.(Часть 6, из книги «Моя махалля»)
Зиёду было уже четыре с половиной года и он хорошо разбирался в жизни.
Например, он знал, что жизнь бывает несправедлива. Иначе как объяснить, что в семье Муминовых шестеро детей, а у него только он, сестренка Танзиля и братишка Рустам?
Но, не это главное, главное - почему у Кадыра и Батыра есть СТАРШИЕ БРАТЬЯ и даже целых два, и у Нигмана есть старший брат, а ему, Зиёду, не повезло - нет у него старшего брата.
А как хорошо иметь старшего брата - на улице всегда можно важно так пригрозить: «Хозир акамни чакириб келаман! (Сейчас позову старшего брата!). И всё! Все претензии к твоей персоне сразу отменяются!
Нет, конечно, нельзя сказать, что Зиёда кто-то пытался обидеть, у него же был Папа - старший сын его мамы, которого он очень сильно любил, но ... он всё время был на работе и домой возвращался сильно уставший и чтобы поиграть с Зиёдом у него уже не было ни сил, ни времени - после ужина он сразу засыпал.
Зиёд спросил как-то у мамы, а нельзя ли Папе не ходить на работу, на что услышал в ответ: «Тогда мы все умрём от голода!». Зиёд не знал, что это такое - умереть от голода, но, предположил, что это должно быть похоже на «Умереть от холода» - так Папа сказал, когда подобрал несколько горляшек, замерзших и попадавших с перекладины под навесом прошлой зимой.
Зиёд живо представил себе, что папа, мама, он, сестренка и маленький братишка лежат в снегу под перекладиной навеса, ему стало холодно и он понял, что Папу лучше не просить сидеть дома. Так теплее.
И Зиёд старался не думать больше о папиной работе... но о старшем брате не думать не мог. Он точно знал, что где-то на белом свете у него есть старший брат и даже помнил, что его зовут Фархад и он когда-то, когда Зиёд был маленьким, жил с ним в одном дворе в тупике на улице Профсоюзной.
Фархад был старше него на целый год и Зиёд, честно говоря, совершенно не помнил в какие игры они тогда играли, ведь ему тогда был всего лишь годик, но почему-то, каждый раз вспоминая Фархада, он чувствовал себя как после пиалы горячего молока с медом, которым его поила мама, когда у него болело горло. Становилось тепло и приятно.
Совсем недавно, помогая, как обычно Ате продавать пучки лука на остановке, Зиёд увидел вдруг, как со стороны Хадры, взявшись попарно за руки, идет группа детей, чуть старше него. Он сразу узнал среди них Фархада, хотя и не видел его больше двух лет.
Обрадованный Зиёд сразу подбежал к нему и взяв его за свободную руку, сказал ему: -Юр уйга! (Пошли домой!), - но тут к ним торопливо подошла тётенька, которая шла с группой, Фархад вырвал свою руку и ушел с чужими детьми, а Зиёд остался стоять на том же месте совершенно растерянный.
Дома он рассказал маме о неожиданной встрече с Фархадом и о том, чем это закончилось. Тогда мама его обняла, прижала к себе и тихим, нежным голосом объяснила ему, что Фархад это его двоюродный брат, сын его дяди Талгата, папиного брата, который три года назад переехал с семьей из Китая, из Синьцзяня, год жил у них во дворе, в одной из трех «хужра», затем он по какой-то причине разошёлся с тётей Гульсум, матерью Фархада, которая училась на врача, и сам уехал в Казахстан, а тетя Гульсум переехала в общежитие и сдала Фархада в интернат - детский дом, где дети видят своих родителей только по выходным дням.
Услышав об этом Зиёд испугался, сильнее прижался к маме и со слезами на глазах и мольбою в голосе, еле слышно прошептал, пытаясь перебороть подкатившийся к горлу ком:
- Мама, ты же не сдашь меня в интернат?!
И тут же разразился горькими слезами.
Мама его долго успокаивала, продолжая обнимать и гладить его, пока он так и не уснул, положив голову ей на колени.
А наутро, едва проснувшись, Зиёд уже знал, что он сегодня будет делать - он решил спасти Фархада из рук ненавистного, страшного Интерната. Надо было только узнать где он находится, этот зверь.
Спрашивать у мамы было опасно, она бы сразу поняла зачем ему это знать, а вот у Ата можно было спрашивать обо всем, он всегда и обо всем рассказывал Зиёду с большим удовольствием.
Он и рассказал Зиёду, что интернатов в городе много, но ближайший к ним находится где-то в оврагах перед самой Хадрой, недалеко от дома дяди Козима, где он жил с матерью и младшими братьями.
Зиёд знал, где эти овраги, он не раз бывал дома у дяди Козима и хорошо помнил туда дорогу и твердо решил разыскать этот Интернат.
Дома, взяв на кухне кусок подсохшей лепешки он сунул его в майку и, воспользовавшись тем, что мама занялась стиркой пеленок для младшего братика, тихонько улизнул со двора и направился по направлению к Хадре, туда где был большой овраг, по самому дну которого, в те времена протекала небольшая речка.
По берегам речки, почти везде толпились старенькие домики и только местами речка прорывалась на свободу и тогда обнажались редкие заросли камыша и несколько домашних уток, торопливо копошащихся в грязной, мутной воде, заливавшей несколько досок, служивших мостиком, по которому жители этих домов перебирались к трамвайной остановке на Хадре.
Именно в этих страшных местах, в одном из этих полуразрушенных старых строений, по представлению Зиёда и должен был обитать этот таинственный и злобный Интернат, отбирающий маленьких детей у родителей.
Пробираясь к речке среди этих этих, пугающих своей кривизной, домиков с маленькими окошками, осторожно обходя безудержно лающих собак, грозящихся сорваться с цепи, и уже не обращая внимание на воду, хлюпающую в калошах, Зиёд полез было за майку, чтобы проверить цел ли его кусок лепешки, когда вдруг услышал за спиной ехидный мальчишеский голосок:
-А что этот малявка делает на нашей улице?!
-И что это он прячет за спиной?!
Нельзя сказать, что Зиёд просто испугался, если бы он знал тогда выражение «ушла душа в пятки», то непременно снял бы свои заполненные водой калоши и лично бы удостоверился, что поговорка права.
А пока он храбро, как ему казалось, повернулся лицом к врагам и тихим, испуганным голосом произнёс заготовленную на такой случай фразу:
-Я иду к своему дяде Козиму.
-К кому-кому?? - продолжил было с издевкой один из мальчишек, но вдруг осекся, взглянув в сторону стоявшего неподалеку подростка, до этого с усмешкой наблюдавшего за происходящим, но услышав произнесенные Зиёдом слова, вдруг направившегося к ним.
-Ты сказал Козим? Кем ты ему приходишься?-серьёзным тоном спросил он.
-Он мой дядя! - уже увереннее произнёс Зиёд, почувствовав что опасность миновала.
-А что прячешь за спиной? А, хлеб ... зачем прячешь-то? Боишься, что отберут?
Идём я провожу тебя к Козим-аке.
Зиёд не сказал ему зачем ему нужен был кусок лепешки, не сказал он об этом и дяде Козиму и только своему папе, вечером, тихо признался, что хотел обменять на этот кусок у кровожадного Интерната своего старшего брата Фархада.