Мы полгода по морю скитались,
Кровью пачкая сабель эфес.
И в Тартугу уже возвращались,
Когда в кэпа вселился вдруг бес.
Он решил вместо женщин и рома
Всем нам шанс, стать богатыми, дать.
И пришлось нашей «Деве содома»
В бухте «Мёртвых» на якоре встать.
И хоть души давно мы пропили,
До костей вдруг всех холод продрал,
Когда шлюпки на воду спустили,
Где туман нас кровавый встречал.
Но наш кэп, «закусивши удила»,
Всё равно всех повёл за собой.
Хотя явно нечисто тут было,
А вдали чей-то слышался вой.
Я на «Деве» в тот вечер остался,
Сторожить наш трофейный корвет.
И в «гнездо», как ворона, забрался,
Приготовив пистоль и мушкет.
Якорь в глотку мне, если я струсил,
Хотя стоны услышал и крик.
Но живот завязался вдруг в узел,
Когда дьявол в тумане возник.
Он, взглянув на наш флаг, рассмеялся,
А меня плетью молний хлестнул.
И в «гнезде» только череп остался,
Тело ж встретило в море акул.
Заскрипел я зубами от горя
И в глазницах огнём замигал.
Мой корвет сам отправился в море,
Ну, а дьявол мне вслед хохотал.
И с тех пор, лет, наверное, триста,
Мне на мачте приходится ждать,
Тех, кто может без лишнего риска
То проклятие дьявола снять.
Ведь всё носится «Дева содома»,
По морям, словно призрак в ночи.
И коль встретишь – не быть тебе дома,
Хоть храбрись, хоть стони, хоть кричи.
И гляжу я глазницами строго,
Мёртвый свет изливая во тьму.
Помолись, если встретишься, богу.
И не только ему одному…