Оркестр гремел. Трубачи, багровея, выдували медь, маленький тщедушный барабанщик изо всех сил ухал мягкой колотушкой в огромный барабан, висевший у него на животе, тамбурмажор лихо подкидывал свой жезл. Солдаты с грохотом впечатывали каблуки в булыжник мостовой. В виду отсутствия в городе достаточных размеров площади для проведения парада (площадь была, но маленькая и её целиком занимал рынок, выкурить который оттуда было нереально), шли по главной улице.
Я
Так давно тебя искал!
Там, где много моря,
Много скал!
А, когда нашёл тебя, то ты
Была так похожа на мечты!
Пели солдаты, старательно впечатывая подошвы в булыжники.
Но ты,
Ты обманула меня!
Ты,
Ты ко мне не пришла!
Ты
Ты залезла в мой карман,
Но я не нашёл тебя там!
Песня состояла только из одного куплета и припева и потому солдаты, пройдя несколько шагов, добросовестно грохая сапогами, начинали её заново. Смысл сего опуса, сводился к тому, что мужчинам, вобщем-то, романтические чувства тоже не чужды и что их тоже иногда обманывают.
Окна, карнизы и крыши домов густо облепили зеваки. Не каждый день такое увидишь, а такое многие видели вообще впервые. Настю толпа затёрла сначала в самый угол, откуда почти ничего видно не было, но потом, усиленно работая локтями, девушка сумела протолкаться к крыльцу какого-то дома и даже взобраться на самую верхнюю ступеньку.
Сразу за пешими колоннами зацокала копытами конница, сплошь состоящая из урук-хайев, восседавших на невысоких косматых лошадках, за ними те же лошадки тащили баллисты, катапульты и прочую осадную технику, следом, скрежеща коваными колёсами по камням, катились пушки.
Солдаты впереди опять запели про неудачные поиски среди моря и скал, но теперь их слова заглушал скрежет колёс и цоканье подков. Последними над городом пролетели боевые драконы. Зрители, поняв, что всё закончилось и больше уже ничего не будет, медленно расходились, громко обсуждая увиденное.
У Карацупы парад пробудил ностальгические воспоминания о покинутом мире, о стране, которой больше не было нигде и которой, по большому счёту, не существовало вообще в том виде, в каком она сейчас ему представлялась. Она была таким же вымышленным миром, каким из того, покинутого мира, было Среднеземье. Его кто-то окликнул по имени. Карацупа оглянулся. Через толпу к нему пробивался Грин.
- Ты откуда? - удивился Карацупа.
- А ты? - ответил вопросом на вопрос Грин.
- Да я тут по служебным делам! - ответил Карацупа, - В Управление Лагерей заезжал. А ты каким ветром тут?
- А я в Следственном Управлении. Так что работаем в одном ведомстве. Я тебе «контингент» поставляю, ты их охраняешь. - засмеялся Грин.
Встречу было решено отметить. Только местные едальни даже на непритязательных советских людей производили удручающее впечатление, так что отправились к Грину домой.
Грин шёл и думал о своём. О Раисе, оставшейся в том, покинутом мире, о том, что Раиса никогда его не любила на самом деле и, в конце концов, предпочла другого... А он, Грин, в конечном итоге оказался неведомо где и что Раису он, скорее всего, больше никогда не увидит...
* * *
- Вот скажи мне, скажи! - наседал на Карацупу Грин, - Зачем мы тут? Для чего?
- Ты мне лучше ответь «как?» и «почему именно тут?» - отвечал Карацупа.
- Но ведь жили же они как-то без нас! А потом пришли мы...
- И начали устанавливать тут свои порядки.
- Вот именно! - подхватил Грин, - Полезли в чужой монастырь со своим уставом! И ты думаешь, - этот мир лучше стал?
- Я думаю, что нам просто дали ещё один шанс! - ответил Карацупа, - Если уж мы всё так бездарно про... профукали там...- он выразительно ткнул пальцем куда-то в неопределённом направлении, - то... То тут поневоле поверишь в Бога. В какого угодно.
- Шанс. - задумчиво повторил Грин, - Шанс сделать что?
- Построить то общество, которое мы не сумели построить там, у себя.
- А ты думаешь — здесь получится?
- Но-но! - погрозил пальцем Карацупа, - Давай мне без этого!
- А ты сам-то веришь? - спросил Грин, - Я вот тут сейчас одно дело расследую...
И он рассказал Карацупе об убийстве Шаграта.
- И что? - спросил Карацупа, - У этих орков, хочешь сказать, - кровная месть? Как у нас на Кавказе?
- Вроде того. Но я не про это. Понимаешь, везде — что там, у нас, что тут — получается, что для того, чтобы создать это самое общество, приходится переделывать людей. Вообще полностью! А так не получится! Люди всё равно останутся такими, какими они есть. И они будут сопротивляться попытками их переделать! Получается, что мы их ломаем насильно, якобы желая им же блага... А они сопротивляются. И там сопротивлялись! По-разному.
- Погоди! - остановил его Карацупа, - Вот у меня на лагпункте эльф есть. Знаешь, за что его посадили? Он садистский бордель с детишками организовал. И человечиной закусывал! И это что — правильно, по-твоему?
- Нет, это неправильно! Но я про другое!
- А про что?
- Про то, что мы, возможно, даже если уничтожим всех таких вот, как этот твой эльф, всё равно не изменим природу человека. И даже эльфа.
- Что-то не понимаю я тебя. - ответил Карацупа.
- Возможно, я просто плохо тебе объяснил. Ты знаешь, что объяснять я не умею. Просто я хотел сказать, что не всегда и не во всём уверен в правильности наших поступков тут.
Карацупа не ответил. Грин высказал вслух то, о чём он, Карацупа, просто не хотел думать... Но думать придётся. Грин, вон, думает ведь.
- Я вот думал тут. - продолжал Грин, - Ведь если в нашем мире не получилось, то надо понять — почему не получилось! Ошибки свои осознать! А мы, получается опять лезем с теми же методами, ничего не осмыслив, не отрефлексировав и не поняв. И опять наступим на те же грабли!
- Предатели! Кругом предатели! И в руководстве тоже предатели!
- А почему в руководстве оказались предатели? - спросил Грин, - К то их туда пустил? И не получится ли так, что они и тут окажутся?
- А вот для этого мы и нужны! - грохнул кулаком по столу Карацупа, - Чтобы не оказались!
- А почему они в прошлый раз оказались?
- Ну... недоработали, значит. - ответил Карацупа.
- Вот я об этом! Нужно понять — где и как мы недоработали. А мы не хотим этого понять! У нас ни сил, ни желания нет! Мы учиться не хотим, получается!
Карацупа задумался. Грин разбередил мысли, которые Карацупа старательно загонял в самые тёмные и глухие уголки мозга, не позволяя им роиться в голове и смущать его. А вот Грин, получается, не боится этих мыслей.
- Возможно. - сказал Карацупа, - Не спорю! Но! Я понял одно — этот мир ничем не лучше того, нашего.
- Речь не о том, хуже, или лучше! Речь о наших ошибках! О том, что мы не хотим на них учиться!
Эта мысль Карацупе в голову не приходила. Больше того — Карацупа к ней был просто не готов. К такому повороту и к такой постановке вопроса.
- Так это чего? Нас что ли, сюда за ошибки сослали?
* * *
Люди, конечно, не подарок, - рассуждал Карацупа, - Но эльфы ещё гаже. И даже если нас сюда сослали за ошибки, то в чём именно были наши ошибки? В попытках переделать людей, или в чём-то другом?
И так ли надо было их переделывать?
Грин, получается, не боится задавать вопросы. Никому — ни себе, ни другим. Вот только ответов на эти вопросы что-то не предвидится.
Хорошо. - продолжил тот же внутренний голос, появившийся в голове Карацупы после встречи с Грином, - Хорошо. Но тогда в чём ИМЕННО ТВОЯ ошибка? Недостаточно верил в то, во что предлагалось, нет — приказывалось верить? А можно ли приказать верить?
От неожиданности Карацупа даже остановился. До этого он никогда не задумывался над этим. Но получается — что там, в том, прежнем мире, верить именно приказывали. Тогда получается, что здесь они для того, чтобы проверить — можно ли верить без приказа.
Стоп! А кто проверять будет? Ох, найти бы тех проверяющих, да в глаза бы посмотреть... Словно впервые Карацупа оглядел вытоптанный лагерный плац, поделённый на «локалки», ряды бараков, стоящий отдельно административный корпус, дроу из хозобслуги, метущих плац и шеренгу зеков выходящую за ворота. А ведь и вправду — ничего нового в этом мире они не создали! Ровно под копирку продолжаем делать то, что делали в том, своём мире! Вон даже песни те же самые! Матюгальник на столбе надрывался выдавая «Марш энтузиастов», которым «нет преград на суше и на море».
Так это что же получается — собрали сюда нас всех — от правительства до простых смертных?
Ну хорошо. Нас не спрашивали, когда отправляли сюда. Но и здешних тоже никто ни о чём не спрашивал. Так что, Грин и прав, наверное, когда спрашивал — а нужны ли мы тут со своими идеями.
Никогда ещё Карацупе не приходилось так много думать. С непривычки даже голова заболела. Он всегда был человеком действия. А думать предоставлял другим. Начальству, власть предержащим, да тому же Грину, наконец. Да и пребывание своё здесь воспринимал просто как некую данность.
Вслед за этими спровоцированными Грином мыслями, Карацупа ощутил неожиданную тоску и беспокойство. Прежняя жизнь его была вполне себе безмятежной, но теперь — он это понимал и от этого было вдвойне грустно — возврата к прежнему состоянию не будет.
- Чтоб тебя! - тихо выругался Карацупа.
Из печальных раздумий Карацупу вывело появление Соколка — замначальника по режиму.
- Тебя «хозяин» искал. - сказал ему Соколок.
- Чего хотел?
- А я знаю?
Карацупа подумал, что наверняка его опять хотят куда-то послать. В последнее время «хозяин» очень полюбил гонять Карацупу туда-сюда с различными поручениями: то зэка на соседний лагпункт доставь, то в ближайший город съезди...
Что на этот раз? - думал Карацупа шагая к административному блоку.
В коридоре администрации шёл ремонт. Дроу из хозобслуги белили потолок. Остро пахло побелкой.
- А мы тебя на курсы начальников отрядов хотим послать! - огорошил Карацупу «хозяин».
А почему именно меня? - хотел спросить Карацупа, но вовремя сдержался.
- Снежкин у нас на повышение уходит. Вместо Ёна будет.
- А Ён куда? - совсем не по уставу спросил Карацупа — известие о курсах его здорово огорошило.
- И Ён тоже на повышение. - ответил «хозяин». - Документы твои уже отправлены.
Вот оно как... - пробухало в голове у Карацупы.
- Так что собирайся. Завтра, сразу после утренней проверки подходи на КПП с вещами.
* * *
Трактир был полон и яблоку негде было упасть. Вечер был удачный — рыбаки возвратились в Шкё с промысла с богатым уловом, который теперь был продан, так что удачу можно было и отметить. Хозяйка — немолодая уже, со следами былой красоты, старая дева по имени Гуннильд, резво шныряла между столами, сноровисто разнося кружки с пивом и блюда с закуской, принимала заказы, забирала оплату, отсчитывала сдачу и всё это практически одновременно и ни разу не сбилась. Иногда, впрочем, она на несколько секунд застывала, глядя на какую-то точку на стене напротив трактирной стойки рядом с входом в трактир. Но очередной окрик кого-то из посетителей быстро выводил её из этого краткого оцепенения и она снова бросалась к своим делам.
Когда-то трактир принадлежал её отцу, а Гуна, так звали её тогда, считалась первой красавицей в округе и немало парней в Шкё и в соседних деревнях мечтали, чтобы эта рыжая красотка с ярко-зелёными глазами подарила им хотя бы улыбку, или мимолётный взгляд. Но сердце Гуны было занято. Как его звали-то? Халлас? Ну да — Халлас. Он был нездешний, а откуда-то с гор. Как и почему он оказался здесь, на побережье? А кто его знает! Сам он об этом не распространялся. Просто появился в Шкё — и всё. И поселился в комнате над трактиром. Гуну он едва замечал. Так, здоровался иногда. А рыжая дочка трактирщика влюбилась в чужака с первого взгляда. Иногда он исчезал на несколько дней, а то и на месяц, но потом возвращался в трактир, вешал свой поношенный грубый плащ на гвоздь возле двери и снова водворялся в комнате наверху. Иногда он приводил к себе женщин и тогда Гуна долго плакала по ночам в подушку. Но когда он был рядом ей было достаточно и того, что иногда он скупо улыбался ей, или заказывал у неё выпивку. А его старый плащ висел на гвозде у двери. Исчез он внезапно, никому ничего не сказав в один из дней, когда Гуна с отцом была в отъезде — ездили за припасами. Больше о нём не было ни слуху, ни духу. С тех пор Гуннильд и ждала его. Женихов, которые по-прежнему вились вокруг, она упорно не замечала. Единственной вещью, связующим звеном между ней и невесть куда пропавшим бродягой Халласом, был только гвоздь в стене у двери, на который он вещал свой плащ. Гвоздь этот стал для неё священной реликвией и самым страшным днём, после исчезновения Халласа, стал день, когда гвоздь вдруг выпал из стены и пропал. Гуннильд исползала на коленях весь пол в трактире, но так и не нашла его. Но дырка от гвоздя была хорошо заметна и этого ей было достаточно. Она смотрела на неё и вспоминала его старый плащ, висевший на гвозде, который когда-то был вбит в стену. А потом отец — это было незадолго до его смерти, решил перекрасить стены в трактире и место, где была дырка от гвоздя, заштукатурили и закрасили. Но она всё равно прекрасно помнила, где был вбит этот гвоздь. И именно на это место она и смотрела на несколько секунд прерывая своё бесконечное движение по залу.
Она ни разу не входила в комнату наверху ни когда Халлас жил в ней, ни после его исчезновения и ни разу не сдавала её постояльцам. Не знала она и того, что её любимого давно нет в живых — его зарезали в пьяной драке вдали от этих мест и его безымянная могила давно затерялась на кладбище, где хоронили бедняков и безвестных бродяг.
Так прошла её молодость и большая часть жизни. Пока в один прекрасный день в трактире «Счастливый Дракон» в Шкё не появился Грин.
А Грина туда привело очередное дело. На сей раз о контрабанде. А точнее — о контрабанде и убийстве. Жители Шкё и окрестных рыбацких деревушек на контрабанду смотрели как на ещё один способ зарабатывания денег. Рыбацкое счастье переменчиво. Но до сего дня контрабандистам-рыбакам как-то удавалось сосуществовать мирно, пока не появились в этих краях чужаки. Кто они были как раз и предстояло выяснить. Одни местные называли их ангмарцами, другие утверждали, что они — дунаданы из Пустоземья. Третьи же вообще говорили, что это гномы, а то и вовсе орки. Но все сходились во мнении, что это чужие, пытающиеся установить свои порядки на побережье и подчинить местных своему влиянию. Всё это было неслыханно, непонятно и пугающе. На Грина тоже посматривали с подозрением. Нет, они здесь слыхали о странных пришельцах из другого мира, вдруг взявшихся непонятно откуда и принявшихся сходу устанавливать в Среднеземье свои порядки, но до появления Грина как-то их это не очень волновало. А то, что Грин появился не просто так, а в связи с убийством местных — настораживало вдвойне.
И снова, как и в орочьем селении Грин услышал те же слова: «мы сами разберёмся!».
На вопрос, где можно остановиться на постой, местные безо всякой охоты указали ему на трактир «Счастливый Дракон». У трактирщицы, по их словам, была свободная комната.
Гуннильд уронила поднос, чего с ней никогда не случалось. Незнакомец, вошедший в заполненный посетителями зал, поначалу не привлёк ничьего внимания. Грин пересёк обширное помещение с низким потолком, перечёркнутым массивными балками и подошёл к стойке, к которой как раз подошла Гуннильд с подносом. Грин спросил про комнату. Реакция трактирщицы оказалась неожиданной: она застыла на месте, поднос с кружками выпал у неё из рук и с грохотом упал на пол, но она даже не заметила этого. Как зачарованная она смотрела на Грина.
Как ни глупо и банально это звучит, но Грин показался ей похожим на пропавшего давным-давно Халласа. А может, что это вдруг сам Халлас вернулся к ней.
-Халлас! - воскликнула трактирщица, - Ты вернулся?
-Я не Халлас. - ответил Грин, Вы меня с кем-то путаете.
Гуннильд сникла и стушевалась.
- Мне сказали, что у Вас можно снять комнату для постоя. - сказал Грин.
Гуннильд кивнула больше машинально.
- Отлично! - сказал Грин, доставая удостоверение, - Следователь по особо важным делам.
Она даже не взглянула, погружённая в свои мысли. Грин снова спросил про комнату.
- Наверху. - ответила она.
Гуннильд никогда до этого не входила в эту комнату. Ни когда в ней квартировал Халлас, ни после его исчезновения. Как будто для неё это было неким табу. Если там нужно было прибрать, то она посылала служанку. Сейчас же она поднялась наверх вместе с незнакомцем, как там его — Грин? - странное имя, чтобы показать ему его жилище.
Комнатка оказалась небольшим чердачным помещением под самой крышей, маленькая и тесная, в ней едва помещалась грубо сколоченная кровать с набитым сеном матрасом и такой же грубо сколоченный табурет. В маленькое окошко сочился скудный вечерний свет.
- Я пришлю служанку. Пусть уберёт здесь, —сказала Гуннильд.
Грин подумал про клопов — наверняка они должны быть здесь. Да и не только клопы. Он спросил про цену. Хозяйка ответила и Грин подумал, что цену она назвала «от балды» - первое, что в голову пришло. Он достал кошель и заплатил вперёд. Она машинально взяла деньги, шагнула в комнату и задумчиво провела рукой по спинке кровати. Грин подумал, что у неё, наверное, с этой комнатой связаны какие-то свои воспоминания, которые он невольно пробудил. По её лицу было видно, что она далеко отсюда. Грину стало неловко.
- Простите. - пробормотал он. Она вздрогнула.
- Простите. - повторил он.
- Как тебя зовут? - спросила она.
Грин снова представился.
- Странное имя. - сказала она, - Что тебя привело в наши края, чужеземец?
- Убийство. - ответил Грин.
- С каких это пор чужаков стали интересовать наши дела?
- С некоторых. Я на службе.
- И кому же ты служишь? Темнейшему?
- Закону. - ответил Грин и задумался — а действительно — кому?
- Но законы кто-то устанавливает. - ответила трактирщица, продолжая поглаживать рукой спинку кровати. Грин молчал. А действительно — кто установил законы, которым он, Грин, служит? Да и вообще — местные как-то не особо рвались признавать новую власть.
- Темнейший вернулся в мир. - продолжала она, - Ты служишь ему?
Грин кивнул, чтобы что-то ответить. Ему вспомнилось предыдущее дело об убийстве орка Шаграта. Конечно, соплеменники-односельчане быстро нашли убийцу, а вдова Ахэнн снесла ему голову в честном поединке. Так что Грину просто предъявили труп и снисходительно пояснили, что убитый преступник был изгнанником из клана. А с такими у орков всегда был короткий разговор. Сейчас, похоже, история готова была повториться. Но самое главное Грину удалось выяснить — в окрестностях объявилась банда орков, состоящая из «снаги» - изгнанников из кланов. И это обстоятельство не радовало никого и в первую очередь — самих орков.
Орки, как уже было известно Грину — сами были не прочь пограбить, но при этом свято придерживались неких правил и определённого кодекса чести, важнейшим из принципов которого был «не живи там, где грабишь и не грабь там, где живёшь», поэтому соседей орки не обижали. Единственные, с кем у орков была непримиримая вражда — это эльфы. Их ватаги состояли в основном из членов одного клана, иногда к ним примыкали дружественные кланы.
Снаги же плевать хотели на все принципы и нормы.
И сейчас Грин задумался — а не была ли это одна и та же банда?
* * *
- Или мы достигнем превосходства, или нас в очередной раз сомнут. - закончил Темнейший свой доклад. Кто-то из приближённых попытался было зарукоплескать столь мудрым словам, но Темнейший только досадливо отмахнулся, остальные зашикали и рукоплещущий смущённо поник и шмыгнул за спины остальных.
Превосходства, как следовало из того же доклада, следовало достигать во всех областях и в первую очередь не в магии, которой в окружающем мире становилось всё меньше, а в области технологий. Светлые этого пока не поняли и у Тёмных появилась фора. Сколько времени на эту самую фору отводилось — пока было не ясно, но упускать это время ни в коем случае не следовало. Собственно появление выходцев из чужого мира и было обусловлено этим обстоятельством — достичь превосходства любой ценой.