Не задалось с самого детства: родители мечтали о мальчике Васе, а получили девочку Василису.
— А ты прямо из сказки? – спрашивали ее малолетние узники детского сада, — ты волшебная?
Однако интрига держалась недолго, и вскоре дети потеряли к девочке всякий интерес.
В общем, она еще дома привыкла к такому положению дел. Взрослые были снисходительно равнодушны и к дочери, и, как ей казалось, друг к другу тоже.
Отстраненный и какой-то недосягаемый отец, которого даже в детстве невозможно было называть папой. Василиса решила для себя, что не будет называть его никак. Удобнее было действовать через маму.
– Мама, иди, скажи папе, что я не хочу идти на улицу, мама, попроси папу, чтобы он объяснил, как решить задачку.
Отец никогда не повышал голос, даже если приходилось объяснять несколько раз. Добившись правильно решения он обычно говорил, что вот теперь Василиса уже немножко похожа на того человека, который, может быть, вчера ехал в автобусе со своим приятелем, и, может быть, этот приятель когда-то что-то слышал о математике. Было не очень понятно, но, почему-то, обидно!
Мать, всегда существовавшая на фоне отца, давно смирилась с этой странной ролью посредника, приняв, что так, пожалуй, будет удобнее для всех.
О втором ребенке речь никогда не заходила, хотя родители временами вздыхали о мальчике.
Сколько Василиса себя помнила, дома всегда царила обстановка какого-то рационального, что ли, спокойствия, устраивавшего всех. Ссориться родители уходили на улицу.
Была еще старенькая бабушка – мама Василисиной мамы. Она авторитетом не пользовалась, и оставалась еще более незаметной, чем мать. Хорошо было сидеть у нее « под мышкой», слушая ласковое бормотание.
— Почему с тобой в обнимку так тепло, бабуля? — удивлялась Василиса.
— Так ведь любовь греет, милая! – шептала бабушка, называя Василису Васильком.
И в голову закрадывалась страшная мысль, что, кажется, родители ее, Василису, не любят вовсе, ну или, может быть, не очень любят.
А вот если бы она была как соседский Петруша, – тоже прыгала бы на отца с разбега, уцепившись за шею и зарывшись в отцовскую бороду. Петруша всегда так делал, когда его папа приходил иногда за ним в детский сад.
Однажды Василиса решила встретить маму в Петиной одежде.
– Мама, все равно меня все детки зовут Васей, давай я буду мальчиком?! — спросила Василиса с надеждой в голосе.
– Так не бывает, – строго сказала мама, переодевая Василису, — Господи, глупость какая…
А вот еще был случай: в первом классе Василиса обрезала столь лелеемую бабушкой золотистую косу. Отец только раздраженно пожал плечами, бабушка ахнула и развела руками, а мама достала домашнюю аптечку. Не так просто оказалось справиться с тугими густыми волосами, и Василиса порезала ножницами руки. В общем, опять не удалось… и опять знакомое: Господи, глупость какая!
« А вот и не глупость, – подумала Василиса, обидевшись. Я все равно стану мальчиком!»
– Василек, – причитала бабушка, — ну зачем же ты так, право, ну ведь ничего теперь уже не поделаешь. Вот вырастешь, и будет у тебя свой мальчик!
– Как это, ба? – бубнила Василиса, продолжая обижаться.
– А вот так: выйдешь замуж вот хоть даже за Петрушу, и родиться у вас мальчик….
Петруша – вечный объект зависти и детского обожания. Василисе тут же вспомнилась веселая возня на недавнем дне рождения мальчика.
– Петрушка, звонко смеялась Петрушина мама, — хватит уже, пускай теперь Василиса!
– Ты будешь лыцарь, визжал Петруша, отдавая ей свежеподаренное деревянное копье.
– Садись верхом, мой повелитель,— басил Петрушин папа и катал Василису на спине.
Было очень весело! Петруша с мамой скармливали «коню» аппетитные пирожки.
Вот ведь Петрушин папа считает меня мальчиком, он же сказал: «Мой повелитель», — пронеслось в Василисиной голове.
– Петрушка, сказала мама, — ну разве может быть Василиса рыцарем, она же девочка! Давайте она будет вашей королевой!
И Василису моментально завернули в красивый шелковый платок.
«Ну вот, опять»,— подумала Василиса, изо всех сил стараясь не расплакаться, все было безнадежно испорчено. Наверно и точно, ничего уже не поделаешь…»
Часть 2
Беременность давалась тяжело. Мать с отцом все время твердили о важности соблюдения режима. Бабушки уже давно не было, а «грела» теперь Василису Петрушина любовь. Петрушины родители советовали делать все, чего хочется, не думая ни о каком режиме.
– Детка, — приговаривала Петрушина мама, — что хорошо тебе – хорошо и твоему мальчику.
«Любимая присказка всех времен и народов»,— вымученно улыбалась Василиса.
Но беда была в том, что делать-то как раз ничего и не хотелось!
Петя был чрезвычайно услужлив и терпелив, но почему-то все равно раздражал.
– Василек, — теребил ее муж, — а давай подумаем, как мы назовем нашего мальчика?
– Мы назовем его лыцарем, — устало улыбалась Василиса.
Дни сливались в какой-то один нескончаемый день, наполненный собственной неповоротливостью, страхами и волнениями по всякому поводу. Тошнило постоянно, а ведь обещали только в первые три месяца!
«И вообще,— думала Василиса, — где этот обещанный всеми женский расцвет, какие-то необыкновенные чары, немыслимая раньше привлекательность и прочие разные расчудесные чудеса?»
Ничего такого она не чувствовала, боялась сделать лишнее движение, ей казалось, что она раздвоилась что ли. Голова кружилась, и было страшно. Вот бы сейчас к бабуле под мышку и слушать сказку о Василисе прекрасной…
– Василек, а, Василек, — склонился над ней Петя, — мы с мамой тебе пирожки напекли с абрикосами, как ты любишь, весь день возились!
– Да? — задумчиво отозвалась Василиса, — но ведь я просила с яблоками?
Петя недоуменно пожал плечами, он уже вообще ничего не понимал.
«Вот точно сейчас как отец сделал, — не без раздражения подумала Василиса,— ну почему же все идет по кругу? Когда вообще все это кончится?»
Лыцарь испуганно замер в животе.
«Ничего, ничего, маленький, — тоже испугалась Василиса и погладила живот, — мамочка просто очень устала».
Пришли будущие бабушка с дедушкой со стороны матери, как называл Василисиных родителей Петя, и началось…
– Василиса, — причитала мама,— ты опять не выходила на улицу, в комнате слишком душно, расскажи, что ты сегодня ела, ну нельзя же лежать целый день, почему везде такой беспорядок и любимое: Господи, глупость какая!
Отец невозмутимо разгружал сумку с продуктами.
«Да что же это за день такой сегодня», — расплакалась Василиса.
«Когда теряет равновесие твое сознание усталое,
Когда перила этой лестницы уходят из-под ног, как палуба…», – вдруг припомнилось ей.
– Мааам, ну не начинай, а, пожааалуйста, — протянула Василиса!
Ей подумалось почему-то, что вот сейчас подойдет отец и спросит: «По какому вопросу плачете, девушка?»
Она улыбнулась…
Часть 3
— Кажется, началось, — пискнула Василиса.
Какая-то неведомая сила сжимала живот, по крайней мере, ей так казалось. Боль зарождалась где-то в середине спины, переходила на поясницу, опоясывала и переходила на живот. Петя, быстрее собственного визга, помчался заводить машину.
– Петруша, я боюсь, — пролепетала Василиса как в детстве, когда он предлагал ей увлекательное путешествие в темную кладовку, хранящую всевозможные припасы.
– Не бойся, — как мог, успокаивал Петя. Наш мальчик, он очень умный!
Петя всегда мечтал о мальчике. Уж его-то сын точно будет настоящим мужчиной. Ему представлялись радужные картины о том, как они с сыном… ну, словом, они с сыном всем покажут! Что именно они покажут, виделось в тумане.
«Петруша,— вспомнилось ему, — не смей брать молоток, ты ударишь по пальцу.
«Петруша, футбол – совершенно невозможная игра. Ну, вот ты сам подумай, столько взрослых людей бегает за каким-то мячом!»
«Петруша, дорогой, почитай лучше книжку! Петруша, сначала нужно научиться плавать, а потом уже лезть в воду!»
«О, Господи, что это вдруг накатило совсем некстати», — подумал Петя, помогая жене.
Дальше он помнил только ускользающий силуэт каталки и замученный взгляд Василисы.
***
Петя на корточках сидел под дверью родильной палаты и буквально умирал от волнения. Врачи бегали туда-сюда, никто не обращал на него внимания.
«Господи, что мне сделать, чтобы все было хорошо? Сделай со мной, что хочешь, Господи, лишь бы скорее все это закончилось, и родился наш мальчик!»
Из родильной палаты раздавались какие-то нечеловеческие, как ему казалось, стоны.
– Вы что, не слышите, что моя жена умирает, — орал Петя в каком-то неконтролируемом припадке, бросаясь к пробегающим врачам!
– Папочкой займитесь уже кто-нибудь, он мешает, — строго прокричал спешащий в палату хирург.
– Не трогайте меня, — кричал Петя, почти теряя сознание, — моя жена умирает!
Его вывели подышать на улицу.
– Роды нормальные, через естественные родовые пути, одним плодом в головном прилежании, донеслось до Василисы.
Первый крик, Василиса ощущает малыша всей кожей, чувствует его тепло, ее мальчик лежит на ее животе….
– Поздравляю, у вас замечательная девочка, слышит она.
– Как девочка, но ведь УЗИ…, — шепчет Василиса?!
– Дорогая моя, пути Господни неисповедимы, какое уж там УЗИ?!
Врачи довольны, в кое-то веки все прошло гладко…
– Папаша, девочка у вас, вот ведь повезло: всегда с вами будет, бантики там всякие, косички, кружева, внуки опять же…
Петя ничего не соображал…
Василиса лежала в палате, осознавая только одно: наконец-то все закончилось… Незаметно она задремала.
– Василиса, Василиса, — истошно орал под окнами роддома Петя. Василиса подошла к окну и уперлась лбом в стекло.
– Василек, они говорят, что у нас девочка?!
Василиса прилепила записку к стеклу: «Да, девочка, Маруся!»
«Ну, слава Богу», — подумал Петя.
— Ура, Василек,— закричал он, размахивая огромным букетом, – девочка, у нас девочка!!!
Надо срочно позвонить родителям!