Студенчество. Я почти не возвращаюсь в своих воспоминаниях
в это время - уж слишком разительна разница между тем
периодом моей жизни и настоящим.
Моя жизненная активность оказалась в благодатном месте, в благодатное
время. Ах, сколько радостного, прекрасного, одухотворяющего было!
Учиться было до невозможности интересно! Преподаватели - гиганты!
Серьёзно: гиганты мысли, идей, чести, достоинства! И чему они нас
только ни учили, нацеливали, часто предостерегали.
В группе невыразимой красотой выделялась одна девушка - Валька.
Шумова. Её тип красоты Ирины Скобцевой. Но, представить трудно:
Валька красивей! Натуральная блондинка. Белокожая, как водная лилия,
глаза... Огромные тёмно-синие, опушённые великолепными загнутыми вверх
ресницами. Длиннющими и распахивающимися, как тончайшей работы два веера.
Под очарование её внешней прелести подпадал каждый, кто посмотрел на неё.
Выточенная фигура Вальки плавно передвигалась по коридорам и аудиториям,
а вслед ей - восхищённые взгляды... Локоны чуть развевались
вокруг ангельски прекрасного лица.
На экзаменах и зачётах Валька своими знаниями не блистала. Но блистала красотой. Взяв билет, почти не читая, она возводила глаза горЕ, несколько раз быстро хлопала ресницами, а потом как-то ласково-нежно переводила взгляд, чуть оборачиваясь, на преподавателя, приоткрывала улыбкой своих сочных нежно-розовых божественного рисунка губ белоснежные зубки...
Что говорить: никаких хвостов, никаких пересдач.
Однажды на доске объявлений было вывешено приглашение студентам, закончившим
музыкалку, взять несколько уроков по индивидуальному обучению игре
на фортепиано.
Дело копеечное и многие откликнулись. Валька тоже стала заниматься.
Она садилась за пианино плавно, на весь вращающийся стул. (Мы садились на самый краешек). После нескольких неуверенных и неточных аккордов она опускала
руки на колени, томно склоняла голову. Пышные локоны красивой волной почти скрывали её лицо...
Татьяна Ивановна участливо смотрит на неё:
- Устала? Но заниматься надо больше, иначе твой
талант не выручит тебя.
Мы молчали. А что сказать? С чего это Валька устала? А наша Таня чуть не плачет, чуть слюну не пускает, глядя на очаровательную куколку. Сама-то она малюсенькая, коротенькие пальчики октаву не берут, но играет очень прилично.
Дискотеки. У меня и теперь всё внутри дрожит при воспоминании о них.
Сколько радости, восторга: Музыка! Свет! Знакомства! Танцы!
Было очень много курсантов из лётного училища. Но мы их не жаловали.
Была одна шутка: может ли девушка полюбить крокодила? Может,
если у него курсантские погоны.
Это стало для нас оберегом.
Валька встречалась с курсантом. Хороший парень, но какой-то не очень
серьёзный. Но это мы так, придирались. Это был наш завершающий год обучения.
У её курсанта тоже, но чуть не совпало: он уехал на месяц раньше.
Валька загрустила. Впервые в жизни - курсант, ставший лейтенантом,
не пишет ей.
И вдруг на несколько дней Валька выпала из поля зрения. А потом появилась
весёлая, счастливая. Она рассказала, что ездила к своему парню домой.
Дома была одна его мать. Они с ней сидели, разговаривали. И вошёл он:
- О! Шумова! Привет!
Разошлись наши пути-дорожки. Промчались годы... Как ты, красотка Шумова?