Давно это было… И деревья вокруг моих предков росли более деревянными, птицы порхали вокруг более вёрткими и незапачканная память крутила-вертела более светлыми воспоминаниями…
Сейчас, когда в мирное время повальной толерантности случается нечто неординарное, приходится доставать из потайных мозговых нейросхронов воспоминания пращуров о событиях из далёких тридцатых годов прошлого столетия.
Общепризнано, что благоприятные чудеса чаще происходят со счастливыми людьми. Но если у человека есть проблемы, причём фундаментального характера, может ли он повлиять на ситуацию и принять адекватные меры?
Чтобы сложилось в лучшую сторону, может быть, попить лёгких успокоительных, валерьянки, проделать некоторую внутреннюю работу, просто поговорить о планах на будущее? А если нет его, будущего — вырвали крысы в поганом ведре перспективу жизни из мужичьих семенников.
Радость от счастья существовать под солнцем должна быть внутри, слегка будоражить ум, согревать сердце, тогда остальное — лучшее, случится как-нибудь само. Всё может быть. Но если…
Статью 58 УК СССР «Враг народа» моему деду впаяли незамедлительно после того, как непосредственный начальник в ижевской гужевой мастерской положил глаз на его раскрасавицу жёнушку — Анисью.
Проблем толкнуть «гумагу» с оговором «куда следует» не составляло труда: родной брат рябого пройдохи правил кровавый бал опером в соседнем городе, в Сарапульской тюрьме.
Говорят, что старательно лютовал старший оперуполномоченный ОГПУ Семён Широбоков. Ему человека отправить на лесоповал, что баран чихнул — везде связи. Тем более что откровенная мразь обычно не задерживалась с расправами. Ведь люди стояли в очередь с подношениями. Сами знаете, продукты питания в голодное время на вес золота. Бывало и рыжьём баловали заматеревшего огэпэушника.
Из воспоминаний моего предка
В начале ХХ века в бассейне реки Среднекан, небольшого притока Колымы, местные люди нашли золотые самородки — «цветняк». В Богом забытый, труднодоступный район начали стекаться сомнительные личности, подонки всех мастей, гопота подзаборная, алчные организаторы теневых доходов, босячная шушера, избежавшие возмездия, откровенные убийцы и разбойники.
Аналог рукотворного ада на земле получил из рук людей путёвку в жизнь. Вопреки здравому смыслу достаточно неглупые гомо сапиенс позволили узаконить сероводородные купели Армагеддона.
При большевиках мощнейшим этапом развития региона стало создание мрачного во всех смыслах комбината особого типа. Работягам было вменено заниматься поиском, разведкой, разработкой месторождений полезных ископаемых, строительством автодорог на территории Колымского края. Одно слово — это тюрьма под небом для хилых задротышей из общества равных прав и возможностей. Тартар.
С 1932 года в бухте Нагаева развернулось небывалое формирование нового общества — «Дальстрой», который формировался как огромный, жестко централизованный, индустриальный лагерь. Его основу составляли заключенные, свезённые со всей страны.
В структурах треста строительством занимался Северо-Восточный исправительно-трудовой лагерь СВИТЛ. Руководил коммунистическим проектом майор НКВД Карп Павлов, входивший в состав «особой» тройки, имевшей право казнить или миловать.
Самый главный директор являлся уполномоченным партийных, исполнительных и репрессивных органов, который сосредотачивал всю полноту власти на Колыме. В его распоряжении находились собственные судебные и карательные органы, он получил право на монопольное использование всех природных ресурсов, на взимание государственных налогов, сборов.
Северо-Восточный ИТЛ (Севвостлаг), организованный приказом ОГПУ № 287 с от 1 апреля 1932 года, в административном, хозяйственном и финансовом отношениях также подчинялся директору «Дальстроя».
Надо признать, что жёсткая централизация власти, сращивание партийного аппарата с репрессивно-карательными органами, передача НКВД хозяйственных функций, при тотальной идеологизации общества, определяли формы и методы развития экономики СССР.
На основании приказа № 00447 НКВД СССР для «Дальстроя» устанавливался лимит на отстрел кулаков, уголовников и недостаточно перспективных бывших управленцев социалистической системы.
Московский гомосексуалист и развратник, по совместительству сталинский нарком Ежов даже определил квоту — десять тысяч дел или тел в месяц. Сами понимаете, как хотите.
Пожалуй, наиболее свирепой личностью в обойме Павлова слыл полковник госбезопасности Степан Гаранин. Всё садистское, беспощадное, не подлежащее здравому смыслу действо исходило именно от него. Это был самый настоящий дьявол во плоти, символ кровавого управления социалистической «стройкой века».
Если Гаранин проезжал по трассе и видел неровный участок дороги — вся бригада безропотно отправлялась на расстрел. С особым удовольствием он лично перед строем убивал «крестиков» — зеков-сектантов. План-то по убою человеческих душонок по любому надо было выполнять.
Возле посёлка Ягодное расположилась главная площадка УСВИТ-лага для ненормативных отстрелов — небольшой, но страшно продуктивный в нехорошую сторону лагерь «Серпантинка».
Под крышей изолятора здесь каждый день расстреливали до сорока-пятидесяти человек из состава далеко ещё не обессилевших подконвойных.
Чуть в сторонке стоял на чурбаках обшарпанный фургон «Автолавка». Надпись плохо читалась, но все знали, что за фанерными стенками схоронено, все понимали истинное предназначение закрытого от посторонних глаз пространства.
От местной резервной дизелюхи, предназначенной для аварийной подачи электричества, вывели шланг для выхлопных газов. Смертельно-ядовитая смесь автоотрыжки прямиком поступала в будку. Пятнадцать-двадцать минут и тридцать трупаков лежали на полу готовенькими, успевай только выносить, закапывать, чтобы не воняли протухшими в близлежащей тайге.
Горючка повсеместно была в дефиците, а с патронами — нет проблем. Так что расстрелы всегда были в приоритете. Да и развлечение, как-никак для охраны пульнуть в бестолковую башку потенциальному жмурику.
Такому изощрённому садизму от коммунистов обзавидовалось бы и немецкое гестапо. Хотя, уже ближе к сороковым годам, серийные камерные душегубки начали колесить по всей Европе.
Выходные дни в местах не столь отдалённых не полагались. Летний рабочий день длился четырнадцать-шестнадцать часов. Зимой морозы в сорок пять и пятьдесят градусов признали годными для работы. Разрешалось слегка расслабиться, когда за стенами барака трещала стужа ниже пятидесяти пяти градусов.
Но когда случался аврал, на далеко негероический труд «врагов народа» выводили даже при минус шестидесяти градусах.
Абсолютно все зеки на диком холоде гибли штабелями. Витаминной, здоровой пищей не пахло. Дрыщавые полутени-получеловеки существовали впроголодь, многих косила цинга. Но и в таких жутких условиях люди приспосабливались с горем пополам кое-как выживать.
Однако этого садюгам из НКВД было мало. Количество людей в задрипанных помещениях уменьшалось недостаточно быстро. Москва настоятельно требовала выполнения и перевыполнения планов по смертопреставлениям.
На Колыме услышали. В результате одиозный полковник ввёл прямые незадекларированные убийства, «гаранинские расстрелы», получившие массовый характер. Вудурлак в человечьем обличье, особист Степан Гаранин получил легитимный охотабонемент на отстрел одушевлённой скотины.
Чтобы не пугать таёжное дикое зверье, человечьи экзекуции проводили под шум работающих дизелей на тракторах. Но когда случалась нехватка топлива, сойдёт и так — колотушкой по башке и в обледеневшую яму, обдристанную поносными экскрементами.
Блатных фраеров истязали тоже изощрённо, с особым цинизмом и жестокостью. За человечью жизнь гроша ломаного не давали. Азат Игоревич Вахрушев из Ижевска, осуждённый при Сталине по ст. 59-7 УК СССР «Пропаганда или агитация, направленные к возбуждению национальной или религиозной вражды или розни»:
— Высокой должности, слегка полноватый человек в очках приказал, спустив штаны до колен, лечь на дощатый, неотёсанный пол. Вертухай тотчас же начал избиение сучковатой еловой палкой.
Пытая со всей жестокостью, лютые живодёры требовали признания. Следовало безоговорочно согласиться, что я шпион румынской разведки. Говорили, чтобы только написал заявление, а факты они мне сами подскажут. Якобы в Бухаресте у них свой внедрённый стукачёк имеется.
Я же коммунист, поэтому на такую подлость против совести идти не мог. Тогда меня избили до полусмерти. Повредили позвоночник, в результате отнялись ноги.
Главный у них сидел за столом и пил чай из стакана в металлическом подстаканнике. В какой-то момент он встал и ударил раз, другой каблуком в нижнюю часть лица под кадык. Из горла плеснул фонтан кровищи, на пол вылетели раскрошившиеся зубы.
Потом старший изверг попросил продезинфицировать раненного шпиона и приказал открыть рот. Взяв из-под стола сапожную щётку, младший по званию краснозвёздный варвар с силой запихал её меж челюстей, ещё раз больно ободрав до костей исцарапанные дёсны.
Очкарик расстегнул ширинку и стал мочиться мне в рот. Кровяная суспензия булькала в горле и вываливалась наружу, растекаясь по полу. Образовалась большущая вонючая лужа. Ссака медленно стекала в щели между половицами.
В дверь навести порядок вошли с помойным ведром и половой тряпкой две пришибленные зечки в холщёвых рубищах. Одна сразу же прошла в угол, нагнулась и задрала к голове исподнее, оголив тощую задницу. Приспустив грязные байковые панталоны, привезённые ещё с воли, к ней тут же приспособился сзади один из моих ненавистных мучителей.
Дальше ничего не помню. Видимо, волоком по коридору оттащили до места на нарах.
Но на этом мука мученическая не закончилась. Ночью в изолятор с шумом вошли новые вертухаи, сменившие прежний караул. В руках они держали небольшую картонную коробку. Долго не канителясь, садисты со смехом приказали усесться на пустое жестяное ведро из-под параши, стоявшее в углу. Перед этим, они что-то высыпали в емкость.
Этим «что-то» оказались… крысы. Привязав руки к полену, перекинутому поверх плеч, они с силой усадили филейной частью на дерьмовый удойник и, плотно обмотав верёвкой, привязали говённый сосуд к поясу.
Освоившись, примерно через час изголодавшиеся крысы устроили между собой визгливые свары. От их писка — мороз по коже. Затем грызуны сабельными зубами впились в мою плоть, кусок за куском мяса, вырывая из беззащитного тела.
Невыносимая боль! Ужасное истязание! Казалось, что хищники прямо с нежной филейкой вырывают из тела мужичьи яички! Хруст от перегрызаемых хрящей лишал рассудка… Ещё через полчаса дикой пытки я снова потерял сознание…
Как ни крути, а в лагере «Серпантинка» лишились жизни около ста тысяч заключённых. Всего в колымских лагерях СВИТЛ «Дальстрой» погибло от двухсот до трёхсот тысяч подневольных клиентов исправительной системы. Замученных большевистской системой жертв, убиенных садистами подневольников никто не считал. Земля им пухом.
Зверства творимые в Севвостлаге в целом, «Дальстрое», «Серпантинке» навсегда остались в памяти народной, как один из самых кровавых периодов истории рухнувшей империи СССР.
Правда, впоследствии Карп Павлов был убит в Печорлаге, а Степан Гаранин в 1957 году благополучно застрелился в Москве.
В дополнение к сказанному. Палачи, как и положено отмороженному зверью, подписей под расстрельными списками не оставляли.
А теперь внимание! И Павлов, и Гаранин «гуманными» комиссиями наших лет были признаны невиновными и реабилитированы посмертно…
Виталий Степанович Переверзев из Ижевска, осуждённый по ст. 58 УК СССР «Враг народа»:
— Долго же будем эти раны зализывать. Только вот рубцы-то уже не убрать, проходят они внутри, насквозь пронзили сердце.
Что же мы с вами, люди наделали? Раз за разом опять возвращаемся к тем же воспоминаниям, которые безжалостно выкорчёвывали гады из НКВД, миллионами положив за колючкой, заодно подменяя фундаментальные, казалось бы, всесильные человеческие ценности.
Может быть, Господь отпустит, простит грехи нашего поколения? Всё может статься, ведь одна половина страны сидела на нарах, другая же охраняла или с кровью выбивала нужные признания.
Хорошо, если ледяной ветер перемен остудит, заледенит кровавые раны общества. Однако вряд ли. Слишком забывчивое народившееся поколение. В мозгах у молодёжи всё больше проблемы личного обогащения, нежели идеи восстановления исторической справедливости.
Эпилог
Ранним утром в голубой лазури небосвода, небесным клёкотом закурлыкали журавушки. Всколыхнулось в душе — это поднебесные субстанции невинно убиенных пращуров наших, невольников с Колымского края на свиданку в родимые края потянулись.
Тяжко осознавать, но горемычные не дожили, не долюбили, не доплодились, а сейчас как бы хотят в окна на молодух своих уже померших взглянуть. Понятно же, что не судьба, не свидятся милёночки, казалось бы, рождённые для счастливого благоденствия. Не сложилось им ухватить костлявыми руками залётную птицу счастья. Бог не фраер, не промахнулся своим перстом, указав на каждого горемычного невезунчика из приговорённого поколения.
Хочешь или не хочешь, гневайся, упирайся, сердись, но жестокая эпоха взаимного уничтожения уже прошла. Сейчас настала очередь других страдать, терпеть, погибать. Выдержит ли Россия, устоит, выдюжит? И нужна ли сегодня память о том, какой цены страдания обрушились на российский народ в те роковые годы?
Может быть, Господь отпустит и простит грехи идеологических противостояний. Не представляю себе, как с ужасающей черновой правдой о судьбе наших предков жить сквозь века? Пожалуй, оставлю вопрос без ответа.
Что ж ты творишь человек на далеко уже не справедливом белом свете?
Июль 2021 года