1. Не всегда утром получается так, как задумал вечером. Желание ещё сегодня, а настроение будет завтра определённо другое. С этой волевой мыслью можно вертеться с боку на бок бесконечно, выбирая вертикальную ось для своего тела, или жизнь спозаранку просто выйдет боком таким же словом. Есть ещё варианты, например, взять придуманную рапиру и проткнуть несуществующий воздушный шар пространства комнаты, но… есть одно но, ведь тело не будет бережно нести к дверям выхода, а выкинет прямо в окно. Не в ту вселенную или очень высоко находится десятый этаж громадного дома. Всегда есть варианты умереть заметно окружающим людям, которые очень беспокоятся про соблюдение плана сценария твоей жизни. Это у них есть план, а у меня его точно нет. Нужно пойти и нагулять его, хотя бы на ближайшее время. А дальше пошли головокружительные мысли подушки, что пустая жизнь получается чаще у недалёких людей, нежели у тех, которые содержание книги любят больше смысла написанного, почти кровью адских будней творца. Мои мысли, бегущие по ещё спящим нейронам головного мозга, продолжали всё быстрей изменять вектор и бесполезно биться о черепную коробку. Начинает неоправданно болеть голова и приходит желание, чтобы другой человек начинал покорять мир по моим пунктам. Рывок всё-таки произошёл и повёл быстро остывающего ото сна меня на кухню.
Это излюбленный маршрут квартиры, проторенный по любым поводам. Даже просто посмотреть, не положил ли кто невероятную вкусность в холодильник или сверить количество комнат в квартире. Утром график приобретал смысл. Если чашечку кофе заменить на полезный стакан зелёного чая, то исчезнет последняя радость жизни. Не я это придумал и не мною сие исполнять. Добраться бы только до кофемашины и точно прижать кнопку до третьей позиции крепости напитка. Два по сто в течении часа… это правило наработано годами и умудрилось утру показать свой бодрящий язык. Хотя, иногда, больше пахучий. Стул больше похож на кровать по своему восприятию и абсолютно не хочется делать ярче свет. Всё гиперболически, если притушить, то до темноты, а ярче – это солнце в зените летним днём. Взять бы кувалду побольше, но полегче и разбить вдребезги этот хрустальный мир. А потом собирать по кусочкам, как пазлы, и надеяться всерьёз, что всё будет по-новому и всерьёз.
А что за окном? Там никто не ленится и все работают. Или просто куда-то метко спешат, надеясь тщетно, что без них где-то там никто не справится. Ещё как и под гармошку! Чтобы быть уникальными, должны так постоянно думать. Вас обязательно заметят и по делам, и по запаху, который вы источаете всей душой. И позовут, когда надо или когда захочется изменить порядок надоевших величин. Иначе, навязчиво приспосабливается мысль, что всё самое важное проходит мимо двора его величества. Царь! Зовите меня просто, царь! – вспомнилось бестолково старое кино и утвердило жизненную аксиому… Вот раньше всё делали лучше и на века!
Жить предстоит ещё долго, но вот с каким темпом и привкусом будешь это исполнять по ходу годичной лестницы, неизвестно. Соседка сверху говорит, дай мне Бог здоровья! Снизу сосед часто кричит или просто громко думает, чтобы сдох быстрее. Как кот или прочий собачий контингент. Не дождётесь! Вот включу керосинку на всю и прокопчу небо только своими флюидами, которые в толпе станут призывом к вечной любви. Говорят, весомее в жизни что-то созерцать, нежели исполнять неизвестно кем и когда придуманное. Вроде, матушка лень раньше меня родилась, но издёргиваешь организм до такого предела, что сам себе мозгоправ. Одиночество возникает в толпе потому, что ты не хочешь принимать идеи собранных до кучи людей и ощущать их своими. У толпы есть единый порыв и она счастлива им. А кто ты? Да, просто прохожий, идущий сквозь нескончаемый поток энергичных тел. И, обязательно мечтающий, чтобы шли за ним.
Мысли изменялись и портилась погода за окном. Это хорошо, когда чуть холодно и чуть светло, ибо скоро пойдёт навязчивый мелкий дождь. Он мокрый и серый, и никакой не романтичный, заставляющий за окном включать свет. Кому-то он очень нужен и прогулки под зонтом становятся нечто, вроде театра одного актёра на сцене такой красивой непогоды. Люди боятся намочить волосы, а противно сыреют чаще ноги. Обувь рассчитана только на то, чтобы выйти из убежища столь нежных тел, а мы просто постоянно не хотим покупать новую пару. Постепенно ассимилируем к капанию и водоёмам, начиная замечать помытые красоты давно просмотренных картин. Кто-то, пробегающий мимо кричит, что погода сказка. А в детстве я не знал термина этимология и воспринимал слова ухом на вкус. Сказка мне всегда воспринималось раздавленным сырым яйцом. Воспитатель в садике хочет рассказать сказочку, а видится картина надавленной детьми скорлупы. Слово ратуша тоже не напоминала строение, а просто продукт. Тушёные макароны с мясом. Католические, с органом. Теперь эта "посудина" украшает, правда наискосок, бойницу моих окон. Открываю дверь подъезда и что там за барабан…
Дождь монотонно солирует по тарелкам брусчатки, навязчиво убеждая людей не спешить сливаться с суматохой дня. Он решил со мной переброситься фразами, понятными только нам двоим. Не исключено, что не перевелись сумасшедшие из этого мира и они упорно не могут найти собеседника на пару предложений. Как только мысль приходила или определялся сюжет знакомой темы, полемика приобретала вид игры в одни ворота, а значит интерес активности старателя катастрофически сходил на упругое нет. Я стал чаще замечать, что безнадёжно «буксую» в любом разговоре и заведомо знал оба ответа на поставленный мной же вопрос. Стадия раздражения стойко переросла в потребность избегать сначала тем для общения, потом и самих людей целиком. Я с восторгом любил этих людей и свято ценил их мнение, но бес войны не желал уступать своих позиций, то есть вопроса нет, а доказательства методично проедают плешь. Ну хотя бы праздным опытом кто-нибудь потоптался у тебя в душе, но всё похоже на вакуум, где постоянно напрягаешь глаза рассмотреть броуновское движение сквозь опытную стенку колбы окна. Люди не к тебе спешат примкнуть, а могут только зацепить воображение и украсть какое-то количество времени. Нет, не обманывай себя, мир прекрасен и полезно всё под его ногами: топкие лужи слёз, хрупкие листья романтики, знойные лучики отдыха и навязчивый душ дождя. Приходиться остановить колебания и заставить себя влезть в чехол одежды для прогулки по погоде, которая меня никогда не ждёт в гости. При всём желании глотнуть воздух жизни складывается ощущение, что я лишняя частичка таблицы элементов города. Становится неуютно и страшно смотреть в глаза прохожим мимо, где читается едкий вопрос, видят ли они тебя. Зачем им нужен я, если оценить необходимость нужен повод и время, чтобы привыкнуть быть. Можно организованно переместиться в место подальше, но обязательно нужно найти кого-то рядом, ибо вливать себе в мозг окружающую какофонию как-то не выходит. Бог дал другие настройки при рождении и моя талантливая обязанность правильно это применить. А дождь сегодня как из ведра не собирается вовсе…
Не всегда удаётся прикрыться телефоном и чужой взгляд интуитивно отбрасывается на расстояние пропасти. Не жалко возможных позитивных моментов, кинутых свалке памяти на случай вспомнить повороты дня. Есть шанс повести ситуацию за собой и тогда не надо прятаться между секундами мгновений, оттачивая мастерство шага правильно перейти дорогу. Не слушай никого, даже сердца стук может обманывать, запутавшийся в волнениях встретить дружеский лик приятеля отношений. Ты же не знаешь, что он хочет сегодня от тебя. Что у него на уме поутру в понедельник, если выходные пролетели заметно хорошо? Тебе нужно просто браво идти, чтобы никакой асфальтовый чирк не придрался к родной подошве. Ровная спина, уверенный взгляд кармана на пятьсот евро и можно продолжать борьбу с поисками несуществующего авто по выходу из магазина. Некуда сегодня спешить, значит водителя сегодня нарочно отпустил погулять одному вагонами метрополитена. Заманчивая площадь создаёт мнимый экстаз толпы и я принимаю неожиданное решение не волочиться на поводу у грусти. Подымаюсь на ступени памятника и присоседиваюсь к его славе воспринимать меня достойно. Судорожно читаю свои стихи в стиле ритма Маяковского и забываю, что недавно вся толпа зевак хотела моей смерти. Вернее, ей было доподлинно всё равно до моих рефлексов жить, а она, как назло, знала, где лучше всего работать, в какой ресторан пойти и в какой лавке самые свежие новости дня. Откуда всё всем известно, если телевизор абсолютно врёт, вращая валюту в чреве медиапространства. Кто-то увидел во мне пророка улиц и решил, что мне позволено больше воздуха счастливой жизни. Умело перетасовать колоду лиц, отвечая вопросами на вопрос, не решает главную проблему на толкущую мысль - где суровая родина вечного одиночества в толпе. Где тот долгожданный юностью момент, за которым от тебя зависят темы разговоров, величина пауз и цена коньяка. Как можно легко уйти по-английски, если ты русский? Если от чего-то убегать, то обязательно это что-то за тобой погонится быстрее. А что, если бросить вызов врагу разнообразия и заставить его только сниться публичным хитам. Это форма твоего личного бытия и так как она есть, следовательно добро тебя обязательно настигнет. Нужно подружиться с врагом и он реже к тебе станет заходить. Меня любит одиночество, обманывая при встречах и зазывая чаще помахать рукой вслед. Значит работать, любить и отдыхать я тоже буду незаметно, а ещё лучше не так, как все. Всё будет не так!
Это удивительная тема! Рядом проплывает здание трамвайного депо, а точно никто не знает, зачем эти вагоны города сейчас нужны. Какая функция у них? Раньше рельсы стелились быстрее и дешевле асфальта, что связывало безнадёжно отдалённые места. А теперь это просто не так, как у всех. Едем, чаще на работу, слушая успокаивающе стук стыков *железки* в напыщенном организме города-людоеда. Он съел эту примитивную романтику, а оставил взамен только желание быстрей добраться с меньшими пробками по пути. Очень интересно, чем этот поединок закончится, но пусть всё катится пока без меня…
Как несуразно, порой, участки нежилого фонда стыкуются между собой. Стоянка соседнего министерства исподволь смотрит в окна магазину, которому вечно не хватает места. Общество охраны домов есть, а земля делится исторически криво. А вот, дам тебе под зад своей несуществующей ногой по твоей гипотетической заднице! Зато у сталинского здания красивые арки и шпили, которые обитателям не видны и все прелести только со стороны. И запаха нет. У министерства лица людей важные, но вечно нервные и спешащие. А в магазине народ удовлетворён больше, хотя чаще задумчив и голоден. Красивое и надёжное будет стоять вечно, а супермаркет только и ждёт, чтобы его модифицировали под нужды бизнеса. Невнимательный водитель только увидел поворот к торговле, зазевался и влетел в лужу. Капли полетели кучно в меня, но боевой раскрытый зонт удачно принял на себя эту атаку, благословив меня тем самым идти в пасть города дальше.
2. И что мне делать в чреве этого красавца, когда дома так много таких же одиноких дел. Они живут рядом со мной так тихо себе, рядочком, недоделанные и не дожитые. Они видели, как я внезапно пошёл на работу… прохожим! Меня отвергло пространство, а потолок пугал каждый раз обвалиться именно на мою голову. Он не убить меня хотел, а именно придавить наглухо своим грузом неизбежности. А я с разбега скрылся переждать, чтобы вернуться наполненным человеком. Всегда чувствую, что за мной кто-то гонится, но никогда не опережая меня. Это то, что не отпускало меня и тянет всегда на дно. Этому скопищу субстанций обязательно надо, чтобы я нервничал и зарывался от досады глубже. Но, рак всё-таки свиснет после этого дождичка!
Наука, техника развивается бегом и вплавь, а мы также продолжаем собирать старину. Мы радуемся ей, потому что она пережила всё и осталась до боли привлекательной. Материал несовершенный, но сделан качественно. Покрытие тоже, не в ногу со временем, зыбкое. Оно пережило свою конкуренцию и стала вне её. Поэтому, нужно идти неспеша, разукрашивая своим взглядом не только витрины, но и фасады бывших дворцов. Я уверен, что это занятие, как читать книги, играть, петь гаммы развивает личность и чему-то учит. Точно не плохому. Идеи всегда летают в воздухе и посвящённые вылавливают их, используя для развития других душ. Что-то режет глаз и постоянно замечается несоответствие с задуманными рамками в гармонии и совершенстве. Ты постоянно пристраиваешь и перестраиваешь что-то в голове, вылизывая чуть ли не каждый день. Проходит какое-то время, разорванное выравнивается и кто-то уверенно ставит жирную точку, пока. Становится, даже немного жаль, что не ты и не для себя!
Бывает что-то позовёт из глубины мегаполиса и ты бросишься его искать, притом в срочном порядке, не надеясь ни на что и ни на кого. Ты ищешь этот крик, больше похожий на зов о помощи, а находится лишь стон из глубины души. Я в поисках самого себя, не узнаю свои глаза и голос прямо вплотную, поэтому процедура лишена доброго окончания, в принципе. Мы все жутко одиноки, но боимся заводить друзей. Чтобы быть любимым, надо принимать всех такими, какие они есть. Играть по общим правилам и проигрывать тоже по ним же. Это не быть толпой, а взаимодействовать с ней. Умение любить, дружить, гордиться ближним – это большой талант, который может легко развиться в социального гения современности. Но, нет сил, чтоб любить кого-то, хочу и жду, чтобы любили только меня! Поэтому, в большинстве своём, бредём мы параллельными траекториями выхолощенных маршрутов вечных прохожих, не замечая самого главного, себя.
3. Второе, что человек хочет приобрести и тяжёлая жизнь для этого не помеха, это автомобиль. Коконы трансформации с качеством быстроходного перемещения и комфортом. Вечно ожидаемое чудо с тайными молитвами поклонения и отождествлением где-то на уровне Эвереста. Если аппарат появился такой как хотел и куплен не в кредит, то это уровень Властелина мира. Оно будет не только быстро бегать, но и говорить, думать, кушать и желать. И красивое имя у него тоже обязательно будет! Это живой, хоть и со стальными нервами организм, способный стать второй кожей и несгибаемыми коленями на тернистом пути гонок на выживание. Это не толпа жести на проезжей части, а свои характеры с индивидуальной особенностью поворчать клаксоном. Человек за рулём не может быть стандартным водителем, а является хорошо обученным пронырой со своим характером. Это и манера езды с цепочкой экстренных решений; и потребность украшать всевозможными безделушками от ароматницы до чёртика, весящего на шнурке под зеркалом. У одного в салоне грязно, как в сарае, а у другого литые диски по последнему слову автомоды. К чему это я? К тому, что эти битквартеты усыпаны по всему городу и рычат в такт его жизни, его вечно бодрствующему сердцу. Но, я пешеход или просто прохожий мимо витрин, стёкол машин в вечной циркуляции дел. Пробегу по «зебре», как по клавесину, и сыграю в ничью на скоростных забегах до ближайшей кафешки. Что с меня возьмёшь, ведь я – его величество пешеход, везде дорога и почёт. Только холодно, но я живуч! Жарко, но я могуч! И, Богу видней, может проживу гораздо больше извозчиков, даже вдыхая бесподобные ароматы трепещущих выхлопных. Кто-то и где-то кинул снежком в лобовое стекло, - это я. Кто-то пробежал по разделительной полосе в час-пик и скрылся в мареве до небес – это я. Могу даже очень-очень захотеть, чтобы ты меня покатал по своему микрорайону под звуки несмолкаемого Лепса! И ты знаешь, шофёр, у меня ничего не поломается, не сожрётся и не вымажется, ибо я есть порождение улиц и учёт подворотен тоже на мне. Я рад, что мы повстречались, и ещё более весел, что мы разошлись. Вернее, ты разъехался, а я просто остался со своим городом наедине!
4. Но, совсем в одиночестве твоё тело не останется никогда. Идут минуты, которые превращаются в месяцы, в течении которых мы спасаем чьи-то заблудшие души. Проходят года до полных жизней, формируя историю не только городов, а и государств. Одна, маленькая жизнь, как капля в море. Её не видно и не слышно, но если мы такую душу по какой-то оказии встретим в шумной и неуютной обстановке, то окажется, что открылись ворота в этот, доселе непонятный, мир. Можно спасать бытовых алкоголиков, заблудших наркоманов и прочих тунеядцев, решая какие-то моральные проблемы и закрывая гештальты. Но как спасти пространство вокруг себя? Как наполниться радостью, любовью и обрести то самое животворящее счастье на фоне алчущей толпы? Еврейские писания гласят: «Кто спасёт одну жизнь – спасёт весь мир». Такая фраза из Талмуда могла стать близкой для любого человека, изобразившего на пороге ожидания целую Вселенную. С каждым десятилетием в развитии цивилизации друзья находятся всё реже и если не задумываться об этом факте, рискуем прожить долгую жизнь овощной гурьбы. Наши души даже закаляться перестанут, ведь они полностью атрофируются к нежному восприятию волнующей действительности. Я думаю, будет одна длинная вывеска длинною с экватор и смыслом: «Личное пространство», для каждого отдельно взятого космонавта. Хотя, именно здесь в своих гипотетических скафандрах мы, наконец-то, обретём дружную толпу.
5. Последние капли дождя начали долетать до грешной земли. И никто им уже не радовался, да и не огорчался, потому что люди лихо приспосабливаются ко всем нештатным изменениям климата ноосферы. Я мысленно выключил душ неба и расшторил окна солнцу. Каждая лужа нелепо улыбалась своим грязным зеркалом воды, зато все городские закоулки были чисты. Втихаря радовались растения, качественно разбавляя своим присутствием типичный урбанистический пейзаж. Где-то из укрытий появились коты, популяция которых до последней минуты казалась вымершей. Они решили поделить кусок сухого бетона с, прилипшими к нему корнями, собаками. Было ли им безразлично, история умалчивает, но полаять вдоволь на проезжающие машины – святое дело. Автомобили ездили и в дождь, но казались менее заметными по причине своей неповоротливости из-за ограниченной видимости. Псы чувствовали, что транспорт им не ответит, включали громкость до жутко раздражающих децибел. Как же неудобно светит солнце, бурчали все прохожие, плывущие параллельно моего тела. Им, вообще, не было никакого дела до обоюдного пространства, пока на него резко не повысился спрос. Вода – самый необходимый источник жизни, святое первородное лекарство на любой случай потери нормы, но продолжает пугать население различными формами выпадающих осадков. Даже усиливающийся ветер стал пофыркивать, пролезая между беспорядочно построенными домами. Мне, если прохладно или неуютно, могу просто надеть что-нибудь потеплее, а кот что? Он точно не пойдёт завтра с утра на работу. И все счастливы благодаря своему противостоянию и, только оставь всех в покое, начнётся одиночество, которое сейчас всё чаще называется депрессией. Началась перекличка соседних торгующих палаток по поводу разменной мелочи на сдачу. Фиксируют матом на расстоянии любое слово таксисты, уже с утра знающие, когда вечером они очень устанут и станет просто в невмоготу дальше продолжать свой трезвый дневной поход. Ухоженные газоны красивы и неудобны до тех пор, пока все трудолюбивые особи считают время рабочим днём. И, стемнеет немножко до тех пор, пока цивилизация не сузится до фонарного столба. Мы снова начинаем отбрасывать тень, гордясь тем, что дома на диване возлежат самые ленивые, которым, что поесть, что посмотреть сериал – нет нужды менять распорядок. Станет гораздо менее заметно или вовсе не видно даже то, которое просто своим присутствием просто эстетически раздражало. Начнёт смелее «подгазовывать» пьяный люд и уставшая гармония более-менее утихомирится к полуночи, сокращая временной пробел до начала вахты с новыми силами. Народ с мыслями о комфорте спешит после работы занять столики в кафе и пить пиво за бесконечной встречей, ведя беседу с печатью и подписью под каждым словом. У контингента попроще цели практичней, - за сумму меньшую выпить больше и вольготней ощущать себя в своём мире. Идут поиски дырок в заборах детских садиков. Качели в тихих дворах мигом взлетают выше ели и лишней преградой может стать только внезапно выдуманная милиция соседкой с первого этажа. В шумные стаи собираются даже те, которые не то, что летать,а только помогают лицам проползти из пункта А в опорный пункт… может быть. А ещё можно ходить вечерними подземными переходами и искать незабываемые приключения на свою великосветскую задницу. Если это «обжитой» тоннель, то это просто неформальная тусовка со своими музыкантами, попрошайками, торговцами и прочим ненаучным людом для решения перманентных проблем. Там всегда весело, свежий сквозняк и желание выпить, чтобы ощутить себя снова молодым отребьем нигилизма. А есть дикие, безлюдные «проходняки», в которых можно только перейти улицу или сходить по малой нужде. Здесь и свет более тусклый, и воздух не самый свежий, к тому же можно часто расплатиться потерянной вещью с ударом в челюсть. Это всё крайности, возникающие лишь в том случае, если их искать, иначе твоё пространство нарушать не интересно и не выгодно! А значит, что это означает? Ты ужасно подготовился, товарищ, и тебе многого не понять.
6. Переправившись на другую часть улицы, можно ощутить себя полностью спасённым от движения, к которому ты не готов. Оно безлико и давит на тебя просто так, потому что ты не с ним заодно, не плывёшь в намеченные дали по одному течению. Не уютно, не комфортно и, вроде как не с тобой это происходит. Невзначай посмотришь в лицо мимо обозначившихся личностей понимая, что не видел, не встречал, не знаю и знать не хочу. Значит, экономятся слова, эмоции, переживания вплоть до энергии живой жизни, которой становится всё меньше и жаль тратить попусту. На другой стороне всё по-другому: и воздуха больше, да и делить его особо не с кем. Старые дома частного сектора перемежёвываются с поношенными пятиэтажками, которые хочется снести и те, и другие. Всё это нагромождение уже давно не эстетично, но продолжает исправно выполнять функцию приватной зоны жизни, личного пространства, если хотите. Оно лицом не вышло, но доброты и вечности здесь хоть отбавляй. Я не вырос в таком месте, счастливое детство не провёл, но пахнет затрапезными малыми пацанами именно здесь. И еда вкусная и знакомая готовится круглосуточно именно здесь, которая бьёт со всех щелей наперекор вентиляции городских массивов. На лавках сидят возрастные барышни, бесконечно озадаченные разными вопросами жизни. Они частенько кричат на детвору, шумящую громче их бурчания и, одновременно следят, беспокоятся и выгуливают малолетнюю нацию. Вот обозначился походкой выпивший изрядно слесарь и товарищ его, такой же прохиндей. Они настолько вовлечены парами спирта в циркуляцию несуществующих дел, что в дворовое домино играть уже нет никаких сил. Они всё знают и могут, но сказать уже ничего не способны. Это составляющие эгрегора допотопного двора. А ещё: бесконечно ржавая машина, грязные лавки набекрень, сшитые неизвестно чем хибары из того, что всё-таки смело выкинули рядом с мусорным баком. Если пройти по дорожкам и тропинкам таких микрорайонов, можно измазать обувь также, как и в поле. Хорошо, если грязь высохла и её смело пылевой бурей, поэтому детям может открыться полотно для творчества, ибо стен домов уже мало. Если написано, что кто-то кого-то любит, то это скорее всего краской. А классики, квадраты, стрелки казаков-разбойников и прочие порывы самовыражения только до первого дождя. Хотя, кто-то постоянно смотрит в глаза и молчит. Вечный зов, помноженный на упорное молчание. Это неотделимо одно от другого и расти порознь обоим вечностям строго запрещено. Эта вездесущность подсиживает и насиживает рабочие пространства, так мило используемые людьми. Гипнотизируются бабульки, дедульки, чтобы выклянчить хоть какую-то еду. Перманентно расширяются границы любви резвой детворы, от ощущения порога боли до выплёскивания вселенской ласки и добра. И имя им четвероногие, хвостатые друзья, кошки и собаки! Не сразу можно изловить просто так, допустим кота, на улице. Эта грациозная тварь знает точно, как выживать, но нужно также изловчиться делать так, чтобы дети сами выносили еду, уговаривая их съесть на глазах у них же. Это бесплатное, некоммерческое шоу, а-ля прививка жизни. А некоторые собаки едят даже конфеты, вопреки инстинкту, смыслу и даже здоровью. А как интересно найти в подвале маленького котейку или щеночка и, потом, долго уговаривать родителей, что ему много не надо и прогулки будут происходить сами собой. Успеваемость, помощь по дому поднимется, на какой-то срок точно! Всё это ветром пролетело сквозь мою оболочку и осело трепетом в душе. Кроме мечтательной грусти это ничего не вызывает. Надо пройти, пробежать, проскочить … да, и по возможности, шляться тут реже.
7. Такой красивый почерк у меня получается по шагам, с абзаца рисует красивую заглавную букву, а потом всё время пытается сорваться в курсив. Это мои рассуждения и примечания, данные мне хранителем улиц, бульваров и площадей. Они не дают мне остаться одиноким при всей полемике на тротуарах и тропах любви. Я общаюсь с этим миром, который наполняет меня пиршеством голубей, рокотом и чихом выхлопных на проезжей части, картинами выхоленных предметов продажи сквозь мнимую оболочку витрин. Я знаю, что всегда вовремя всех изменений и новшеств на его главных артериях и всегда остаётся вопрос открытым, попаду ли я в эту струю, которую сам выдумал. Этот всплеск архитектурной мысли среди множества строений, стоящих словно одинаковые памятники и надгробия на католическом кладбище. Есть и пафосный монолит, изображающий то ли почётный колумбарий великих людей, то ли богатый родовой склеп где-нибудь в Буэнос-Айресе. И никакой грусти, а только свежие мысли с фронтов остатка догорающих будней в разрезе циркуляции жизни в теле железобетонного гиганта.
И всё равно одиноко и, как всегда, не с кем поговорить, хотя бы о том, с чего будет толк. Ведь для нормальной беседы с хорошим осадком нужно знать прошлое, предвидеть будущее, а об этом просто некогда говорить. Все спешат успеть за призрачным счастьем, которого очень много, но на всех почему-то не хватает. Приходиться самим складывать фрагменты чувств, событий, картин до ясной картины устраиваемого счастья. Я устал даже думать об этом и сегодня брести бестолково не известно куда. Знакомый вид городского бассейна охладил мой пыл обилием прохладной воды, которую я не видел, но гипотетически чувствовал всем своим нутром. Хотелось с разбега прыгнуть в огромную каменную ёмкость с газированной водой, а ещё лучше, с шампанским и не выныривать, пока не вырастут сносные жабры. Это меня тоже не устраивало и самое подходящее было поприветствовать остановку самого центрального маршрута троллейбуса, который довезёт моё тело назад. В ту точку, из которой каждый день берут начало мои променады, без чьих утомительных повторов не сложится не один стоящий день.