, что существует список таких авторов. Я никаким богом в него не мог попасть. Но есть такие, которые этого очень хотят. Это как в сталинские времена честных людей делали "врагами народа" настоящие враги народа. А сегодня злобствует подобно пятой колонне, Ольга Горелая.
ЖУРНАЛИСТСКОЕ РАССЛЕДОВАНИЕ
КАК ОЛЬГА ГОРЕЛАЯ ИЗЫМАЛА КНИГИ, ИЛИ БИБЛИОТЕЧНЫЙ ФАРС...
1
В конце января этого года ко мне на электронную почту поступило сообщение о том, как заместитель директора областной научно-универсальной библиотеки им. Ф.И. Тютчева Ольга Николаевна Горелая самостийно организовала акцию травли и процедуру изъятия моих книг из библиотеки № 5 г. Брянска. Однако оказалось не только одна библиотека, а все одиннадцать детских. Но вернёмся на несколько лет назад. Это было где-то в начале 2016 года. Тогда Ольга Николаевна уволенная из Овстуга только что-то пришла в отдел краеведения областной научно-универсальной библиотеки им. Ф.И. Тютчева.
Начну с того, когда в этой же библиотеке она работала в отделе краеведения, ещё не зная меня, Ольга Николаевна о моих книгах отзывалась насмешливо. (Точное её высказывание записано в другом месте). Здесь же приводить пока не буду. Лишь поясню. Узнав, по какому вопросу, я пришёл, она стала, чуть ли не куражиться, точно так, будто был с ней знаком. Никаких мотивов для такого поведения я не давал. И лишь невольно подумал: «Не успела прийти, а уже язвит?! Потому, не могла не возникнуть мысль: «Значит, кто-то её направлял против меня».
Этот маленький инцидент скоро забылся. Однако Горелая вновь проявила себя не лучшим образом в качестве «наёмного» критика в начале 2020 года. Но оказалось не в полной мере компетентно. Просто с подачи Н. Иванова или В. Сорочкина её втянули в травлю. Без поддержки она бы вряд ли взялась за это «грязное дело». Горелая сочинила бездарную заметку о моей повести «Озорнуха». А ведь на её страницах затрагивались серьёзные нравственные и психологические проблемы таких гнусных явлений, как дедовщина и педофилия. К тому же Горелая сделала вид, что их как бы не заметила. По технологии очернительства можно разбить в пух и в прах любой шедевр... Никаких там порнографических сцен не было. Эротика далеко не порно. Кстати, подросткам необязательно искать такое чтиво. Для этого достаточно интернета. Там порнография в широком ассортименте. А кто с ней по-настоящему борется?
Встреча с Ольгой Николаевной произошла в конце января этого года. Мне необходимо было встретиться с директором С.С. Дедюлей по вопросу презентации журнала «Новый Литератор». А коли на месте не оказалась ни она сама, ни её зам Г.И. Кукатова, я зашёл в кабинет О.Н. Горелой. Но вопросом презентации Горелая не ведала, а только лишь якобы научной работой, как и её предшественница, Ольга Юрьевна Куликова. Однако в своё время от такого разговора она уклонялась. И тогда я решил обстоятельно поговорить о повести «Озорнуха», так как в своё время Ольга Николаевна опубликовала в «Российском писателе» поверхностные заметки, не сделав хотя бы краткого анализа содержания повести и опустила всё, что касалось сюжета и воплощения главной идеи. Она написала заметки, из которых читатель мог извлечь только одно: книга развратная, автору доставляло удовольствие издеваться над своей героиней. Горелая умышленно уводила читателя от понятия жизненной и художественной правды. И внушала одно: автор изображал не жизнь, а только падение героини. Но по сюжету о никаком падении не говорилось, это такой её воспринимали, причём верхоглядно, воспитатели и директор детдома. Тогда как Диана страдала, видя несправедливое к ней отношение из-за непедагогического подхода. И вела себя с вызовом к тому, как к ней относились предвзято, не вникая в то, почему она вела себя так? Ухватив поверхностно сюжет и то, какая нездоровая атмосфера царила в детдоме, Горелая, не понимая характера Дианы, что он дан в развитии, представляла его статичным, ничто с ней хорошего, кроме падения, не происходило. А ведь критик, если только он настоящий критик, так однобоко на то, как развивается сюжет, как строятся и движутся характеры. Горелая же на это серьёзно не смотрела, а только как бы паясничала и кривлялась, не умея выделять ни темы, ни идеи. А всё это говорило только об одном, она выполняла спецзаказ, чтобы унизить и опорочить автора в глазах читателей и в угоду литначальникам.
Не раз убеждался, что самые лучшие критики –– это подготовленные читатели. Мне они говорили, и о хорошем языке, и о выразительном стиле, и о не оторванности пейзажей от сюжета, и о психологически выписанных характерах, а также о глубине содержания.
Диана от рождения была находчивая, остроумная, много читала, духовно развитая и до конца повестования оставалась порядочной, светлой личностью, несмотря на отдельные ошибки, которые совершала как максималистка в самые трудные периоды своей жизни.
И какой был дан заголовок: «Цензура и вседозволенность». Её заметка увидела свет на страницах электронного издания Н. Дорошенко «Российский писатель». Приходится думать, что оно и было создано ради очернительства и травли тех писателей, которые неугодны самому Иванову... На том форуме была создана группа поддержки. Всего отметилось двадцать четыре человека. И ни один не прочитал мою повесть, толпа охотно втянулась в общий хор угодников. Мне пришлось написать большую статью «Ханжеский подход к постыдным явлениям». Но ответить Горелой на том портале не дали. Разместил её на «прозе ру».
В планы Горелой входило вообще изъять книги из всех библиотек Брянского края. На каком же таком основании? Под «Федеральный закон от 14 июля 2022 г. N 255-ФЗ «О контроле за деятельностью лиц, находящихся под иностранным влиянием» –– не попадал. И тем более под положение постановления Правительства РФ №18 о государственном контроле иноагентов от 14.01. 2023 г.» Но Горелой, видимо, этого очень хотелось! И она самостийно развернула кампанию выдворения...
Пришлось выяснить обстоятельства случившегося. Как тут было не подумать о сговоре Ольги Горелой и Ольги Вороничевой. Вторая отличилась в 2012 году, когда в январе в «Брянском рабочем» появилась её статья «Своя рука Владыка», направленная против выхода первого номера «Нового литератора», который писательская братия восприняла как покушение на их организацию. Такие злопыхательские статьи выходят исключительно под чью-то диктовку. Заказчиком выступал тогда Сорочкин. Но могла по его просьбе вызваться и сама Вороничева. Я ответил своей в «БУГ» «Подтасовка или мелочный разбор». Андрей Сазонов отозвался – «Во всё воронье...». И это писала «кандидат филологических наук». А коли согласилась с запалом «дерзкого филолога» на заказной характер статьи, видимо, у неё не всё было в порядке с совестью и нравственностью. Настоящий филолог не «подтасовывает». Иначе Ольга Викторовна общаться не в состоянии. На этот раз её против меня подключила Ольга Горелая.
Далее по ходу выяснения обстоятельств того, что произошло, станет понятно, почему инцидент стал возможным в обход директора областной библиотеки С.С.Дедюли. И то, что произошло, это, наверное, единственный такой случай на всю Россию. Проводить журналистские расследования мне не в первый раз. Когда работал в отделе писем «БИ» не один год, мной было написано десятки очерков под рубрикой «По следам письма». Но тут вмешался другой случай. Мы издаём журнал «Новый литератор» с 2011 года. В тютчевской библиотеке нам не давали проводить презентации. Дедюля всякий раз под мнимыми предлогами отсылала в другие библиотеки. Чего бы это вдруг патриотическому изданию не предоставить площадку? Может, потому, что работники библиотеки и сама директор Светлана Дедюля с делегацией ездила по линии Министерства культуры в США, что было ещё при министре Михаиле Швыдком? А там видимо, натаскивали, чтобы не потакали всяким защитникам русского народа...
Решил провести расследование. Ситуация с моими книгами не могла не настораживать. Надо было установить: могла ли директор С.С. Дедюля издать по просьбе О.Н. Горелой приказ, между прочим, о возможном изъятии моих книг из библиотек Брянской области, о чём так и было заявлено в полученной информации. В незаконных действиях чиновниц от культуры виделось нечто зловещее.
Слова Горелой, произнесённые в библиотеке №5 – «нечего было гавкать на писательскую организацию», – звучали самоуправно. Для проверки информации сначала отправился в областную библиотеку.
Вахтёр, приятная на вид женщина средних лет, спросила: куда я иду? В свою очередь поинтересовался, на месте ли директор С.С. Дедюля. Она ответила, что та поздно ушла на обед, придёт с задержкой. А на месте ли Галина Ивановна Кукатова?
Та оказалась у себя в кабинете. А где могла быть О.Н. Горелая? Её кабинет был распахнут настежь. Кабинет Кукатовой в конце коридора, спросив разрешения у хозяйки, вошёл.
Обменялись приветствиями.
–– Я вас слушаю, –– спокойно сказала Галина Ивановна. Я вспомнил, как она на меня накричала в разгар пандемии из-за того, что вошёл без маски.
–– Мы у вас ни разу не проводили презентацию нашего издания. Позволите?
–– Ну, так в чём дело, пишите заявление... А вообще тематические планы мы составляем с конца года.
–– А что тогда нам делать? Идти в департамент культуры?
–– Необязательно. Я же сказала: пишите заявление. Мы рассмотрим, –– ответила спокойным голосом Галина Ивановна.
–– И всё? А можно надеяться на положительный результат?
–– Я же сказала, рассмотрим.
–– Как долго будете?
–– А что ещё? Вы же не одни? –– улыбнулась она.
Кукатова общительная, превосходно владеет своим делом. Знал, что сотрудницы бывали за границей. Какой опыт перенимали, к примеру, в США? Но об этом мы не говорили.
Вторым вопросом пошла речь о выдворении книг из библиотеки.
–– Не может быть! –– удивилась Галина Ивановна. –– Я это слышу только от вас.
Если вопрос Горелой об изъятии ставился в кабинете директора, она, Кукатова, не признается, а то даже станет недоумевать, что они не поступают против закона. Неужели Горелая могла самоуправно организовать изъятие книг? Задаюсь вопросом: а что будет, когда она станет директором? И какая сила её направляет? Скорее всего, своя личная, та, которую внушал ей тот, которого уже нет ни с ней, ни с другими. Выходило, на противоправные действия её толкнула должность первого зама? Однако первый шаг сделала Сомова, которая живёт теперь в Израиле и поучаствовала в её продвижении? При Сомовой не стало литературного музея, сообща разгромили усадьбу А.К.Толстого, не создали музея народному художнику Ю.А. Махотину, его творчество может оказаться в запаснике, а это тысячи полотен.....
–– Галина Ивановна, слух идёт, что Горелой готовят кресло директора областной библиотеки. За какие такие заслуги? За восхваление слабого романа Н.Ф. Иванова «Реки помнят свои берега»? Или за то, что она необоснованно раскритиковала повесть «Озорнуха»? И это даёт ей право стать директором библиотеки имени Тютчева? Почему бы вам не возглавить храм науки и литературы? Ведь вы порядочней Горелой?
–– Владимир Аполлонович, я намного старше...
–– Горелой?
–– Да!
–– А Ольга Константинова?
–– Но я не уполномочена...
–– Но вы только представьте, какую деятельность разовьёт Ольга Николаевна. Если уже сейчас демонстрирует себя не лучшим образом?
Вот так мы с Галиной Ивановной беседовали. И тут в кабинет размашистым властным шагом вошла Светлана Степановна Дедюля.
–– А-а, вон кто к нам пожаловал! –– с нотой неодобрения протянула директор.
–– Понимаю вас, что тут я нежелательная персона...
–– Так, я слушаю, что вас к нам привело?
–– Вызывающее поведение Горелой. До меня дошло об изъятии моих книг из всех библиотек Брянской области. Вы подтверждаете это?
–– Что он говорит? –– посмотрела недоумённо на своего зама Светлана Дедюля.
–– Я ему уже всё объяснила. Мы этого не знаем, –– ответила Галина Ивановна.
–– Нечего вам пользоваться уличными слухами! –– бросила директор в мою сторону упрёк.
–– Какие же они уличные... когда Ваша Горелая потребовала от заведующей детской библиотеки в Фокинском районе Ольги Владимировны Швед убрать мои книги. И даже списать...
Прервёмся на минутку. Пока готовился этот материал, нами был получен документ, который распространила по детским библиотекам О.А. Кристалинская. Но когда шло расследование, мы не догадывались о его существовании, и вряд ли о нём знала Светлана Степановна Дедюля. Приводим его ниже. (Первое слово с прописной буквы).
писатель Владыкин В.А
ок
Ольга Кристалинскаясzsdb32@mаil.ги
27 января в 12:12
Я, сdb.32 и ещё 10
Уважаемые заведующие! Вам нужно посмотреть, есть у Вас в фонде книги Владыкина Владимира Аполлоновича. Если есть, убрать с полок. Если книги зарегистрированы, готовить на списание. Просьба ответить о получении письма.
С уважением, Кристалинская Ольга Алексеевна, зав. отделом формирования, организации фондов и каталогов МБУК «ЦСДБ г. Брянска» 8(4832) 74-25-58.
И что, кроме унижений, я услышал от директора....
–– Я вам отвечаю, что с вашей стороны это похоже на шантаж. Вы интриган! Если вы не назовёте от кого получили информацию, причём лживую, я сочту вас таким, подбирающим сплетни! Или сочинили сами для учинения скандала?!
–– Я ничего не сочинял. Хорошо коли так, если вы меня обвиняете, я назову...
–– Ну?
–– Коли вы так говорите, мне приходится того человека назвать. –– И я назвал, продолжая: –– Может, она не так поняла? Называлась в библиотеке без фамилии директор. Но какая именно, не уточнялось. Получалось, что по её приказу Горелая и стала действовать...
–– Я приказ издала?.. Вы спятили? Понятно!
–– Возможно, эта другой директор? –– Но тогда я не знал, что имелся в виду именно «другой директор». Но пока я не стану его называть. По ходу дела выяснится, что им была мне уже известная дама...
–– Кто его информировал? –– спросила Галина Ивановна?
–– Я знаю, кто она, –– ответила Светлана Степановна.
–– Ольга Николаевна настолько к вам приближена, что может занять ваше место, –– договорил я. Для общественности она опасна своими немотивированными поступками.
–– Мы с этим сами разберёмся, –– спокойно ответила директор и тут же сказала Кукатовой: –– Я пошла...
И С.С. Дедюля удалилась. Кукатова тоже встала уходить. Пока мы выходили из кабинета, она говорила, что мои книги никто не изымает.
–– Без решения суда, мы этого не можем сделать, –– прибавила она.
–– Но прокуратура уже проверяла мои книги. И говорят, журнал тоже...
–– Мы этого не знаем. А кто вам это говорил?
–– Галина Ивановна, Вам я не могу её назвать. Директор её просто уволит. В начале 2020 или в конце 2019 года мне так и сказали. «Разве вы не знаете, что существует литературная мафия». Позже по этому поводу написал статью с таким названием. Она появилась в «ЛР» в 2020 году. Но там я не выступал в роли собаки, которая гавкала на СПР. Так говорила Горелая. Однако в статье излагались проблемы, из-за которых возникали между писателями разногласия. И они свойственны всем региональным общественным организациям.
2
После посещения областной библиотеки, я побывал в Фокинском районе, на остановке второго Брянска вышел, перешёл на другую сторону Московского проспекта и пошёл по улице Ермакова. Спрашивал у прохожих дорогу к библиотеке. Встречались по пути женщины, и никто не знал, где находится библиотека. Выходит, объект культуры и просветительства, никого сегодня не интересует? И только один человек указал рукой в направлении двухэтажного здания.
Оказалось, это была детская библиотека №5. Я без промедления вошёл. Вместе со мной входили две девушки старших классов. Они пошли в отдел абонемента. Значит, не все забыли дорогу в книжный храм, который прививает привязанность к литературе. Меня порадовало одно то, что девушки спрашивали: одна Каверина, вторая Пришвина. Меня интересовал вопрос, почему мои книги оказались в детской библиотеке?
Когда библиотекарь, симпатичная темноволосая женщина молодых лет, освободилась, она спросила, что мне надо у них. Я назвался. И услышал:
–– А, мне понятно, –– живо проговорила она. –– Пойдёмте, я вам покажу, на каком стеллаже стояли ваши книги.
Мы прошли по коридору к витрине в вестибюле.
–– Вот здесь стояли ваши книги «Пущенные по миру», «Распутица», «Лилина месть».
–– Разве мои книги для детей?
–– За это не беспокойтесь. Мы выдавали только тем, кому плюс восемнадцать.
–– А где сейчас стоят мои книги?
–– Значит так, пришла Ольга Горелая. Увидела ваши книги и стала, чуть ли не кричать. Почему книги Владыкина стоят на видном месте?
–– А что? Он хороший писатель. Патриот! –– Говорю я ей. Так её это не убедило.
Она стала требовать убрать, списать немедленно, а сюда поставить книги Сорочкина!
–– Меня это удивило и озадачило, –– продолжала она. –– Как с цепи сорвалась. Я сейчас покажу ваши книги.
Она ушла в помещение, вышла, держа в руках стопку книг. Наконец я увидел свои детища.
–– А сейчас я вас познакомлю с заведующей Ольгой Владимировной. Она защищала вас, говорила, что вы хороший востребованный писатель, издаёте журнал, патриот. А Горелая вспыхнула:
–– Я вам покажу, какой он патриот!
–– Я ей говорю, на каком основании изымать книги? Она мне ответила:
–– Больше мне без лишнего разговора: уберите! Мы вам подготовим документ. Я поговорю с директором Вороничевой Ольгой Викторовной. Будет приказ директора. Нет, не нашего, а вашего. И какое вам до этого дело? Исполняйте без разговора.
–– Она и Ольге Владимировне сказала точно так же: «Этим книгам не место в детской библиотеке. А то ответите, если не подчинитесь. Я устрою Вам!»
–– Но мы же не детям их выдавали, а только тем, кому исполнилось восемнадцать и старше. Книги востребованы. А она что?
–– Это вы не говорите! И слышать не желаю! –- на повышенных тонах предупреждала Горелая.
–– И нам пришлось убрать. Одна книга «Распутица» у Ольги Владимировны. Я вам другие показывала.
–– И что вы будете с ними делать? –– спросил я.
–– Она говорила вообще списать. Но мы этого не сделаем и кто она нам? Пришла и распоряжается.
–– Ваша библиотека подчиняется городскому управлению культуры?
–– Да! А кто её сюда прислал – не знаем. Ольга Владимировна получила распоряжение из отдела комплектования, она вам сама расскажет.
Служащая библиотечного храма повела меня на второй этаж. Ольга Владимировна занималась с девочками начальных классов. Она, увидев нас, тут же встала из-за стола и подошла к нам.
Приятно было видеть, как библиотека старается прививать детям интерес и любовь к чтению. Развивают мышление.
–– Ольга Владимировна, я Владимиру Аполлоновичу объяснила ситуацию, созданную внезапным появлением..., –– заговорила коллега заведующей.
–– Ольга Владимировна. Вы можете объяснить. Что понудило так поступить Горелую?
–– спросил я.
–– А что, увидела на стеллаже ваши книги и потребовала убрать. Не то... ну вы знаете, что могло последовать.
–– Создаётся впечатление, Горелая задалась целью объехать детские библиотеки? Ей нужно было найти мои книги, чтобы к чему-то придраться? У вас есть письменное предписание Ольги Горелой?
–– Есть, но не от неё, а за подписью Кристалинской.
–– А кто она такая, откуда?
–– Из отдела комплектования.
–– Это там, где «Линия». Остановка «Западная». –– пояснила библиотечный работник.
–– И какая судьба ожидает мои книги? Вы можете показать документ, полученный от этой дамы?
–– Извините, не имею права, –– ответила заведующая, несколько сурово глядя на меня.
–- Я прошу вас как журналист. Хочу разобраться. Такой случай нельзя пускать на самотёк. Завтра ей захочется ещё что-то сделать из ряда вон выходящее.
–– Мы не знаем....
–– Зато я знаю. Ольга Николаевна написала заказную статью о моей повести «Озорнуха», поскольку не раскрывает истинный смысл идейного замысла, которая рассказывает о настоящем положении детдомовской среды. Её заметки под претенциозным названием «Цензура и вседозволенность» напечатали на сайте «Российский писатель». Горелая даже не назвала то, о чём моя книга, какие нравственные проблемы поднимала. Почему в детдоме насаждалась «дедовщина» и со стороны директора вскрылась педофилия. Это не авторская выдумка, а прозвучало в признаниях самих воспитанниц, которым было тогда по тринадцать лет. Они встретились через пятнадцать лет после выпуска из детдома. Тогда мной уже был написан первый роман о судьбе детдомовской воспитанницы, который носит её имя «Юлия». Но там подобного безобразия не было. Директором была женщина, профессиональный педагог. Этот роман без моего ведома был включен в список областных школ для летнего чтения учащимся старших классов по нравственному воспитанию. А то, как поступила Горелая, это называется её личным произволом, с чем мне теперь приходится разбираться, почему такое стало возможным в культурной среде?
–– А вы идите. Там ждут читатели, –– сказала Ольга Владимировна коллеге. Когда та ушла, я спросил:
–– Всё-таки я бы хотел ознакомиться с распоряжением некоей Кристалинской, и от кого ей поступила команда? Мне говорили, что вы пытались защищать мои книги?
–– Можно сказать и так. Я знакома с вашими книгами не понаслышке. Да, говорила, книги читаются. Но её это не переубедило.
–– Спасибо вам на добром слове. Я пойду искать Кристалинскую, –– сказал я, надеясь на то, что она меня остановит и скажет, что такой нет, о чём я уже догадывался. А именно, под этой якобы выдуманной фамилией скрывалась, возможно, сама Вороничева. И они, библиотекари, это знали и скрывали, ставя меня в неудобное положение. Я уже было собрался уходить, как вдруг ко мне подошла служительница с абонемента и заговорила:
–– Пойдёмте, я вам расскажу, где найти Её. Ой, как вас довели. На вас лица нет! –- она свела руки у себя на груди, её тихий возглас меня несколько смутил. Ну да, случай с книгами вышел вопиющий. Я поспешил её успокоить:
–– Ну что вы, не преувеличивайте. Литераторам интересно распутывать интриги, особенно, когда в них участвуют женщины.
Она предложила мне сесть на кушетку и рассказала о том, как мне найти отдел комплектования. Я уже имел представление о его местонахождении, и подумал: «Значит, всё-таки Кристалинская существует. Придётся и впрямь её найти. Но тут мимо нас прошла Ольга Владимировна. Видимо, моё затянувшееся пребывание стало беспокоить. Она на ходу ровным голосом сказала:
–– Довольно, заканчивайте. А вы ступайте на своё место, читатели ждут! –– обратилась она к коллеге. И я встал, чтобы уйти и не казаться назойливым.
–– Если не найдёте, приходите. И мы с вами вместе туда сходим. Мне так хочется, чтобы всё уладилось, –– и она премило улыбнулась.
–– Я вам очень признателен за искреннее беспокойство!..
Мы расстались. Я уходил в смутных чувствах того, что в этой истории действительно замешана чья-то интрига. Завязала эту историю, конечно, Горелая, а развила сюжет Вороничива. Надо было убедиться, что к этим действиям библиотечных работниц никаким боком не причастна директор тютчевской библиотеки. И теперь в этом, я кажется, убедился.
И на следующий день я позвонил в областную библиотеку. Директор Светлана Степановна Дедюля оказалась в выходной библиотечный день на месте. Я попросился к ней на приём. Она вежливо пригласила.
–– Приходите. Я буду у себя.
Условились со временем, что через час буду у неё.
Но сначала я зашёл в городское управление культуры. Вот уже года два, как там не работает Владимир Иванович Севченков, о чём многие деятели искусства, когда он уходил, сожалели. Он запомнился чутким человеком, настоящим профессионалом своего дела, надеюсь, многие согласятся с моей характеристикой и ещё от себя прибавят для усиления положительной характеристики выдающегося деятеля культуры. К тому же он носит звание Заслуженного деятеля культуры. Он и сегодня, слава богу, служит делу культуры, правда, на другом направлении...
С такими мыслями я пришёл в управление, где теперь был начальником Эдуард Александрович Амелькин. У него я долго не задержался. Показал удостоверение журналиста. Задал первый вопрос, кому подчиняются городские и муниципальные библиотеки, хоть и знал, но надо было удостовериться наверняка, и я услышал:
–– Нашему управлению, а вообще, они самостоятельны.
–– А областная библиотека имеет право вмешиваться в их работу?
–– Вряд ли, они определяют свою деятельность самостоятельно.
–– А кто такая Кристалинская?
–– Не знаю, вы обратитесь к ним.
–– Хорошо, спасибо, так и сделаю.
–– Вот и договорились, –– он улыбнулся, как старому знакомому.
Если заглянуть в мои книги, там стояла фамилия предпринимателя, а теперь нынешнего начальника городского управления культуры, о чём я Эдуарду Александровичу и напомнил.
Продолжение диалога можно опустить, так как спешил на означенный приём к директору областного храма просвещения и попечителя Науки и Культуры...
Светлана Степановна была в кабинете, когда я появился в приёмной. О моём появлении, секретарь, видимо, была оповещена и, коли договорённость была, позволила войти.
Я открыл дверь. Светлана Степановна, мне показалось, была не очень готова принять неудобного ей посетителя. И на моё приветствие как-то даже осторожно кивнула. Она не предложила, где мне полагалось сесть. А ведь это очаг культуры, что говорило о её истинном ко мне отношении. Был человек пера и лиры, который сумел против меня настроить всю библиотеку. Однако я испросил разрешения сесть так, чтобы быть ближе. Это ведь и приличней, и уважительней, чем садиться возле стены, где стоял ряд стульев. Да и то отставил стул от столика приёма посетителей, поскольку директор оставалась на своём коронном месте за большим канцелярским столом.
Помню, как по предыдущим встречам, наш диалог строился не на взаимопонимании, а на обмене колкостями. К тому же Светлана Степановна не старалась подбирать вежливые обороты речи, оперируя порой напористым лексиконом, усиливая его эмоциями. Видимо, есть такое правило, зависящее от статуса посетителя: кому-то необходимо выказывать глубокое уважение, вежливое обращение, доброжелательность, говорить любезности. Но я не относился ни к её друзьям, ни к соратникам, ни к партнёрам. Я был человек с улицы, собственно говоря, не из её так сказать, списка приближённых и нужных людей.
Её суровый вид обозначал резкие черты, и он как раз об этом мне как бы и подсказывал, на какой ноте завяжется разговор, то есть какие вопросы станет задавать пришедший имярек, такими и будут ему ответы. Но и не без уклонения от правды и отношения к ней. Не ожидая ничего хорошего, зная то, как ко мне в библиотечных апартаментах относятся, то есть неуважительно, если бы было иначе, то позволяли бы проводить презентации. Однако, памятуя о том, кто настраивал библиотеку против меня и нашего издания, такое тут и сложилось отношение, что у меня не было выбора, и предстояло вести себя соответственно, исходя из понимания о том, что следовало говорить и какие задавать вопросы. И я начал:
–– Уважаемая Светлана Степановна, несколько дней тому назад я спросил у вас: почему Горелая своевольничает, заставляет изымать из библиотек мои книги без всякого на то основания. Вы потребовали назвать того, кто осмелился плести такую небылицу. Но тот человек такую информацию сам не мог выдумать, он услышал от конкретного лица, если не назову, то я интриган и шантажист. Пришлось назвать её и ту библиотеку, в которой Горелая курировала то ли какой-то проект, то ли проводила семинар, и, увидев на стенде мои книги, потребовала убрать, а на их место поставить книги Сорочкина. У неё спрашивали, на каком основании. Она ответила: «А чтобы не гавкал на писательскую организацию»...
–– Какую вы глупость несёте, кто ей мог такое позволить? –– перебила меня С.С.
–– Это «несёт», простите, её пылкий темперамент! Но это же истинная правда! Дело зашло далеко. Не по её ли заявке приходила прокуратура проверять мои книги или журнал «НЛ»? Я это сейчас выясняю. Но меня предупредили, что никого не назовут, что это якобы служебная тайна. Поэтому был вынужден напечатать в «ЛР» статью «Литературная мафия никуда не делась». И ещё то, что она, Горелая, способна проводить без вашего ведома тайные акции. Не для этого ли её выдвинули в ваши замы? Позже узнал, что в прошлом году с должности зама ушла добровольно Куликова. Стало ясно, из-за кого та была вынуждена оставить свой пост. На её место выдвинули О.Н. Горелую. Разве только потому, что та была на пенсии уже семь лет?
–– Вы что с головой не дружите? Вас надо назвать на пять букв, вот вы кто! –– выпалила Светлана Степановна?
–– С головой у меня всё в порядке. Но кого вы защищаете? Она к вам приближена, чтобы вас сменить в свой час. Кто за ней стоит догадаться нетрудно. Недавно Иванов ей вручил Почётную грамоту...
–– Ну что вы говорите?
–– Сущую правду! Вы знаете её овстугскую историю и то, как вашего нового зама опекала подруга её матери Н.А. Сомова? Всему городу известно. Сомова теперь в Израиле...
–– И не хочу знать! Вы сплетни собираете. Прекратите немедленно! Может, она вам не ответила взаимностью, и вы теперь на неё наговариваете? –– она засмеялась.
–– Напрасно вы так думаете. В адюльтер не играю. Мне достаточно, что у меня молодая жена, –– но тут зазвонил служебный телефон.
Кстати, пока мы беседовали в таком тоне, С.С. звонили несколько раз. Мне думалось, звонила секретарь и всякий раз сообщала директору о звонках адресованных Светлане Степановне. Она брала трубку, при мне отвечала. И даже сообщала, мол, вот пришёл и сидит, отбирает у неё рабочее время, разговаривает и не уходит.
Такой недопустимый тон её говорил мне об элементарном неуважении и даже о неприкрытом невежестве? Пока она разговаривала по телефону, пока кто-то к ней входил, подавал документы на подпись, я думал о том, как в ДПГБ принимали мои книги, прежде чем пустить их в продажу, как их обсуждал Наблюдательный Совет, после чего одобрял, признавая их художественную состоятельность и ценность. И выдавал разрешение на отправку в торговую сесть. А тут какая-то Горелая чинила свой произвол, что мной воспринималось, как вопиющая несправедливость, граничащая с преступлением...
Когда она освободилась от телефонных переговоров, я сказал:
–– Светлана Степановна, вы нам так и не дали провести ни одной презентации журнала «НЛ», и на этот раз, если бы даже написали заявление, вы бы нашли мотив отказа. Потому мы не будем больше ничего подобного предпринимать. Официально отказываемся, а что это значит, мы понимаем! Наш журнал отстаивает национально-патриотические интересы. А вы нам препятствуете. Мы знаем, как ваши сотрудницы посещали США...
–– И что из этого? Я там тоже была, –– С.С. усмехнулас
–– Вот теперь понятно, почему вы нам не разрешали проводить презентации.
–– Ну как вас не назвать дураком, если мы там бывали по линии Министерства культуры?
–– А кто в то время был министром? Только не нужно переходить на оскорбления.
–– Михаил Швыдкой! А сейчас он советник у Президента.
–– И думаете, ему нужны советы прожжённого либерала?
Но тут снова зазвонил телефон. И Светлана Степановна ответила тому, кто звонил.
–– У нас тут уже дошло до того, что я стала пятой колонной! Смешно слушать этого человека, –– и она легко засмеялась.
–– Всё С.С., хоть и не все точки расставлены, пора вам ручкой помахать, –– я встал и, не глядя на директора, ушёл восвояси, с двояким чувством того, что узнал от Дедюли, меня это не удовлетворило. И досадовал с горечью и с сожалением в душе, что беседа закончилась так плохо, мы не пришли к единому пониманию о сути произошедшего, наоборот, в гнусный поступок Горелой директор не поверила. Картина вырисовывалась неприглядная. Надо было ещё переговорить с Ольгой Викторовной Вороничевой.
Ей дозвонился уже под конец рабочего дня. Она не сразу подняла трубку. Видимо, сотрудница пригласила её...
–– Я слушаю вас! –– сказала она.
–– Меня зовут... (я назвался полным именем).
–– Я слушаю, Владимир Аполлонович...
–– Речь пойдёт о моих книгах, которые сняли с витрины. Но я не знаю, по какому праву вмешалась Горелая в деятельность детской библиотеки, которая не подчиняется областной?
–– Во-первых, ваши книги не подходят статусу детской библиотеки...
–– Признаюсь, я не ожидал, что могу встретить свои книги там.
–– Как же, вы же сами их туда приносили?
–– Вы ошибаетесь, книги, как и журналы, предлагались городскому управлению культуры и областной библиотеке. К примеру, роман о воспитанниках детдома «Юлия» в 2005 году частично финансировала эта библиотека. Когда издание состоялось, в 2006-ом, 70 экз. были доставлены. По той же схеме и другие мои книги попадали в областную библиотеку. Вы же наверняка сами хорошо это знаете. И потом роман «Юлия» без моего ведома был включен в областную школьную программу для внеклассного чтения..
–– Я вот вам что скажу. Попал в программу по большой ошибке. Ведь вы не писатель.
–– А кто, по-вашему, я? Да, я состою в Союзе журналистов России. В СП нет. Но это не моя вина, а так захотело руководство по надуманным причинам, но углубляться в проблему не буду. Скажу лишь, когда стало ясно, что мне путь туда закрыт, я выступил с рядом статей о работе этой организации. Конструктивная критика необходима, а облыжная, огульная вредит и разобщает писательское сообщество. У нас же создался штат неприкасаемых... Хотя по большому счёту наличие членского билета СП ещё не делает человека писателем. Это призвание даётся не каждому. Оно содержит глубокое содержание. На эту тему я немало рассуждал в дневнике. Существуют наброски размышлений на тему о том, кого можно называть, а кто-то не может считаться писателем.
–– Я вас знаю по журналу «НЛ»...
–– Да, вы написали статью и её напечатал "Брянский рабочий" «Своя рука Владыка» с подачи тогдашнего руководителя местного СП Сорочкина. И вряд ли понимали, во что вас втянули. А ведь считаетесь кандидатом филологических наук. А может ли научный сотрудник писать так статьи, как написали вы, не сделав анализа? С первых строк было понятно, что за вами стояла направляющая рука.
Первый номер вышел с некоторыми огрехами. Его целью не было, как тогда кто-то распускал слух, будто мы собирались своим изданием развалить писательскую организацию. Настоящих профессионалов невозможно поколебать. А коли такой слух ходил, то они сами опасались, как бы у них не отобрали помещение. И такая опасность нависала неоднократно. И причины для этого были, поскольку сам посещал семинары прозы и видел, кто туда ходил...
Если у нас была программа, концепция, как надо проводить работу среди не только среди начинающих, но и среди так называемой уличной молодёжи, тогда и позже у СП такая работа не велась, если где-то выступали, то далеко от настоящей патриотической направленности. Я лично ходил по школам, лицеям, интересовался настроениями молодёжи, делал опросы на предмет чтения. Специально посещал злачные места с иностранными названиями, чтобы видеть какие настроения там гуляют... Но эта тема не для этой беседы.
–– И что вы хотите этим сказать?
–– А то, что писатели должны не только выступать среди школьников, но и систематически проводить работу по патриотическому воспитанию среди обычной молодёжи. «Литературный Брянск» издание слабое. Там не видна позиция, на каких оно стоит идеологических векторах? Просто издаются стихи, проза, да и то о чём они, какие несут в себе идеалы, непонятно. И невысокого художественного качества. Почему брянских писателей обычная молодёжь не знает? И к ним не тянется творческая молодёжь, которая самостоятельно самоорганизовалась и тем довольна?
–– Вы знаете, рабочий день закончился.
–– Не буду вас задерживать. Только спрошу. Кто такая Кристалинская?
–– Вам, зачем она?
–– Я был в библиотеке №5. Там изъяли мои книги. И Кристалинская к этому причастна. Как её величать по имени и отчеству? Но завязала историю, вы знаете, Ольга Горелая.
–– Да никто их не изымал. Они там же стоят на полках.
–– Стоят, но на других, в так называемом спецхране?..
–– Я не давала такого распоряжения.
–– Но кто-то же давал? И без вашего слова дело не обошлось. Так существует ли Кристалинская, или это псевдоним? Если такой нет, тогда, Вы за ним прячетесь и действуете от этого имени?
–– Да, это псевдоним! Как хотите и понимайте.
–– Можно делать и такое предположение? Просто гадкая двусмысленная история с книгами дурно характеризует ту же Горелую.
–– Вот к ней идите и выясните всё то, что вас интересует.
–– Её поступок мне понятен. Вас больше не буду томить. Всего хорошего, Ольга Викторовна.
Мне осталось всё-таки выяснить, существует ли Кристалинская, имени которой мне пока не удалось узнать. И на следующий день я отправился в Фокинский район. Но сначала в городском управлении культуры узнал адрес отдела комплектования.
Он находился на проспекте Московском, д. 10/14. Надо было сойти на остановке «Западная». Напротив –– воинская часть. Искомый дом стоял не с краю проспекта, а в глубине. В отдел вела крутая металлическая лесенка. Я потянул дверь. Но она была заперта изнутри. Почти тут же она открылась. Увидел молодую девушку. Последовал от неё вопрос, что тут надо постороннему. Сказал, что журналисту надо установить степень преступления, совершённого против одного писателя...
В отделе сотрудниц было двое. Мы разговорились. Под попечением их отдела находится одиннадцать детских библиотек областного центра. Ещё недавно отдел находился в Советском районе, но из-за тесноты им предоставили другое, более просторное помещение, которому, на мой посторонний взгляд, требовался ремонт по современным технологиям...
На мой вопрос об их начальнице они сразу сказали, что её нет, что она в рабочем движении. Поговорил с милыми сотрудницами Кристалинской. И узнал, что она Ольга Алексеевна. А её сотрудниц звали одну Елена Владимировна, вторую Елена Дмитриевна. Их работа, кажется, строилась на присвоении детским книгам возрастных ограничений. Ведь такое время, видимо, и детские писатели могу закрутить недетский сюжет? Необходимо стоять на страже и охранять «детскую» нравственность и психику. Мне, однако, не удалось узнать, по какой цепочке мои книги попали в детскую библиотеку. Это было давно и вряд ли две молодые прекрасные женщины могли работать больше пятнадцати и двадцати лет назад. Я попросил рабочий телефон Ольги Алексеевны. Они мне написали на карточке, я попрощался и удалился.
На другой день, ближе к полудню, я позвонил в отдел комплектования. Ольга Алексеевна оказалась на связи. Она словно ждала мой звонок. Назвался. Ольга Алексеевна стала уверять, почти ласково, что с моими книгами ничего страшного не произошло. Они стоят на месте. Я больше не должен волноваться об их судьбе.
Но тогда я не стал настаивать о предоставлении письменного распоряжения, по которому убирались книги с доступных для читателей стеллажей. Оно же было, но теперь во избежание огласки, его, по словам библиотекарей, будто вообще не было. Но от О.В. Вороничевой поступало же распоряжение? И выяснилось, была дана команда, узнать, насколько мои книги востребованы в детской сети библиотек, в которых оказалось, в наличии во всех имеются мои книги.
Отдел комплектования занимался обновлением и пополнением книжных фондов. А также присвоением книгам возрастных ограничений. А те книги, которые не востребованы, подлежали перемещению во взрослые библиотеки? Однако по свидетельству библиотекарей моими книгами интересуются. А читатели их приравнивали даже к шолоховской традиции, о чём я слышал от них лично. Хорошо это или плохо, смотря как это воспринимать. Любой писатель должен быть самобытен и оригинален, пусть даже, если школа какого-то писателя допустима. Но только не приветствуется «слепое подражание».
Сама же Горелая поступала непорядочно, а то даже и коварно. Это подтверждает и то, что с ней произошло в Овстуге, когда была вынуждена уволиться оттуда. Но она и на новом месте продолжает совершать ошибки, учинив скандал теперь в отношении почти всех моих книг....
После написания скандальных, к тому же малопрофессиональных заметок о повести, Горелая понимала, что результат не оправдал её ожидания, и набросилась, когда обнаружила в детской библиотеке книги «взрослого автора».
О том, что мои книги будут перемещены из детских библиотек во взрослые, не двусмысленно признавалась О. А. Кристалинская. Но пока в этой неприглядной истории рано ставить точку, поскольку для меня действия чиновников носят волевой и незаконный характер.
И в самом ли деле (кто может поручиться), будут ли они перераспределены по городским или районным библиотекам, вопрос пока открыт. А то и просто могут быть втихую по-инквизиторски списаны и утилизированы...
P.S. Когда переговорил со всеми, снова позвонил О.В. Вороничивой. У меня на руках было обращение, подписанное О.А. Кристалинской, адресованное заведующим одиннадцати детским библиотекам, в которых числились мои книги. Документ приведён в тексте.
Я спросил у Ольги Викторовны, на основании чего Кристалинская написала это обращение? Мне было известно, что Вороничева передала своё распоряжение Ольге Алексеевне в устной форме. Таким образом, она себя подстраховала и тем самым подставила Кристалинскую. Ольга Викторовна толком так и не ответила, действовала ли она по прихоти О.Н. Горелой или самостоятельно? Но тут любой здравомыслящий убедится, что две чиновницы действовали по сговору. О.В. лишь пыталась узнать, как попал в мои руки внутриведомственный документ? Любой порядочный журналист соблюдает этику и не выдаёт источник. Затем я пытался узнать, почему Ольга Викторовна считает, что моя книга «Юлия» в областную школьную программу для внеклассного чтения попала по большой ошибке, и почему она также считает, что я не писатель?
Она ответила просто:
–– Владимир Аполлонович, разве я вам так говорила? Я что-то не припомню...
–– Если бы не говорили, я бы не задал Вам такой вопрос.
Почему О.В. не подтвердила ранее сказанное, можно не объяснять. Ведь если «научные работники», коими они себя считают, что можно просто так бросаться словами< как камнями, напрашивается вывод, не рано ли в этой истории ставить точку?..
В заключение очерка. Стало известно, что летом этого года были уволены, скорее всего, отправлены на заслуженный отдых директор тютчевской библиотеки С.С. Дедюля и её зам Г.И.Кукатова. Не думал, чтобы мой очерк повлиял на увольнение служительниц книжного храма... Просто стечение обстоятельств и только.